"Теперь круто — это отстой"

В заголовок вынесена фраза из романа Брета Истона Эллиса "Гламорама" — флагмана и лидера романов "модных во всех отношениях", то есть модных романов про мир модных людей. Она во многом определила и определяет до сих пор образ правильного мужчины. Главное — не быть слишком крутым, не быть крутым "по сценарию", такому как предлагают режиссеры голливудского мейнстрима и байеры универмага Saks Fifth Avenue. В том, каким способом достигается нужная амплитуда крутости, пыталась разобраться АННА НАРИНСКАЯ.

Где-то в начале этой самой "Гламорамы" (книги, на наш взгляд, скучной и неизобретательной, но обязательной к изучению в силу количества собранного и обобщенного автором материала), так вот, в начале "Гламорамы" имеет место следующий диалог, изобретательно переведенный Ильей Кормильцевым: "'Главное ясность, зайка. Абсолютная ясность'.— 'Хотел бы я знать, что ты имеешь ввиду под этим'.— 'Всего лишь три слова, мой друг: Прада, Прада и ничего, кроме Прады'". Запоминающийся каламбур, заметим, произносит герой отрицательный — отрицательный именно в том смысле, что не стильный. Бандюга, всеми силами пытающийся примазаться к стильной тусовке, но умудряющийся при этом сочетать "туго обтягивающие джинсы, пиджак со смелым геометрическим рисунком, рубашку очень кричащей расцветки, длинное пальто Armani и мотоциклетные сапоги". И даже в невероятно напряженный момент выяснения отношений главный герой не может не заметить пятна от недосмытой грязевой маски, украшающие физиономию этого индивида. В общем, это ровно тот советчик, чьи инструкции нужно выполнять с точностью до наоборот. Не в том, конечно, смысле, что Прада не нужна — куда же без нее, а в том, что герой сегодняшнего дня (длящегося, признаемся, уже достаточно долго) не может состоять ни из тотальной Прады, ни из тотальной Правды. Он должен быть непредсказуем и ускользающ, ухожен, но порывист, гламурен, но образован, смел, но осторожен, жилист, но не накачен и так далее по списку.

Именно по списку: теперешние писатели, занятые, по их собственному среднестатистическому выражению, проникновением во внутренний мир современного человека посредством подробного описания его внешних признаков, так глубоко освоили глянцевую стилистику (и так в нее заигрались), что лучшим способом описания мира считают "список" наподобие тех, что печатают в журнальных рубриках типа "In/Out этого сезона" и "25 вещей, которые нравятся Нюше Копчик". Надо отдать им должное, этим литературным спискам — они действительно довольно выразительные. В том смысле, что они и вправду выражают, вернее, изображают, суммируют и преподносят на блюдечке все то, что входит в джентльменский набор: от рубашки Hedi Sliman до кед Converse, через биографию Генри Джеймса пера Колма Тойбина (непременно в твердой обложке) к дискам с записями песен Эрты Китт (р. 1927) и плаката, изображающего ее в роли Женщины-Кошки в версии 1967 года. Достоинство этих списков состоит еще и в том, что все они абсолютно совместимы друг с другом — наподобие того как зарядка мобильного телефона Nokia подходит и к понтовой модели 8800, и к простенькому аппарату 6030. Точно так же взгляд на вещи нервной француженки Кристин Анго не идет вразрез ни с нарочито туповатыми перечислениями десятилетней давности немца Кристиана Крахта, ни даже с наблюдениями за действительностью умного американца Джона Сибурка. И вот для удобства читателей мы решили свести откровения нескольких писателей такого рода воедино, создать их как бы совместное коммюнике, wish- и одновременно must-list мужчины, который делает это.

