1 июля следственный комитет МВД России под руководством Виталия Чичулина, занимающийся делами трех высокопоставленных работников ЦОУ ЦБ РФ и исполняющего обязанности начальника РКЦ ГУ ЦБ РФ по Москве, отклонил ходатайства адвокатов обвиняемых об освобождении последних из-под стражи или об изменении меры пресечения. Тем не менее пока следствие не располагает ничем конкретным, кроме изъятых у обвиняемых вещей, финансовые источники происхождения которых и пытается выяснить.
Задержанных 7 июня по подозрению во взяточничестве (ст. 173 УК России) и хищениях (ст. 931 УК России) начальника ЦОУ г-на Ситдикова, его первого заместителя г-жи Туровой, заместителя Ситдикова г-жи Попруги, а также начальника РКЦ ГУ ЦБ по Москве и бывшего замначальника ЦОУ г-на Мартынова защищают адвокаты Ирина Карпинская, Андрей Муратов, Феликс Хейфиц и Валентина Хамидулина.
По словам адвокатов, с первого дня работники МВД нарушают установленные Уголовно-процессуальным Кодексом РФ (УПК РФ) правила. По мнению защиты, не имея достаточных для обвинения фактов, следствие не гнушается оказывать на арестованных психологическое воздействие.
Например, адвокат Мартынова, ссылаясь на слова своего подзащитного, и. о. начальника РКЦ, сообщил, что в ночь с 7 на 8 июня, сразу после задержания того допрашивали в течение 15 часов. Допрос вели чередовавшиеся через определенные промежутки времени "двойки" следователей. Беседой этот допрос назвать нельзя — со слов Мартынова, его принуждали давать показания. Описания ужасов неволи, где "хозяйственники" и уголовники содержатся в общих камерах, следователи сопровождали перечислением прелестей жизни на свободе. Убеждая рассказать о грандиозной системе извлечения денежных средств незаконным способом, Мартынова периодически называли взяточником. К 7 часам утра, когда допрос подходил к концу, Мартынов, с его слов, был доведен до грани самоубийства, поэтому, желая любым способом прекратить "беседу", подписал не глядя протокол допроса. (По словам другого обвиняемого, не относящегося к четверке центробанковцев и более стойко перенесшего аналогичную процедуру, в протоколе его допроса им было выявлено множество вопросов и ответов, которых не было в ходе процедуры. В ответ на его отказ подписать фальсифицированный документ следователи исправили неточности без возражений. Что же именно подписал Мартынов — неизвестно.)
Кстати, в результате обысков пострадали и семьи обвиняемых. Сотрудниками МВД было изъято принадлежащее банкирам и их семьям имущество, радиоаппаратура, автомобили и крупные суммы. Однако адвокаты считают, что следствию не обязательно было вывозить все вещи из квартир обвиняемых — можно было ограничиться описью имущества. Тем не менее домочадцы арестованных в результате действий сотрудников милиции посреди июля лишились даже холодильников.
Несмотря на требования арестованных предоставить им установленное законом право на защиту, адвокаты появились у каждого из них лишь на девятый--десятый день тюремного заключения. Необходимые процессуальные документы, перечень которых определен тем же законом, например, протоколы допросов в качестве подозреваемых, санкцию прокурора на заключение под стражу, постановление о предъявлении обвинения адвокатам представлены не были, несмотря на их настойчивые устные и письменные требования. До сих пор некоторые из защитников не получили всех необходимых документов. Кроме того, общение адвокатов со своими подзащитными затруднено — в первые дни оно было просто невозможно, сейчас — искусственно ограничено.
Банкиров задержали по ст. 122 УПК России, а 10 июня срок их содержания под стражей был продлен до 10 суток по ст. 90 УПК. Согласно ст. 122 УПК РФ, задержанные в качестве подозреваемых сотрудники подразделения ЦБ РФ должны были находиться в изоляторе временного содержания (ИВС — так теперь называется КПЗ). Однако отнюдь не в ИВС проживают теперь высокопоставленные сотрудники ЦОУ и РКЦ. Мужчины — Ситдиков и Мартынов — находятся в освободившихся после гэкачепистов двух- и трехместной камерах 4-й тюрьмы "Матросской тишины". Обвиняемые женщины помещены в 5-местные (по словам очевидцев, не рассчитанные на такое количество жильцов) камеры Бутырской тюрьмы. Общество Туровой и Попруги состоит из обвиняемых в убийстве и неоднократно сидевших. Можно представить эмоциональное состояние той же Туровой, 1932 г. рожд., страдающей сердечно-сосудистыми заболеваниями.
