Властелины Палестины

Тяжкие греки

Российская империя, как и подобает великой державе, постоянно стремилась расширить сферу своего влияния, но своих целей она чаще всего добивалась чисто военными или дипломатическими средствами. Такие инструменты экспансии, как экономическое давление, культурное влияние и религиозная пропаганда, широко использовались западными державами, но не Россией. Единственное исключение — российское проникновение на Ближний Восток, главным инструментом которого стало Императорское православное палестинское общество (ИППО). С его помощью Россия пыталась решить свои политические задачи и немало преуспела в этом. Впрочем, все ближневосточные инициативы России традиционно тонули в межведомственных склоках и спорах хозяйствующих субъектов, и со временем та же участь постигла ИППО.

О том, что со Святой землей надо что-то делать, в Петербурге задумались в 40-х годах XIX века, когда стало ясно, что если в Иерусалим не придет Россия, то туда придут Франция, Англия или Австрия. В XIX веке Палестина и Сирия входили в состав дряхлевшей Османской империи, с которой у России были старые счеты. Россия защищала интересы христианских народов Турции, что давало ей постоянный предлог для вмешательства в турецкие дела. К тому же российское правительство не без оснований считало турецких христиан своей пятой колонной в османском тылу. Всякий раз, когда между двумя империями вспыхивала война, российские войска находили поддержку среди единоверцев — турецких подданных. Между тем православная община на Ближнем Востоке слабела на глазах, и Россия решила вмешаться.

В начале XIX века Россия не слишком беспокоилась положением дел в Палестине, однако проблемы начались уже тогда. Прежде всего местное православное духовенство не слишком радело о своей пастве. Управлял палестинскими православными патриарх иерусалимский, традиционно избиравшийся из числа этнических греков. Епископы и архимандриты тоже были греками, в то время как основная масса прихожан имела арабское происхождение. Греческие иерархи принципиально не учили арабского языка, не давали арабам доходных должностей, а сами занимались бесконечными политическими интригами. Общую ситуацию в иерусалимской патриархии описал работавший в Москве палестинский ученый Георгий Муркос, который в 1882 году писал: "Иерусалимские патриархи то были свергаемы с престола и как преступники отправляемы в ссылку, то на старейший патриарший престол выбирается 28-летний юноша; каждый выбор нового патриарха не обходился просто, как это делается в других восточных патриархатах, а сопровождался всевозможными интригами... Естественно возникает вопрос: почему же эти неурядицы происходят только в Иерусалимской, а не в иной восточной церкви? Ответ ясен: Иерусалимская церковь обладает величайшими святынями всего христианского мира, туда стекаются пожертвования со всех концов вселенной; удивительно ли, что в наш 'коммерческий' век эти отовсюду стекающиеся в Иерусалим капиталы порождают и массу интриг за право распоряжаться ими по своему усмотрению и для своих целей?"

Борьба за пост патриарха иерусалимского не прекращалась ни на минуту, а на это были нужны деньги, поэтому греческие иерархи нередко запускали руку в церковный карман. В 1808 году по чьей-то халатности сгорел храм Воскресения в Иерусалиме. На восстановление святыни было потрачено около миллиона золотых рублей — сумма, на которую в те времена можно было построить целый город. Очевидный перерасход средств стал тяжелым ударом для патриаршего бюджета, но настоящие беды были еще впереди. В 1820 году Греция восстала против турецкого господства, и приток пожертвований и паломников из-за войны практически прекратился. Долги оказалось нечем платить, и патриарх был вынужден распродать всю свою сокровищницу — 40 пудов золота и 2 тыс. пудов серебра. Но даже этого не хватило. Встал вопрос о распродаже монастырских земель, и только дипломатический нажим России позволил иерусалимскому патриархату получить 10-летнюю отсрочку по долгам. В 1834 году в России начался сбор пожертвований в пользу палестинских единоверцев, и за пять лет казна иерусалимского патриарха пополнилась на 300 тыс. русских рублей. Но чем больше денег уходило из России в Иерусалим, тем чаще в Петербурге задумывались о том, как и на что эти деньги тратятся.

