В петербургский прокат вышел фильм "Артистка", снятый Станиславом Говорухиным по пьесе Валерия Мухарьямова, не нашедшей применения ни в одном из театров. Хотя публика на просмотре фильма довольно много хохочет, сам автор строго-настрого запретил называть его картину комедией, и ЛИДИЯ МАСЛОВА его в принципе понимает.
Веселого в судьбе заглавной героини, которую играет Евгения Добровольская, на самом деле мало. В первой сцене она устало снимает грим и на вопрос воодушевленной коллеги "Чего, мол, на поклоны-то не выходишь?" с горечью и безысходностью отвечает: "А разве это кто-то заметит?"
В некоем театре Грибоедова, главным украшением которого служит премьер в исполнении Михаила Ефремова, героиня Добровольской чахнет на ролях буфетчиц, хотя знает наизусть всего Шекспира и облизывается на роль Гертруды. Проживает актриса в коммунальной квартире с электриком Босякиным (Александр Абдулов) и еще третьей жиличкой — тихой интеллигентной старушкой, которая появляется только один раз, да и то лишь для того, чтобы пойти в магазин и купить живых карпов, а через пару эпизодов вбегает, как это заведено в плохих пьесах, Босякин и просит артистку срочно освободить для рыбы ванну, в которой она замочила белье. "О боже, у нее нет даже стиральной машинки..." — внутренне холодеет наблюдательный зритель.
Впрочем, режиссер Говорухин зрительскую наблюдательность никогда излишне не поощрял. Так, на пресс-конференции некоторые слишком зоркие журналисты уличили героиню в том, что она хоть и прибедняется, но на самом-то деле систематически захаживает в заведение "Ваниль", которое низкооплачиваемым артистам посещать по идее не пристало. Подобные нападки Станислав Говорухин решительно отмел, высказавшись в том смысле, что за пределами Садового кольца все равно никакой "Ванили" никто не узнает. Справедливости ради надо заметить, что артистка в гламурном ресторане не заказывает даже соленого огурчика, а выпивает натощак всего 50 граммов водки, чтобы снять стресс после неудачного прослушивания у Федора Бондарчука, который упорно называет артистку Ивановой, хотя она на самом деле Петрова. Расслабившись таким образом, артистка исполняет для посетителей ресторана монолог о своем якобы брошенном ребенке с такими натуральными рыданиями, что к ним присоединяется ее лучшая подруга и соседка (Мария Аронова), хозяйка парикмахерского салона для йоркширских терьеров и счастливая обладательница блудливого мужа (Дмитрий Певцов).
С ним крупногабаритная супруга снисходительно разговаривает в основном фразами из бородатых анекдотов: "Ты куда? — На ипподром. — Давай-давай, а то твоя лошадь уже два раза звонила". "Лошади" в "Артистке" вынуждены звонить на домашний телефон и нарываться на супругу, потому что мобильных ни у кого нет, — один робко появляется в конце как символ свалившегося на героиню преуспеяния и резко подскочившей востребованности, как в профессиональной, так и в личной сфере. Последняя сфера представлена воспоминаниями артистки о замужестве за пьющим коллегой, у которого дома был только медный чайник, а также разговорами за бутылкой с разбитной соседкой, как правильно вести себя с мужиками. Слушая их, ловишь себя на мысли, что женский аналог слова "жеребятина" — это, наверное, "кобылятина".
В практическую плоскость эти теоретические беседы переходят, когда к соседкиному мужу приходит беззащитный одноклассник (Юрий Степанов), представитель экзотической профессии паразитолога, что позволяет в дальнейшем любовно называть его "клоповед". В отсутствие хозяина, как обычно ушедшего по бабам, артистка с подругой быстро сажают стеснительного очкарика за стол, под который он начинает падать после третьей рюмки, наряжают его в тапочки в виде зайцев и ставят ему диагноз "малахольный", после чего та из теток, у которой еще нет мужа, понимает, что клоповед может стать легкой добычей. А поскольку объект охоты убегает из веселого дома в тапках, то и предлог для следующего свидания искать не надо. На него артистка приходит с ботинками, завернутыми в газету "Правда", — даже в деталях режиссер Говорухин сохраняет самобытность и не поддается общей тенденции современных режиссеров мстительно использовать в качестве оберточной бумаги исключительно "Коммерсантъ".
Однако, если быть последовательным, тогда и пить артистка должна была бы не уже осточертевшую зрителям горилку, а что-нибудь соответствующее по уровню оригинальности и нонконформизма газете "Правда", ну хотя бы "Пшеничную". Тем не менее, несмотря на мелкие стилистические неточности, создатель главного советского телефильма, "Место встречи изменить нельзя", в "Артистке" опять продемонстрировал универсальность своего режиссерского дарования: после элегантной стилизации под производственную драму "Не хлебом единым" уверенно освоил нишу, в которую, казалось бы, уже не протиснуться, потому что в ней последние годы прочно обосновался Эльдар Рязанов со своим кинематографом для и про кляч среднего и старшего возраста.