На просьбы адвокатов перевести женщин в 4-ю тюрьму "Матросской тишины", где условия содержания лучше (например, передачи раз в неделю, а не в месяц, как в Бутырке) или хотя бы в стенах той же Бутырки поместить в камеры к обвиняемым в хозяйственных преступлениях Виталий Чичулин, в частности, сказал, что ему безразлично, в каких условиях содержатся эти женщины.
В момент задержания банкиров обвиняли в причастности к крупномасштабным хищениям средств из Центрального банка России с помощью фальшивых кредитовых авизо. Хищения такого рода начались весной 1992 года, и с тех пор было украдено больше 600 млрд руб. Подозрение, что к преступлению причастны эти люди, появилось у МВД России весной 1992 года, когда через ЦОУ прошло 20 фальшивых авизо на сумму 30 млрд руб.
Кроме того, в ЦОУ, как и полагается по закону "О ЦБ России", находятся счета крупных бюджетных организаций, например МБР, МВД и Генеральной прокуратуры России. По неизвестным причинам, как сообщили Ъ в ЦОУ, там сумели открыть счета несколько коммерческих предприятий, получивших в ЦОУ крупные кредиты, которые, по словам информаторов, до сих пор не возвращены. Более того, в названных бюджетных организациях с начала прошлого года происходили постоянные задержки с выдачей наличности на заработную плату (за это в ЦОУ отвечал г-н Мартынов). Не меньшие трудности были и с проводом легальных платежей между коммерческими фирмами. А на выдачу наличности по фальшивым авизо и на их провод через ЦОУ, как установило следствие, уходило несколько часов.
Однако, по словам адвокатов Ситдикова и Туровой, их подзащитные не могут иметь отношения к делу о фальшивых авизо хотя бы в силу того, что контроль за прохождением таких документов не входил в круг их служебных обязанностей. Ситдиков курировал планирование и кредитование банков, Турова занималась организационной работой. Кстати, по заключенным при участии Ситдикова кредитным договорам дебиторской задолженности, вопреки первоначальным утверждениям, нет. Не было отмечено нарушений за все 30 лет его работы сначала в Госбанке СССР, затем в подразделении ЦБ РФ. Кроме того, в свое время Ситдиков оказывал внутренним органам посильную помощь, за что замминистра внутренних дел генерал-майор внутренней службы Страшко приказом от 18 декабря 1991 года представил его к награждению подарком.
Как предписано законом, на десятые сутки после ареста сотрудникам банка было предъявлено обвинение. Однако вышеперечисленные преступления не нашли там фактического подтверждения. Более того, даже обвинение во взяточничестве, по словам защиты, голословно и не отвечает требованиям ст. 144 УПК РФ. В частности, нет точного указания места и времени, где и когда совершался акт взяточничества, не названы суммы взяток и имена дарителей, степень или хотя бы способ использования обвиняемыми служебного положения. По характеристике, данной предъявленному обвинению адвокатами, это не более чем набор общих фраз.
Обвиняемые заявили, что они лишены возможности защищаться, поскольку не знают, что именно вменяется им в вину. Они не могут отвечать на вопросы следствия, не зная точно причину их возникновения. Формулировки же предъявленного обвинения не вносят ясности в этот вопрос. По словам одного из адвокатов, по такому неконкретному обвинению, какое предъявлено обвиняемым, нельзя посадить даже заведомого вора, убийцу или насильника. Не будучи Дон Кихотами, чтобы воевать с ветряными мельницами, все обвиняемые отказались давать какие-либо показания или отвечать на вопросы следствия. Кроме того, Мартынов сделал официальное заявление: описав события ночного допроса, он выразил недоверие следователям.
Все адвокаты, ссылаясь на нарушения в стадии предъявления данного обвинения, подали ходатайство об избрании меры пресечения, не связанной с лишением свободы, на которое и получили 1 июля отказ.
По словам защиты, указанный факт еще раз демонстрирует, что органы внутренних дел прикладывают все возможные усилия, чтобы держать арестованных под стражей. Этим стремлением объясняется и возникновение "натянутого" обвинения — в противном случае (при отсутствии обвинения) по закону арестованных следовало бы освободить. Однако создается впечатление, что следователи, и без посторонней помощи осознавая слабость предъявленного обвинения, чувствуют некую влиятельную поддержку за спиной, поэтому и настаивают на содержании сотрудников ЦОУ и РКЦ в тюрьме. Пытаясь найти исторические аналогии такому инциденту, один из адвокатов привел в пример сорокалетней давности "дело врачей".
