Ограбление века

Ее украл музейный работник Винченцо Перуджа. В своей книге «1913. Лето целого века» немецкий публицист и писатель Флориан Иллиес так описывает это похищение: «…ему было тридцать два года, и на момент кражи он работал в Лувре помощником стекольщика. Он помещал тогда “Мону Лизу” в вызвавшую споры стеклянную раму. А так как он ее туда помещал, то он же и знал, как проще всего ее оттуда достать. На ночь он спрятался в музее, вытащил картину, завернул ее в холст, а утром спокойно вышел из Лувра — охранники, хорошо его знавшие, ему лишь кивнули».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

След художника

Пропажа обнаружилась только на следующий день, когда художник Луи Беру пришел в музей, чтобы продолжить работу над своей картиной «Мона Лиза в Лувре», но не нашел полотна на месте. Встревоженный Беру обратился к смотрителю, но тот предположил, что картину фотографируют на крыше, что было обычным делом. Когда же выяснилось, что «Джоконды» нигде нет, пришлось вызвать полицию. Музей закрыли на целую неделю. Официально причиной был назван ремонт водопровода, но новость о похищении картины Леонардо да Винчи все равно просочилась наружу.

Дело поручили известному французскому сыщику Альфонсу Бертильону. За время своей карьеры в полиции, Бертильон придумал способ максимально точно идентифицировать преступников по параметрам их тел. Он дотошно измерял рост, окружность головы, длину ушей, ступней, пальцев и другие параметры, полагая, что у двух разных людей физические размеры не могут быть одинаковыми. До его нововведения нарушителей закона определяли только по имени и приметам внешности, и, конечно, воры и мошенники легко могли изменить и то и другое. Бертильон же легко вычислял преступника по совокупности индивидуальных физических признаков, особенно если человек уже был в его картотеке.

Метод назвали антропометрической идентификацией. В дополнение к нему Бертильон ввел новый способ фотографировать преступников. Человека сажали на специальный стул, который вынуждал его сохранять определенную позу во время съемки, и фотографировали в профиль и анфас с помощью метрического аппарата. Сначала коллеги подсмеивались над Бертильоном, но он доказал действие своего метода на практике, поймав воришку всего за три месяца. Позже с помощью своей системы сыщику удастся поймать знаменитого грабителя, убийцу и террориста, называвшего себя Равашоль.

Расследуя пропажу «Моны Лизы», сыщик предположил, что вор украл картину ради выкупа, так как продать ее было бы крайне сложно. Подозрение пало на сотрудников музея. Первым подозреваемым стал директор Лувра Теофиль Омоль. Но у него было алиби: во время кражи он был в отпуске в Альпах. Были опрошены и измерены все причастные к работе с картиной люди. После тщательного обыска на боковой лестнице, которой пользовались лишь сотрудники Лувра, нашли раму от картины и обнаружили на ней отпечаток пальца. Но, увы, пропажу найти так и не удалось. Бертильон не верил в только-только начинающую зарождаться дактилоскопию, считая ее ненаучной.

Сенсация Пикассо

Происшествие стало сенсацией. Каждый день выходили статьи с изображением «Портрета госпожи Лизы дель Джокондо» и описанием того, как продвигается дело. Похитителю было обещано полное сохранение тайны, в случае если он вернет шедевр: власти были согласны на это, лишь бы вор не уничтожил картину. Опасались, что он захочет это сделать, если не сможет ее продать. Газета Journal de Paris объявила о вознаграждении 50 тыс. франков тому, кто найдет «Джоконду».

Картина становилась все популярнее. Благодаря газетным статьям вся читающая публика в мире теперь знала, как выглядит «Мона Лиза». Газета «Нью-Йорк Таймс» писала «60 детективов ищут украденную “Мону Лизу”, французская общественность возмущена». Репортеры то и дело выдвигали свои версии происходящего. Подозревали американского банкира-миллиардера Джона Моргана, известного своей коллекцией эпохи Возрождения, и даже кайзера Германии Вильгельма II. Дошло до того, что Франция обвиняла в краже Германию, а Германия отвечала, что в Лувре сами спрятали картину, устроив шумиху, чтобы спровоцировать войну. Кражу назвали «ограблением века».