— Диетический iced tea — в бутылке, не в банке;

— диск "Black Holes and Revelations" группы Muse;

— воспоминания о травме, полученной на лыжной трассе в Гштааде;

— смокинг Comme des Garcons; ведь ясно, что смокинг, вещь формальная по определению, должен быть от дизайнера, знаменитого своей неформальностью;

— старинный промышленный вентилятор — прямо как в "Blow Up" Антониони;

— велосипед (не то чтобы на нем кто-нибудь ездил);

— рисунок Дэвида Хокни (Уорхол все-таки дороговат);

— черный костюм Paul Smith;

— премьерные плакаты старых кинофильмов;

— черная водолазка;

— черная водолазка;

— черная водолазка;

— сигары Cohiba;

— ярко-оранжевые туфли Hash Puppies;

— альбом "Sandinista!" группы Clash;

— личный тренер, который помогает накачать брюшной пресс, но при этом бицепсы ни за что не должны увеличиться;

— корешок от чека, выписанного на имя фонда "Спасите тропический лес";

— куртка фирмы Barbour;

— авиабилет в Дакку или в Порт-Морсби; до недавнего времени исключительно актуален был билет до Бейрута;

— солнечные очки Culter and Gross;

— томики "Цветов зла" Бодлера и "Воспоминаний английского опиофага" де Куинси;

— какой-нибудь роман Уэльбека;

— еще несколько книг, например Салмана Ружди, Эльфриды Елинек и — ну, пускай Мартина Эмиса;

— загорелая кожа, со всей очевидностью демонстрирующая, что это загар не из солярия;

— трусы Banana Repablic, Calvin Klein, Muji;

— хотя бы одна пара ботинок Berluti;

— новый роман Джона Апдайка "Террорист";

— огромный холодильник американского производства со стеклянной дверью (плюс набор продуктов, обусловленный этой стеклянной дверью);

— "Sumo" — фотоальбом Хельмута Ньютона размером 50x70 см на мольберте;

— бокс с фильмами-нуар: "Murder, My Sweet", "The Set Up", "Gun Crazy", "Out of the Past" и "Double Indemnity";

— минеральная вода Volvic; можно и Evian, но это уже куда более банально;

— возможно, семья (не так давно мы взяли на себя смелость утверждать, что необходимая составляющая жизни такого мужчины — ухоженные жена и дети; мы продолжаем утверждать это и сейчас, но просто не считаем нужным на этом останавливаться);

— аннотированное издание "Книги перемен"...

Сила этого (и любого подобного) списка — в его исключительно выверенном разнообразии, в правильно подобранной дозировке старого и нового, дорогого, очень дорогого и дешевого (но не бросового). И да, действительно, этот микс создает образ своего хозяина — знающего, что и с какой именно силой надо любить и сколько и за что надо платить. Ну а слабость этого списка в том, что каждое его воспроизведение приближает миг его горькой кончины. То есть кончины такого подхода. Ведь в тот момент, когда та истина, что туфли Berluti надо сочетать с футболкой Gap, станет доступной каждому лоху, наш герой примет новую присягу: "Прада, Прада и ничего, кроме Прады".

И вот еще что — книги вот таких модных и пишущих о модном писателей в этот список не входят: с ними все слишком понятно. Разве что листок с таким вот перечнем, вырванный из какого-нибудь из них, может оказаться прикнопленным к двери уборной с внутренней стороны. Потому что главная черта теперешнего мужчины, такого, каким мы хотим его видеть и каким и видят его все эти авторы, мужчины, которым каждый из этих авторов не прочь бы оказаться (даже в случае если он женщина),— это непреходящая самоирония, постоянная насмешка над собой. Именно она сводит на нет все возможные возражения, и — главное — насмешки окружающих. Потому что наш герой уже сам себя осудил и, главное, сам над собой надсмеялся — стилистика дыхнувшего в чисто культурном смысле в последний раз на ладан постмодернизма в чисто человеческом смысле оказывается куда как актуальной. Так что наш герой не без удовольствия вынес себе приговор сам: сам заявил во всеуслышание, что сегодня круто — это отстой.

Хотя, с другой стороны, эта фраза также означает, что сегодня отстой — это круто. Так что он может, нет, должен позволить себе быть немного отстойным.