Несмотря на финансовую помощь России, греческие патриархи теряли паству. С начала 20-х годов XIX века в Палестине активно действовали протестантские миссионеры, в основном англичане и американцы. В 1837 году у англикан в Иерусалиме была собственная духовная миссия, и вскоре их примеру последовали католики, которые в 1846 году основали Латинский иерусалимский патриархат. Католики и протестанты активно строили школы и больницы и общались с арабскими христианами с куда большей охотой, чем греческие епископы, так что многие местные православные обращались в новую веру. Результаты западного прозелитизма были впечатляющи: если в 1840 году в Святой земле проживало около 2 тыс. католиков, то через 40 лет их было уже в шесть раз больше. В 1842 году тревогу забил министр иностранных дел России граф Нессельроде, который подал государю доклад о состоянии дел в Палестине. В нем говорилось: "К сожалению, бедствия христианской церкви происходят не от одного лишь мусульманского владычества; они также имеют причиною: 1) стремление католиков и протестантских миссионеров к распространению своих вероисповеданий; 2) недостаточность нравственных и материальных средств греческого духовенства для предупреждения пагубного их прозелитизма". Нессельроде предложил отправить в Палестину под видом паломника компетентное духовное лицо, которое могло бы, "исполняя все обязанности богомольца, стараться снискать доверие тамошнего духовенства, постепенно вникать в положение православной церкви, сообразить на месте, какие всего удобнее было бы принять меры к поддержанию православия, доносить о том российскому правительству".

Словом, глава МИДа предлагал послать в Иерусалим шпиона, обличенного духовным саном, дабы разобраться, наконец, почему греки получают из России деньги, но при этом сдают позиции инославным проповедникам. На эту роль был выбран архимандрит Порфирий Успенский, который и отправился в Палестину в 1843 году. Выводы "тайного агента России", как Порфирий сам себя называл, оказались неутешительными. Оказалось, что, несмотря на материальную помощь России, палестинские церкви стоят полуразрушенные, прихожане разбегаются, а между греческим клиром и арабской паствой разверзлась настоящая пропасть. Когда Порфирий спросил у одного из местных митрополитов, почему в Палестине так плохо поставлена работа с населением, тот в гневе закричал: "Арабы — злодеи. Они ненавидят нас и поносят... Мы не принимаем к себе арабских священников, дабы не уронить архиерейское достоинство. А о просьбах их докладывает нам драгоман (переводчик.— 'Деньги'). Мы не понимаем их языка".

Из всего увиденного Успенский сделал вывод, что местное духовенство не способно противостоять западным проповедникам, а значит, Россия должна сама взяться за дело, сведя влияние греков к возможному минимуму. Для этого архимандрит предлагал создать в Иерусалиме русскую духовную миссию, которая наблюдала бы за расходом денег, приходящих из России, приобретала бы недвижимость на Святой земле и помогала бы с размещением русских паломников. Правительство взяло идею Порфирия на вооружение, но то, что в итоге получилось, оказалось далеким от идеала.

Палестинский конфликт

В 1847 году духовная миссия в Иерусалиме была открыта, и возглавил ее Порфирий Успенский, но уже в 1853 году ее пришлось закрыть из-за начала Крымской войны. Кстати, поводом к войне стал спор между Россией и Францией о том, кому должен принадлежать храм Рождества Христова в Вифлееме — православным или католикам. Действие миссии возобновилось только в 1858 году под руководством епископа Мелитопольского Кирилла (Наумова). Тут-то и оказалось, что желающих контролировать финансовые потоки, направленные из России в Палестину, хватает помимо греческих иерархов.

В 1856 году в Одессе было учреждено Русское общество пароходства и торговли (РОПИТ), которое должно было связать черноморские порты России с восточным Средиземноморьем. Это было чисто коммерческое предприятие, за которым стоял брат государя великий князь Константин Николаевич, возглавлявший морское ведомство империи. В 1857 году Константин Николаевич направил в Палестину своего эмиссара — Бориса Мансурова, в задачу которого входило изучение местных реалий. Мансуров пришел к выводу, что поток паломников в Святую землю можно и нужно увеличить, если иметь в Палестине сеть собственных гостиниц. Увеличение же числа паломников означало и увеличение прибыли пароходства, которое их перевозило. Мансуров был уверен, что финансировать строительство гостиниц можно за счет пожертвований, и предполагал, что при надлежащей постановке дела с верующих можно было бы собирать по 500 тыс. рублей в год. Расход средств, естественно, должен был оставаться в руках РОПИТ. Великому князю идея понравилась, и в 1859 году он отправил Мансурова скупать участки в Палестине. На эти цели ему был открыт кредит в размере 40 тыс. рублей из кассы РОПИТ, "в ожидании получения в Петербурге доходов от сборов и пожертвований". Именно Мансуров стал первым российским представителем, купившим землю в Иерусалиме. Это был участок площадью 637 кв. м рядом с храмом Гроба Господня. Итог миссии Мансурова поразил императора: он постановил учредить особый Палестинский комитет, в который вошли обер-прокурор Синода, министр финансов, представитель МИДа, а также директор РОПИТ. В задачу комитета входило собирать пожертвования и тратить их на строительство объектов в Святой земле. Это было, конечно, не совсем то, чего добивалось РОПИТ, жаждавшее полного контроля над финансовыми потоками, но, в конце концов, скупка участков и строительство оставались в его руках.

