Отворот речи

На Малой сцене Театра наций Елизавета Бондарь поставила свою версию «Макбета» — мрачную и безысходную, где контуженные герои Шекспира говорят на языке гоблинов. Продраться к смыслу через вязкий текст пыталась Марина Шимадина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Работы Елизаветы Бондарь всегда отличаются мрачностью и вместе с тем почти оперной выверенностью всех деталей: у каждого артиста своя голосовая и пластическая партитура, далекая от реалистичной. В ее постановке по «Танцующей в темноте» Ларса фон Триера в новосибирском театре «Старый дом», номинированной на «Золотую маску» в 2022 году, герои двигались как заводные механические куклы с записанной на пластинку речью. А во «Власти тьмы» по Толстому, которую режиссер год назад выпустила в Альметьевском театре, все персонажи будто страдали абстинентным синдромом: тряслись мелкой дрожью, их ноги разъезжались, а языки заплетались.

«Макбет» выглядит логическим и стилистическим продолжением той жутковатой истории. Только здесь действие происходит не в гиблом дремучем лесу, а в каком-то постапокалиптическом антураже (над сценографией вместе с самой Бондарь работала художница Валида Кажлаева). Посреди сцены возвышается дерево, опутывающее своими корнями-проводами всю вздыбившуюся кочками землю. В другой ситуации его можно было бы назвать древом жизни, но тут оно явно мертво, как и все вокруг. Хотя благодаря работе художника по свету Игоря Фомина этот безжизненный пейзаж выглядит завораживающе красиво, и его можно рассматривать как самоценную инсталляцию, которая еще и потрясающе звучит. Над постановкой работали сразу три композитора — Петр Айду, Николай Попов и Олег Макаров. А музыкальными инструментами тут становятся части декорации, найденные на свалках,— железные листы, металлические трубы и пруты, натянутые в глубине сцены струны. В общем, ощущение апокалипсиса сполна дается зрителям уже на визуальном и звуковом уровне.

Место действия этого «Макбета» — поле боя после войны, где бродят люди-призраки, люди-зомби, контуженные, полуживые. Причем внутренний распад личности тут представлен физиологически, через дефекты дикции.

У каждого из персонажей какая-то проблема с произношением: один заикается, другой задыхается, третий что-то рычит и мычит. Слушать это довольно мучительно, но так и задумано: на таком спектакле зрители должны испытывать дискомфорт, а не наслаждаться высокой трагедией. Кстати, мистическая трагедия тут тоже низведена до фарса. Вместо трех вещих ведьм, сулящих власть и славу, Макбету является бродячая нищенка (Софья Евстигнеева), то ли сумасшедшая, то ли шарлатанка. «После смерти радиация покидает наш организм, остается масса, и масса разлагается на ферменты»,— сообщает она для начала, задавая тон всей постановке. А уж потом предрекает Макбету чин кавдорского тана и шотландский трон.

Правда, убийство в этом мире настолько привычно и обыденно, что для Макбета, которого играет артист «Ленкома Марка Захарова» Дмитрий Гизбрехт, устранение конкурентов, кажется, не составляет особых проблем. Да и леди Макбет в исполнении Марии Смольниковой, хоть и подталкивает мужа к преступлениям, упрекая в малодушии, но все ее внимание обращено к пустой колыбельке, которую она всюду таскает с собой. А в плачущей по интонации речи актрисы доминирует женско-гинекологическая лексика: матка, утроба, чрево, аборт и так далее. Так что героиня кажется безумной с самого начала, ее терзает не желание власти, а желание мести этому миру, отнявшему у нее счастье материнства.

Но сильнее всего пострадал в постановке шекспировский текст. В пьесе, написанной Анной Лифиренко, словно соседствуют несколько переводов Шекспира — от поэтичной прозы до низведенного до речовки стиха. Но часть текста переписана заново будто на языке гоблинов. Это страдающая инверсиями и неологизмами речь словно разлагается, мутирует вместе со всем остальным. Искалеченные войной, потерявшие рассудок люди уже не могут говорить высоким шекспировским слогом. Они выплевывают из себя искореженные слова, которые не так просто опознать: «расхериваюсь» вместо «раскаиваюсь», «выблевать» вместо «выбирать», «благоговню» вместо «благодарю» и так далее.

Часть монологов на таком языке понять попросту невозможно, поэтому публика теряет нить повествования.

Зато сразу «бросаются в уши» политические лозунги: «наш долг перед Шотландией — быть заодно с царем», «царю виднее», «надо немного подождать». Так рассуждают приближенные Макбета, пока им самим не приходится бежать в Англию от преследований. Но даже справедливый и чадолюбивый Макдуфф (Александр Гришин), который больше всех говорит про попранные тираном права и свободы и возглавляет поход против Макбета, оказывается скомпрометирован. Та же ведьма-бродяга в финале предрекает трон ему — и становится понятно, что этот кровавый замкнутый круг насилия и борьбы за власть никогда не остановится. Даже если Бирнамский лес двинется на Дунсинанский холм, как было обещано в пророчестве.