Удастся ли следственному комитету МВД РФ в создавшейся ситуации разыграть "дело рвачей", покажет будущее.
ЕЛЕНА ВИШНЕВСКАЯ
Пламя из искры
Даже вдали от Родины Артем Тарасов продолжает читать газету, к появлению которой на свет он имел отношение в свое время (я имею в виду Ъ). В пятницу вечером он позвонил в редакцию из Лондона и мы с ним мило побеседовали о моей прошлой публикации в Ъ, после чего он передал факс, в котором изложил личное отношение к обвинениям в свой адрес со стороны заместителя генерального прокурора России Николая Макарова. Об этом я сейчас расскажу подробно, а пока хочу заметить, что неделя была очень насыщена криминальными событиями — мафиозная война на улицах, официальное заявление "Промэкологии" о существовании загадочной "красной ртути" и еще много чего интересного.
Друг степей Артем Тарасов: "Я привык ходить по этой земле под мушкой"
Итак, прозвучал голос из Лондона. Тарасов расстроен и возмущен.
— Как, думаешь ты, — спрашивает он, — я себя здесь чувствую после новых нападок в мой адрес?
Чувствует он себя не очень благополучно. Власти стали к нему более придирчивы, Интерпол прислал ему факс, в котором на английском языке изложены 198 вопросов российской прокуратуры о коммерческой деятельности Артема Тарасова в СССР. На факс Интерпола Тарасов ответил факсом в Ъ. Вот выдержки:
"Открытое письмо заместителю генерального прокурора России господину Макарову
Господин Макаров, душечка вы моя!
Жаль, что не довелось мне знать Вас раньше, или хотя бы услышать Ваше выступление живьем на Верховном Совете, или по телевизору на Вас посмотреть. Жаль, что уважаемая газета 'Коммерсантъ', вспоминая, возможно, мое личное участие в ее открытии и продолжая меня 'любить', напечатала мою фотографию, а не Вашу в статье 'Займется ли Тарасовым Интерпол' (Ъ от 28 июля).
Я, конечно, понимаю, что мы с Вами обязательно когда-нибудь встретимся. То ли в Лефортовской тюрьме, где я, еще будучи в России, после многочасовых допросов предлагал за свой счет сделать капитальный ремонт. Или совсем на другом поприще, когда Вы уйдете со службы и, как все БЫВШИЕ, займетесь бизнесом. Но хотелось бы пораньше Вас увидеть, так как человек Вы, судя по-всему, уникальный...
Я хочу сразу же извиниться перед Вами за столь фривольный стиль моего к Вам обращения в начале письма, но слово 'ДУШЕЧКА' можно ведь трактовать по-разному — так, как Вам больше понравится, язык русский уж больно велик. Оно может быть от существительного 'ДУША' или от глагола 'ДУШИТЬ'.
Письмо мое к Вам вызвано тем, что, как Вам известно, Интерпол передал мне от Вашей службы послание, в котором содержится ровно 198 вопросов, на которые я должен письменно (предварительно) ответить...
На все 198 я ответить не смогу и не хочу... В самом начале вопрос, который сразу придает всем оставшимся целенаправленность, как бы задает тон и является красной нитью всего произведения.
'Подавали ли Вы прошение в компетентные органы Российской Федерации о лишении Вас российского гражданства?' (комментарий: смыслового перевода на английский словосочетания 'компетентные органы' не существует).
Нет, душечка, не подавал. И что бы там ни случилось, с паспортом или без него, с Верховным ли Советом или с Парламентом, с президентом Горбачевым, с Ельциным или с чертом лысым — я был и всегда останусь россиянином, это и Богу не дано изменить. Так как не бумага, а чувства определяют сущность человека... Наверное, Вы сами, душечка моя, до прихода на должность заместителя генерального прокурора России работали очень активно в провинции, в областных или районных органах прокуратуры, сажали направо и налево, прошли, как говорится, светлый и трудный путь постепенного роста по службе...
Приехать в Москву и помочь следствию я, душечка, совсем в ближайшее время не стремлюсь, и самое интересное, что по причине как раз того, что именно Вы и те кто с Вами меня очень в Москве ждут или, лучше сказать, поджидают. Я уже почти привык ходить по этой земле под мушкой направленного в мою сторону дула, но ведь выстрелит это орудие в обратную сторону, как бы Вы ни целились!
Но долго это не продолжится, поверьте моему опыту.
Это же историческая необходимость. Неважно, по какой причине это происходит: по причине защиты идеалов коммунизма от происков русских капиталистов или по причине отвода глаз общественности от коррупции в России на вымышленные цели.