Палестинский комитет начал свою деятельность в 1859 году с капиталом 500 тыс. рублей, которые были выданы ему из государственной казны. Но уже в 1860 году благодаря пожертвованиям бюджет комитета превысил 900 тыс. рублей. Интересы комитета и, соответственно, РОПИТ лоббировал лично Константин Николаевич, который ездил в Иерусалим на паломничество и попутно утрясал с местным патриархом и турецкими властями имущественные вопросы. Результат деятельности комитета был впечатляющим: к 1864 году в Иерусалиме были уже построены здание духовной миссии, консульства, госпиталь, мужской и женский приюты на 800 человек и две церкви. Но тут оказалось, что представители церкви в лице епископа Кирилла хотят сами участвовать в распределении поступавших из России средств. Кирилл стал забрасывать МИД жалобами на действия Мансурова и РОПИТ. Он, в частности, указывал на то, что пароходству вообще нечего делать в Иерусалиме, который, как известно, стоит вдалеке от морских путей. "Единственное дело,— возмущался глава духовной миссии,— которое оно (РОПИТ) может усвоить себе,— это хлопоты по будущим постройкам для миссии и поклонников: оно и ухватилось за это дело, ревниво усиливаясь выгородить его себе в исключительное достояние". В церкви у Кирилла нашлись сторонники. Митрополит московский Филарет всецело встал на его сторону: "Что делает или хочет делать пароходство? — восклицал он.— Не видно. Оно хочет строить церкви, помещения и больницу для поклонников... Но это не больше ли принадлежит Духовной миссии, нежели Обществу пароходства и торговли? А между тем деньги, собираемые на богоугодные заведения в Иерусалиме, Общество пароходства и торговли имеет в своих руках и заботится, как бы и впредь в большом количестве получать их в свои руки". Зато на стороне Палестинского комитета и РОПИТ выступил российский консул в Иерусалиме Карцев, которому не нравилось, что епископ Кирилл стремится вести самостоятельную политическую игру в регионе. В итоге духовные чины были вынуждены уступить мирским чиновникам. Карцев написал в Петербург донос о якобы имевшем место аморальном поведении Кирилла, после чего епископ был снят с должности. Однако борьба за палестинские земли и русские деньги на этом не закончилась.

"Приобретатели разных земельных углов"

В 1864 году первый этап строительства русской Палестины был завершен и Палестинский комитет был распущен. Число паломников действительно увеличилось, как увеличились и прибыли РОПИТ. Теперь руководство всеми палестинскими делами перешло в руки Палестинской комиссии при Азиатском департаменте МИДа. Комиссия располагала постоянным капиталом в размере 130 тыс. рублей и доходом от пожертвований порядка 80 тыс. рублей в год, но пускать эти деньги в оборот не спешила, и процесс русского строительства в Палестине замер на долгие годы. Однако представители церкви не собирались сдаваться. В 1865 году уже упомянутый Филарет продвинул на должность главы духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина), который начал действовать в обход Палестинской комиссии, консула и их мидовского начальства.

Антонин начал скупать земли в Иерусалиме и по всей Палестине, причем делал свои приобретения за счет средств, собранных самыми богатыми людьми России. Деньгами его обеспечивал Павел Мельников — первый русский министр путей сообщения, который, выйдя в отставку в 1869 году, посвятил себя благотворительности. Мельников подтянул к делу солидных спонсоров, среди которых оказались владелец металлургических заводов Путилов, хозяева знаменитых гастрономических магазинов братья Елисеевы и другие не менее обеспеченные и влиятельные люди. Антонин стремился покупать земли, имевшие отношение к священной истории, дабы эти участки не перехватили католики и протестанты. Например, Капустин приобрел неподалеку от Хеврона участок с древним дубом, под которым, по преданию, Авраам и Сара встречали Святую Троицу. Самоуправство Антонина приводило мидовцев в ярость. Ко всему прочему, им приходилось успокаивать турок, обеспокоенных активной скупкой земли духовной миссией. Посол в Константинополе граф Игнатьев писал Антонину: "Спасибо, что в турецких владениях существует лишь одна Русская Духовная миссия, а не несколько. Если бы было несколько 'Духовных миссий' или несколько приобретателей разных земельных углов, право, бежать пришлось бы из Турции — не туркам, а русскому представителю". Общая стоимость недвижимости, приобретенной Антонином, составляла по ревизии 1899 года 860 тыс. рублей.

