Паоло, прощай

На 93-м году жизни умер знаменитый режиссер Паоло Тавиани, на шесть лет переживший своего брата Витторио, вместе с которым они сняли множество фильмов, составивших славу итальянского кино.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Несмотря на их фактическую разницу в возрасте (Витторио родился в 1929 году, Паоло — в 1931-м), всем казалось, что Тавиани, будто сиамские близнецы, творчески срослись чуть ли не с первых дней своей жизни. В университете в Пизе, где оба учились, они создали киноклуб, дебютировали постановками в театре и статьями в кинокритике. В свое время миланский журнал «Эпока» так описывал уже прославленных братьев: «Сыновья адвоката из Сан-Миньято, они похожи на провинциалов, только что перебравшихся в Рим, хотя на самом деле обитают здесь более 30 лет в скромных квартирах. Даже их пишущая машинка — старенькая "Оливетти" — куплена их отцом по дешевке в начале войны. Ее заботливо смазанные клавиши по сей день отстукивают сценарии фильмов, которые становятся образцами мастерства для режиссеров всего мира».

Тавиани сняли свою первую киноленту под влиянием «Пайзы» Роберто Росселлини еще в 1954-м — она как раз называлась «Сан-Миньято» и представляла собой документальную реконструкцию пережитого братьями-подростками в родном городке в годы войны.

Долго Тавиани пребывали на обочине итальянского кино — в тени не только патриарха Висконти, но и их ровесника Пазолини, и даже намного младшего Бертолуччи.

Братья разоблачали преступления мафии («Человек, которого надо уничтожить», 1962), рефлексировали на темы китайского и кубинского опыта («Ниспровергатели», 1964), создавали занятные проекты утопий («Под знаком Скорпиона», 1969), актуализировали классику («У святого Михаила был петушок», 1971, по мотивам рассказа Льва Толстого «Божеское и человеческое»).

Самый престижный и дорогой из их ранних проектов — «Аллонзанфан» с Марчелло Мастроянни (1974) — подводил черту под кинематографом бунта и протеста. Тавиани, далекие от эпатажных крайностей бунтарства, прошли путь леворадикальных увлечений честно и до конца. И признали, что революция, понимаемая как коллективное действо под началом харизматических лидеров, ведет в никуда.

В 1977 году главную награду в Канне получает фильм «Отец-хозяин». Тавиани взяли подлинный случай из жизни и превратили его в притчу. Гавино Ледда до 18 лет пас овец в глуши Сардинии, не знал итальянского, не читал книг, не бывал на континенте. После армии порвал с домом, поступил в университет, в невероятно короткий срок стал писателем и ученым-лингвистом. Это кино о крахе патриархальной власти и строительстве самостоятельной личности.

Сформулировав свою новую концепцию человека, природы и истории в «Отце-хозяине», Тавиани развили ее в фильмах «Ночь святого Лаврентия» (1981) и «Хаос» (1984). «Крестьянская трилогия» братьев стала последним мощным всплеском эпического кинематографа.

«Ночь святого Лаврентия» похожа на плод коллективной фольклорной памяти, плетущей свой сказ. Как в сказке и как в жизни, героям фильма приходится делать выбор. Уходя, немцы грозят взорвать тосканский городок, а населению велят сосредоточиться в церкви. Часть общины верит в божественную силу храма и собирается под крылом священника, другие, предполагая подвох, сбиваются в отряд и ночью покидают город. Тавиани в этом споре на стороне скептиков: судьба слепа, но интуиция может помочь. Есть и чисто личная причина. Прототипом героя, уводящего людей на ночную авантюру, был отец Паоло и Витторио. Они душой с теми, кто рисковал; им жаль тех, кто боится взглянуть в лицо смерти. Единение людей здесь не идеологическое: оно совершенно случайно и абсолютно закономерно возникает в роковые часы истории. Столь же иррационально разъединение внутри общины. Фашисты и антифашисты, встретившись на пшеничном поле, то ли сражаются, то ли играют в прятки — они знают друг друга с детства, окликают соседей по именам, и их желание обняться лишь чуть слабее рефлекса убивать. Словно персонажи буффонады, они неуклюже стреляют и неуклюже умирают, вызывая эффект смеха сквозь слезы, присущий великому искусству.

«Хаос» — третий шедевр Тавиани — тоже плотно связан с «гением местности». Основанный на сицилийском цикле Луиджи Пиранделло, он с высоты птичьего полета обозревает микрокосм деревни (которая называется Хаос) на краю света в начале ХХ века, вторгается в микрокосмы душ, каждая из которых кричит. Эпический строй фильма питается в равной степени христианством и язычеством, готикой и мистикой. И, конечно, столь близким Тавиани пиранделловским дуализмом.

Автобиографический мотив неожиданно преломлен в фильме «Доброе утро, Вавилон» (1987), где Тавиани рассказали о двух братьях — блудных сыновьях Европы, покинувших ее в начале прошлого века ради соблазнов Нового Света, дабы потом вернуться на круги своя в убийственное горнило Первой мировой. Там они и погибнут, фанатично сжимая в руках кинокамеру и продолжая снимать Историю. Но еще задолго до этого братья-художники, реставраторы старинных храмов, сделают в Голливуде скульптуру слона, повторяющую очертания одного памятного романского барельефа. Это хрупкое (хоть и слон), кажущееся живым существо из ивняка и наклеенных сверху киноафиш съежится в языках пламени, разведенного по указке ретивого администратора. Но слон «оживет» и даже умножится: восьмерка этих великолепных животных будет воссоздана заново на колоннах царя Валтасара и войдет в хрестоматийные кадры гриффитовской «Нетерпимости».

В 2012 году, когда братьям Тавиани было уже около 80, они выиграли Берлинский фестиваль с фильмом «Цезарь должен умереть».

Формально это документальное кино о заключенных самой охраняемой римской тюрьмы «Ребиббия», которые готовят спектакль по «Юлию Цезарю» всего в нескольких километрах от авансцены исторических событий. Фактически же перед нами удивительный эксперимент, проливающий свет на отношения жизни и искусства, которые в финале полностью сливаются. Все внимание направлено на то, как процесс приобщения к трагедии Шекспира высвобождает из глубин человека бурю подавленных эмоций, как он заставляет переосмыслить собственную жизнь и опыт.

В 2018-м ушел из жизни Витторио Тавиани. А Паоло продолжил работать — теперь один за двоих. В 2021-м он представил посвященный покойному брату фильм «Леонора, прощай». Он начинается с хроники вручения главному итальянскому писателю ХХ века Пиранделло Нобелевской премии, а потом переходит в сцену его сюрреалистических похорон, организованных режимом Муссолини, и послевоенного перезахоронения в сицилийском Агридженто. Во второй половине фильма мы переносимся из неореалиcтической послевоенной Италии в довоенную Америку — в написанный там рассказ Пиранделло «Гвоздь» о преступлении и наказании подростка-иммигранта. При всей его шокирующей внезапности он абсолютно вписывается в основной внутренний сюжет, в размышления над тем, что остается от умерших живым, когда душа обретает покой, и как живет наследие художника после того, как занавес уже опустился. «Леонора, прощай» осталась выжимкой философского опыта сразу трех художников: Пиранделло и обоих Тавиани.

Андрей Плахов