В вихрь новостей попал даже Пабло Пикассо. Однажды бельгиец Жери Пьере заявил газете Journal de Paris о том, что знает, где хранится похищенный экспонат. Он рассказал, что раньше был секретарем поэта Гийома Аполлинера и что именно он причастен к краже картины. В течение нескольких дней поэт был задержан, а позже его другу Пикассо было приказано явиться к мировой судье. В ходе следствия выяснилось, что Перье когда-то работал в Лувре, унес оттуда и перепродал Пикассо несколько старинных иберийских статуэток. Лицо одной из них Пикассо запечатлел на своей картине «Авиньонские девицы». После разбирательства статуэтки вернули в музей, Пикассо не тронули, а Аполлинера отпустили спустя пять дней ареста. Но следа «Мона Лизы» так и не было.

Среди подозреваемых в краже был и аргентинский коллекционер Эдуардо де Вальфьерно. Прессе стало известно, что незадолго до похищения он заказал художникам шесть точных копий «Джоконды», а затем продал их, выдавая за украденный оригинал. Выручка составила несколько десятков миллионов долларов, а Вальфьерно безнаказанно скрылся с деньгами. Предполагали также, что именно он нанял Винченцо Перуджу, чтобы украсть картину.

Неожиданная находка

«Мону Лизу» искали несколько лет. В декабре 1913 года флорентийский антиквар Альфредо Джери получает письмо из Франции с предложением купить знаменитую картину. Вот как описывает это событие Флориан Иллиес: «Упитанный господин, широкоплечий и веселый, его антикварный магазин на виа Борго-Огниссанти обслуживает все высшее сословие Флоренции. Среди его клиентов числятся также Элеонора Дузе и ее любовник Габриэле Д’Аннунцио. Письмо, которое он держит в руках, сбивает с толку. Это правда или письмо сумасшедшего? Он читает еще раз: “Украденная работа Леонардо да Винчи находится у меня. Очевидно, она принадлежит Италии, так как художник был итальянцем. Я хочу вернуть этот шедевр стране, в которой она родилась и которой была вдохновлена. Леонардо”». В переписке антиквару удается договориться с подозрительным отправителем о встрече в Милане.

«10 декабря в половину восьмого вечера Джери собирается закрывать свой салон, ему представляется господин, смешавшийся перед этим с последними посетителями: “Меня зовут Леонардо”. Джери растерянно смотрит на человека: смуглое лицо, напомаженные черные волосы, в целом он кажется каким-то елейным со своими закрученными усиками. Он-де все же приехал пораньше и под именем Леонардо Винченцо остановился в гостинице “Альберто Триполи-Италиа” на виа Панцани. Стало быть, всего лишь через квартал от Борго-Сан-Лоренцо, где 400 лет назад Лиза дель Джокондо позировала Леонардо. Завтра в три часа дня, говорит Леонардо, синьор Джери может взглянуть в гостинице на “Мону Лизу”»,— пишет Иллиес.

Потрясенный антиквар договаривается с директором галереи Уффици Джованни Поджи, и они вместе идут в комнату «Леонардо». Неизвестный достает из-под кровати чемодан, вынимает из него все содержимое, затем открывает в чемодане двойное дно и берет в руки обернутую в красный шелк доску. Посетители разворачивают и рассматривают картину. Сомнений нет, это та самая «Джоконда». Кроме того, на оборотной стороне у нее инвентарный номер Лувра. Джери и Поджи обещают хорошо заплатить господину, уходят из отеля и вызывают полицию.

Возвращение на родину

Вором оказался Винченцо Перуджа. На суде он говорил, что украл картину только для того, чтобы вернуть ее в Италию. Он всего лишь хотел вернуть итальянцам то, что принадлежало им по праву. Суд проходил во Флоренции, и его патриотическая речь произвела впечатление. Перуджу осудили лишь на полтора года. Даже в тюремной камере он получал письма благодарности, сладости и подарки от признательных итальянцев.

«Он, мечтавший о славе и чести, он, мститель наполеоновых краж, вернул ее через границу назад во Флоренцию. Лишь поэт, великий поэт, способен на такую мечту»,— писал Габриэле Д’Аннунцио.

Под охраной полиции «Джоконду» доставили в галерею Уффици. Итальянский министр культуры Риччи говорил: «Как бы я хотел, чтобы французы признали картину копией, тогда бы “Мона Лиза” осталась в Италии». Но историки искусства признали в картине оригинал, и картина отправилась в путешествие по Италии, а затем, в январе 1914 года, вернулась в Париж.

Возвращение было триумфальным. Второй раз за три года картина оказалась в центре внимания всего мира. Теперь ее знали все. Полотно, известное когда-то только искусствоведам и историкам, превратилось в символ искусства. И до сих пор образ «Джоконды» не оставляет людей равнодушными. Как пишет Флориан Иллиес, «она покинула Лувр картиной, а вернулась туда мистерией».

Ольга Грибова