Между тем в русском обществе стали появляться энтузиасты, готовые начать собственный крестовый поход за обладание палестинскими святынями. Самым активным из них был Василий Хитрово — отставной чиновник морского министерства и министерства финансов. Как бывший сотрудник министерства Константина Николаевича, Хитрово был неплохо осведомлен о положении дел в Палестине. К тому же он поддерживал связи с арабскими священниками, которые искали в России союзников в своей бесконечной борьбе против греческих епископов. Хитрово предложил организовать общество, которое бы не зависело ни от министерств, ни от церкви, но которое бы своими силами собирало пожертвования и помогало русским паломникам в Святой земле. Идея заинтересовала Константина Николаевича, который обещал поддержку его начинаниям. Вскоре к делу подключился и другой великий князь — брат Александра III Сергей Александрович, который в 1881 году посетил Иерусалим и был поражен достижениями Антонина. Имея за спиной поддержку сразу двух великих князей, Хитрово смог обратиться к обер-прокурору Синода Победоносцеву, который пользовался неограниченным доверием Александра III, поскольку в свое время был его воспитателем. Победоносцев легко убедил государя в необходимости создания общества. 21 мая 1882 года было объявлено о создании Православного палестинского общества, во главе которого встал Сергей Александрович. Хитрово же стал его помощником. Общество состояло из 100 почетных членов, внесших единовременно 5 тыс. рублей, 300 действительных членов, внесших не менее 500 рублей, и неограниченного количества членов-сотрудников, вносивших от 200 рублей или уплачивавших по 10 рублей ежегодно.

Формально общество не подчинялось ни министерствам, ни Синоду, но деньги оно переправляло духовной миссии в Иерусалим, так что Капустин и его сторонники среди церковных иерархов могли праздновать победу. В 1886 году общество получило право собирать пожертвования, и его доходы еще более увеличились, и в первый же год ему удалось собрать таким образом 130 тыс. рублей. Вскоре Палестинское общество не только финансировало приобретательскую деятельность духовной миссии, но и само открывало в Святой земле школы, больницы, ремонтировало церкви и т. п. Часть денег, правда, продолжала уходить в песок из-за того, что греческое духовенство в конце XIX века вело себя ничуть не лучше, чем в его начале. В 1895 году современник писал: "Когда его блаженство (патриарх иерусалимский Никодим.— 'Деньги') в 1885 году обратился к Августейшему Председателю общества с просьбой о вспомоществовании в 10 000 руб. на постройку церквей в Святой Земле, Общество послало 12 000 руб. с просьбой употребить необходимую сумму именно на возобновление разрушающейся церкви в Раме: все эти деньги были израсходованы неизвестно на что; церкви в Раме не досталось ничего, в ней с 1883 года не прибавилось ни одного камня".

И все же к 1897 году в Палестине и Сирии действовали уже 50 школ, основанных обществом, а к 1907 году — уже 101 школа и две учительские семинарии, было открыто несколько гостиниц для паломников, строились больницы и амбулатории. К 1914 году русская духовная миссия и ИППО вместе владели примерно 150 гектарами земли, причем Православному палестинскому обществу принадлежало 23 гектара. В 1907 году в высочайшем рескрипте по случаю 25-летия деятельности общества Николай II писал: "Ныне, обладая в Палестине владениями ценностью почти в 2 миллиона рублей, ИППО имеет 8 подворий, где находят приют до 10 тысяч паломников, больницу, 6 лечебниц для приходящих больных и 101 учебное заведение с 10 400 учащихся; за 25 лет им выпущено в свет 347 изданий по палестиноведению". К тому времени общая стоимость недвижимости, принадлежащей ИППО, оценивалась в 2 млн золотых рублей. Правда, проблемы с финансированием всего этого гигантского хозяйства оставались, но их преодолевали с помощью государства. С 1912 года правительство ежегодно тратило 150 тыс. рублей на поддержание многочисленных школ, находившихся на балансе ИППО.

