Первая пятилетка

Во второй половине 1920-х годов Советский Союз окончательно смог справиться с последствиями Первой мировой войны, революции и гражданской войны.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Причин этому было несколько:

во-первых, успешно заработала Новая экономическая политика (НЭП);

во-вторых, почти в десять раз была сокращена пятимиллионная Красная армия (в 1920 году численность Красной Армии составляла 5,5 млн человек. «Военный энциклопедический словарь». 2-е издание.— М.: Воениздат, 1986. С. 186).

В результате уже к 1926 году советская экономика реально вышла на уровень 1913 года. Впрочем, по структуре она полностью повторяла довоенную экономику Российской империи.

1928 г., 1913=100% (источник: Первая мировая война, Гражданская война и восстановление: национальный доход России в 1913–1928 гг. / Андрей Маркевич, Марк Харрисон; авторизованный пер. с англ. Е. Артемовой.— Москва: Мысль, 2013. С. 18.)

Однако, как мы видим, уже во второй половине 1920-х экономический рост в стране начал замедляться. В этом нет ничего удивительного, просто в экономике закончился период быстрого восстановительного роста, и дальше необходимо было искать новые его источники. Таким источником была выбрана индустриализация. Тем более что Советский Союз воспринимался его руководителями как единственная страна, строящая социализм, а потому находящаяся во враждебном окружении. И чтобы противостоять враждебному миру, необходимо быть экономически сильной и развитой державой.

В октябре 1926 года в Москве прошла XV всесоюзная конференция ВКП(б). Одним из вопросов в ее повестке стоял вопрос «О хозяйственном положении страны и задачах партии». Вот несколько цитат из резолюции по этому пункту повестки:

«С завершением восстановительного периода дальнейшее развитие народного хозяйства упирается в недостаточность и отсталость унаследованной от буржуазного общества производственно-технической базы. Народное хозяйство вступает в полосу, когда темп развития его сильно замедляется сравнительно с истекшими годами.

Предпосылкой дальнейшего роста промышленности является расширение основного капитала.

…

Все усилия партии и Советского государства должны быть в первую очередь направлены на обеспечение такого расширения основного капитала, которое обусловливало бы постепенную перестройку всего народного хозяйства на более высокой технической базе.

Необходимо стремиться к тому, чтобы в относительно минимальный исторический срок нагнать, а затем и превзойти уровень индустриального развития передовых капиталистических стран. Успешное осуществление этого зависит от темпа накопления в народном хозяйстве и от тех ресурсов, которые оно сможет выделить для разрешения задачи индустриализации.

…

Темп расширения основного капитала будет зависеть:

а) от размеров накопления обобществленной промышленности;

б) от использования через государственный бюджет доходов других отраслей народного хозяйства;

в) от использования сбережений населения путем вовлечения их в кооперацию, в сберегательные кассы, внутренние государственные займы, кредитную систему и т. п.».

(«КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. II.— М., 1954. С. 293–299.)

А через год, на XV съезде ВКП (б), проходившем 2–19 декабря 1927 года, было принято постановление «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства».

Надо сказать, что задача индустриализации была очень непростой. Советский Союз получил в наследство от Российской империи аграрную экономику со слабой промышленностью, малограмотным населением с низким уровнем образования, 90% которого проживало в сельской местности. Безусловно, большевики это понимали, не случайно в упомянутом выше постановлении съезда было сказано:

«При построении пятилетнего хозяйственного плана нужно исходить из разрешения задач, которые связаны с основными диспропорциями нашего хозяйства: диспропорцией между промышленностью и сельским хозяйством, которая (диспропорция) далеко не изжита, несмотря на более быстрый, чем рост сельского хозяйства, рост индустрии; диспропорцией между ценами на продукты промышленности и сельского хозяйства (рыночные "ножницы"); диспропорцией между спросом на промышленное сырье, являющееся продуктом сельского хозяйства (хлопок, кожа, шерсть и т. д.), и его предложением; наконец, диспропорцией между количеством рабочих рук в деревне и реальной возможностью их хозяйственного использования (так наз. "аграрное переселение")».

(КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, т. 4: 1926–1929.— Москва 1984. С. 274–293.)

Вопрос состоял в том, каким образом решать все эти диспропорции. И здесь большевики категорически отказались от рыночных способов их разрешения, поставив во главу угла ускоренную индустриализацию как промышленности, так и сельского хозяйства. Идея была довольно простой и отчасти верной. Крупные индустриальные сельские хозяйства по идее должны давать больше товарной продукции, чем индивидуальные крестьянские хозяйства. Тогда хлеба будет больше, его хватит на промышленный город и на экспорт для закупки оборудования.

Началось создание пятилетнего плана. Заделы для этого были неплохие. В 1926 году ЦСУ СССР опубликовало фундаментальную работу — «Баланс народного хозяйства Союза ССР за 1923/24 хозяйственный год».

(Баланс народного хозяйства Союза ССР 1923–24 года [Текст] / Гос. ком. Рос. Федерации по статистике (Госкомстат России); под ред. П. И. Попова.— Москва: Респ. информ.-изд. центр, 1993.)

Еще в 1920 году в России талантливым ученым Николаем Кондратьевым был создан Конъюнктурный институт, предназначенный для анализа мировой экономической динамики. Однако реалии разработки пятилетнего плана оказались весьма далеки от науки. Выбор конкретных цифр для пятилетнего плана имел мало общего с реальным положением дел. Даже первый набросок этого плана, опубликованный в виде целого ряда статей в журнале «Плановое хозяйство» №3 за 1927 год, вызвал множество вопросов.