Духовная миссия тоже не сидела сложа руки. Архимандрит Леонид (Кавелин), возглавив миссию в 1903 году, начал скупать земли по всей Палестине, невзирая на постоянный рост цен на недвижимость. К 1914 году площадь купленной им земли составляла 130 тыс. кв. саженей (591 760 кв. м). Из-за этих приобретений к началу первой мировой войны миссия стояла на краю банкротства, и банки закрыли ей кредит, но Леонид, похоже, не сомневался, что правительство придет ему на помощь. Однако грядущее не сулило русской Палестине ничего хорошего.

Апельсиновая сделка

В начавшейся первой мировой войне Турция выступила на стороне Германии и Австро-Венгрии, и все население русской Палестины оказалось на территории враждебного государства. Большая часть персонала, паломников и монахов была выслана в Египет, где и оставалась все время войны. Между тем в самой Палестине происходили серьезные перемены. После начала военных действий большая часть русских подворий была занята турецкими войсками. Здесь были размещены казармы, военные учреждения и т. п. Но в декабре 1917 года Иерусалим был занят британскими войсками, которые начали использовать русские постройки точно таким же образом. Когда же в России произошла большевистская революция, остававшиеся в Египте обитатели русской Палестины поняли, что возвращение на родину откладывается на неопределенный срок. После войны они получили возможность вернуться в Иерусалим, однако было ясно, что к старым временам возврата уже не будет.

Теперь существование русских подворий в Палестине представляло собой крупную юридическую проблему. Прежде всего на собственность духовной миссии и ИППО претендовала советская власть. Дело в том, что по законам уже не существовавшей к тому времени Османской империи общественные организации не могли становиться собственниками недвижимости, и все земли и постройки приобретались на имя того или иного физического лица. В большинстве случаев собственность была зарегистрирована на имя Сергея Александровича, а его вдова и наследница Елизавета Федоровна была убита большевиками в 1918 году. Новая российская власть требовала передать ей собственность, зарегистрированную на имя членов царской семьи, на основании собственных декретов об экспроприации имущества Романовых. Кроме того, ИППО продолжало существовать, хотя и называлось просто Палестинским обществом и преследовало теперь исключительно научные цели, так что требования большевиков не были лишены оснований.

С другой стороны, на собственность претендовали эмигранты. Русская православная церковь за рубежом (РПЦЗ) в лице своего лидера митрополита Антония считала себя правопреемницей. В то же время на Западе действовал митрополит Евлогий, который, хотя и был самым настоящим эмигрантом, утверждал, что действует от лица оставшегося в Москве патриарха Тихона. Евлогий требовал передать палестинскую собственность под свое управление. В самом же Иерусалиме оставались бывший глава духовной миссии архимандрит Иероним, а также бывший распорядитель ИППО Селезнев, которые напрямую общались с британскими властями и не слишком хорошо представляли, как им теперь быть. Реальными хозяевами положения теперь были британцы, которые сами имели виды на спорную недвижимость. Меньше всего им хотелось видеть на своей мандатной территории красных комиссаров, поэтому требования большевиков они выполнять не собирались. Но создавать у себя под боком белоэмигрантское гнездо англичанам не хотелось. А главное, они уже использовали здание миссии под здание суда, да и другим зданиям нашли подобное применение. Юридическую проблему англичане решили просто: приняли закон, согласно которому любая собственность, доходы от которой идут на благотворительные нужды, может быть отдана под опеку британской администрации. Соответственно, русская собственность была взята британцами под опеку, а арендная плата за ее использование стала распределяться ими между оставшимися в Палестине русскими монахами и священниками. На эти деньги, они, собственно, и жили. Те же постройки и храмы, что не были использованы британцами, остались во владении Русской зарубежной церкви.

Ситуация не менялась вплоть до создания Государства Израиль, которое в первые годы своего существования находилось в прекрасных отношениях с Советским Союзом. Когда границы нового государства были очерчены, оказалось, что на его территории остаются 30 участков площадью 54,8 гектара и 150 различных сооружений русской Палестины. Первый шаг в сторону удовлетворения советских притязаний на это имущество был сделан даже раньше, чем Израиль был объявлен независимым государством. В 1948 году, когда британские войска уже выводились из страны, английская администрация решила передать часть русской собственности православной церкви за рубежом. Желая заработать очки в отношениях с СССР, зарождавшиеся спецслужбы еще не родившегося Израиля провели спецоперацию. Отряд еврейских диверсантов прокрался ночью в здание типографии, где лежали свеженапечатанные номера правительственной газеты с указом, и выкрал их все. В ту же ночь будущие израильтяне вырезали из похищенных газет все вклейки с указом и подчистили все передовицы. К утру "отредактированные" газеты уже лежали на своем месте и разошлись с уже измененным содержанием. После провозглашения независимости Израиля к советскому послу Ершову явился израильский представитель Ицхак Рабинович, назвавшийся уполномоченным по делам русского имущества, поведал ему эту историю и заверил советскую сторону, что Израиль готов передать эту собственность Советскому Союзу. Однако тот же Рабинович заявил, что он отныне подписывает контракты на сдачу православного имущества гражданам молодого еврейского государства. И действительно, место британского суда занял Верховный суд Израиля, и другие здания ожидала аналогичная судьба.

Впрочем, Израиль признал советскую собственность над несколькими объектами, включая дом российского генконсула, несколько подворий, домов и незастроенных участков. 12 участков площадью 35,4 гектара были переданы СССР, хотя многие из них оставались в пользовании у израильтян, включая территорию парка в Иерусалиме, который юридически был признан советской собственностью. Представители зарубежной православной церкви были выдворены из страны, а храмы были переданы представителям Московской патриархии. Передача имущества не всегда происходила мирно, о чем свидетельствовал один из священников-эмигрантов: "Многие монахи и монахини были просто выдворены из страны. Передача же Свято-Троицкого собора в Иерусалиме была осуществлена на основании записки от 1 декабря 1948 г., составленной по-русски, за печатью военного губернатора Иерусалима, в которой сказано: 'Господину иеродиакону Мефодию: Настоящим предлагаем Вам передать ключи и все другие вещи Русской Духовной Миссии представителям православной Церкви, прибывшим из Москвы...' ...Эта записка была доставлена отцу Мефодию названными представителями МП в сопровождении группы крепких молодых мужчин в штатском из советского посольства и нескольких наблюдателей от израильского правительства. Отец Мефодий наотрез отказался сдавать ключи вверенного ему храма. Тогда молодые люди в штатском окружили священнослужителя и стали его избивать. Израильские наблюдатели в избиении не участвовали, но и не защищали его. Сила взяла свое: избитого до потери сознания о. Мефодия бросили в канаву, ключи от храма сорвали с его пояса, и 'передача имущества' состоялась".

Что же касается остального имущества, Израиль все же надеялся когда-нибудь заполучить его под свой контроль. В начале 60-х годов, когда в Советском Союзе большинство решений принималось быстро и под горячую руку, у Израиля такой шанс появился. В октябре 1964 года между Москвой и Тель-Авивом был заключен договор об уступке СССР Израилю 22 объектов из числа так называемых "Русских построек" общей площадью 167 тыс. кв. м за $4,5 млн. В договоре было записано, что большая часть этих денег будет использоваться Советским Союзом "на закупку в Государстве Израиль товаров, представляющих интерес для советских организаций, или оплаты услуг, по соглашению сторон, включая оплату расходов советских организаций в Государстве Израиль". В итоге СССР получил деньгами только $1,5 млн, а остальное — поставками израильских апельсинов.

Но на этом борьба за палестинскую собственность не закончилась. Владения русской Палестины, оставшиеся на территории Иордании, находились в собственности Русской зарубежной церкви, но в 1967 году часть иорданской территории была оккупирована израильтянами. Поскольку в то время отношения Израиля и СССР были безнадежно испорчены, объекты в Восточном Иерусалиме, Силуане и Хевроне остались во владении зарубежной церкви вплоть до создания Палестинской автономии. Когда же на Западном берегу Иордана водворился Арафат, положение начало быстро меняться. Арафат отобрал у зарубежной церкви монастырь Св. Троицы в Хевроне и подворье в Иерихоне, в обоих случаях монахов и монахинь выпроваживали силами палестинской полиции. Отобранные объекты были переданы палестинцами Московской патриархии и остаются в ее руках до сих пор.

Сейчас имущественный спор между РПЦ и РПЦЗ может быть улажен в связи с объединением обеих русских православных церквей. Впрочем, вековая борьба за контроль над финансовыми потоками, идущими на Святую землю, вряд ли прекратится в обозримом будущем.

Кирилл Новиков