Показательной здесь может быть публикация Николая Кондратьева, напечатанная уже в следующем, четвертом номере журнала «Плановое хозяйство». В ней он довольно жестко говорит о том, что «намеченный план развития народного хозяйства оказывается нереальным и внутренне несогласованным при разборе его с двух чрезвычайно важных сторон: со стороны обеспечения необходимого накопления и необходимого развития сельскохозяйственного экспорта».

(Кондратьев Н. Д. Проблемы экономической динамики.— М.: Экономика, 1989. С. 135–169.)

В итоге Николай Кондратьев приходит к выводу, что основные элементы плана — производство, потребление, накопление и экспорт — плохо согласованы между собой.

Для самого Николая Дмитриевича эта публикация привела к потере должности и опале, которая быстро обернулась тюремным сроком, а 1938 году он был расстрелян.

Но даже эти нереальные цифры плана показались руководителям Советского государства недостаточно амбициозными. Они несколько раз корректировались, и в мае 1929 года был представлен третий вариант пятилетнего плана, разительно отличавшийся от первого в сторону увеличения.

Таким образом, основные показатели плана, и так не слишком реального, оказались увеличены еще на 20–80%. И уже в первый год большинство плановых показателей оказалось безнадежно сорвано.

Конечно, экономический рост был, причем немаленький. По мнению современных экономистов (оценки А. Маркевича и Г. Ханина), в 1929 году советская экономика выросла на 5–7%, что, конечно, намного меньше 11%, записанных в плановом балансе народного хозяйства (Ханин Г. И., 2022 г. Три варианта первого пятилетнего плана экономики СССР: от реализма к утопии. Terra Economicus 20(3), 52–71.) и 12,6% по данным в выступлении Сталина на XVI съезде ВКП(б). (Ленин и Сталин: сборник произведений к изучению истории ВКП(б)., Т 3.— M., Партиздат ЦК ВКП(б), 1936. С. 436.)

Ничего удивительного в этом нет. Однозначно утвержденных иерархически выстроенных сбалансированных планов в стране никогда не существовало. Советская экономика только на словах была плановой, правильнее ее называть централизованно управляемой экономикой. Планы нижнего уровня представляли собой торг между желаниями министерств и ведомств и возможностями предприятий. Планы министерств также были компромиссом между требованиями руководства страны и тем, что могли обеспечить министерства. Причем торги между ведомствами разных уровней отнюдь не заканчивались принятием согласованных плановых заданий. Как говорил сам Сталин в докладе на XVI съезде ВКП(б): «Только бюрократы могут думать, что плановая работа заканчивается составлением плана. Составление плана есть лишь начало планирования. Настоящее плановое руководство развертывается лишь после составления плана, после проверки на местах, в ходе осуществления, исправления и уточнения плана».

(Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 10-е изд.— М.: Партиздат, 1937. С. 413.)

Ну а поскольку цифры первого пятилетнего плана многократно изменялись, уточнялись и правились, сказать точно, насколько он был выполнен, не представляется возможным. Действительно, годы первой пятилетки — это период больших строек, таких как ДнепроГЭС, Горьковский автомобильный завод, Харьковский тракторный завод, Магнитогорский металлургический комбинат. Но большинство этих предприятий были спроектированы и построены иностранными специалистами с использованием зарубежного оборудования, купленного за валюту. Вообще, советский импорт в годы первой пятилетки был почти исключительно ориентирован на ввоз оборудования.

Источниками денег для этой ускоренной индустриализации были советские граждане. Крестьян насильно сгоняли в колхозы, городское население вынуждали сдавать накопленные ценности в Торгсин. По данным современных ученых, в первой половине 1930-х годов Торгсин купил у населения ценностей, достаточных для покрытия пятой части расходов на импорт промышленного оборудования, технологий и сырья.

(Золото для индустриализации: «Торгсин» / Е. А. Осокина.— М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд первого президента России Б. Н. Ельцина, 2009. С. 11.)

В стране ускоренными темпами возводились заводы и фабрики, а население беднело.

Это очень хорошо видно на изменении структуры чистого национального продукта в стране.

Рост государственного потребления и чистых внутренних потреблений произошел в Советском Союзе исключительно за счет обеднения населения. Не случайно, что конец первой пятилетки ознаменовался самым сильным голодом в истории Советского Союза, равному которому не было ни в годы существования Российской империи, ни во все другие периоды истории советского государства.

Можно долго спорить о целесообразности проведения индустриализации и о ее успехах, но та цена, которая была заплачена российским народом за этот рывок, является безмерной и вряд ли может быть оправдана достигнутыми результатами. Конечно, построенные заводы и фабрики позволили Советскому Союз совершить экономический рывок, сократив расстояние до развитых стран мира. Обученные иностранными инженерами советские специалисты потом продолжали развивать советскую экономику, ставшую базой для нынешней российской. Да и научный задел того времени не пропал бесследно. Опираясь на результаты первых советских экономически балансов, Василий Леонтьев, американский экономист российского происхождения, разработал модель «затраты-выпуск», получив за свои работы Нобелевскую премию по экономике. Да и сам межотраслевой баланс входит в состав Системы национальных счетов, основного инструмента для расчета ВВП, используемого всеми странами мира. Но все эти результаты, несомненно, можно было получить более эффективными методами, при которых темпы роста экономики были бы намного больше и стабильнее. Но изменить историю нам, увы, не дано.

Николай Кульбака, кандидат экономических наук