Я понимаю, что Вы, душечка, на службе, и Вас поэтому не волнует извечный русский вопрос: 'А судьи кто?'
Я понимаю, что направляет Вас тот, кто приказы отдает и Вам надлежит их с рвением выполнять. И если эти приказы отдаются людьми, скажем так, заинтересованными, то они могут и не соизмерять их с действующим законодательством... Это они могут нарушать Конституцию действующую и препятствовать принятию новой, это они могут изобличать якобы преступников, а сами походя строить виллы и красть у государства миллионы долларов или обдирать взятками всех, кто только ни попадется.
Но это они, а не Вы. Вам, душечка, это не положено по должности, так как Прокуратура, помимо побочной обвинительной деятельности, как раз и должна заниматься тем, чтобы следить за соблюдением законов нынешних, а не прошлых, в том числе и теми, кто прокуратуре и обществу отдает приказы. Ибо если Вы этого не делаете, то судить станут скоро и меня, и моих друзей по законам, скажем, сталинского времени или еще покруче — времен Отечественной войны. Чтобы сразу к стенке.
В России многое пережили, смогут пережить еще раз. Только, если придется вернуться к 'светлому будущему всего человечества', заранее не скажешь, кто выживет. Там уж мы все равны. Но не буду заканчивать это письмо на ноте грустной.
Я хочу Вас и Верховный Совет поблагодарить за удостоенную честь представлять перед всем русским народом российскую международную преступность, за знакомство с Интерполом, за то, что мое имя все не исчезает из газет. Это значит, что меня помнят, это значит, что я вместе с моей Родиной...
г. Лондон,
Артем Тарасов".
Передав факс, Артем рассказал, что всегда хотел вернуться в Россию и помогать ей, но этим планам постоянно мешали некие силы. Одним из последних прожектов Тарасова была работа советником президента Калмыкии. Потому, очевидно, что там развивается настоящий капитализм. А должность Тарасову, по словам Тарасова, предложил президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов, который ныне проводит в своей вотчине национализацию приватизированной до его правления госсобственности, сокращение госаппарата и прочие коммерческие реформы.
Кроме этого, Тарасов еще раз сказал мне, что ни у кого никаких долларов не крал. Но я, слава Богу, не прокурорский работник, а простой журналист. А у нашего брата тоже проблем с правоохранительными органами хватает...
Московские взрывы 1977 года
Скудное наше телевидение иногда совершенно неожиданно дает пищу для размышлений. Вторник, 29 июня, программа "Утро": генералы КГБ (МБР, извините) делятся воспоминаниями о взрывах в Москве 16-летней давности (м. "Первомайская", ул. 25 октября). В метро погибли семь человек, около 40 получили ранения. Троих армян за это приговорили к расстрелу. Сюжет длинный, минут на десять, очень для нынешних информационных телепрограмм не характерный. Смотрю и думаю, с чего это они затеяли — юбилей, может, какой? А потом вдруг нашел "изюминку": диктор обвинил журналистку из "Московских новостей" Наталью Геворкян в том, что она в своей недавней статье в "МН" намекнула, что взрывы были "акцией КГБ".
Дело о взрывах тех лет мне интересно по ряду причин. Назову две. Во-первых, через несколько минут после взрыва на Первомайской мне пришлось проезжать мимо. И я видел пустую, чисто вымытую от крови платформу, у которой поезд не останавливался. Во-вторых, начальник одного отделения милиции неподалеку от Курского вокзала прервал наше интервью из-за телефонного звонка, после которого радостно сообщил мне: "Взрывников взяли". А потом рассказал, как это было: некий вор, специализировавшийся на кражах вещей из камер хранения, "набрел" на сумку с утятницей, начиненной взрывчаткой, и честно позвонил в милицию. У камеры устроили засаду и взяли каких-то армян.
В телеверсии "Утра" это все прозвучало иначе. Примерно так: ГБ развернул широкую работу, узнав о которой, взрывники в ужасе побросали неиспользованные взрывоопасные утятницы, но все равно попались в руки "органов".
Так вот, в своей заметке на полторы полосы "МН" Наталья Геворкян недоумевала, почему так быстро и без явно достаточных оснований по обвинению в подготовке взрывов расстреляли армянских диссидентов. То есть, может быть, и не тех, кто взрывал. А МБР вдруг ответил своими мемуарами (в "МН" не исключают, что сделали это те люди, которые и обеспечили быстрый расстрел подозреваемых во взрывах). Время покажет, кто прав. Лет эдак через 16, наверное.
Бурбулиса хотели убить яхтой
В понедельник в Финском заливе взорвалась яхта "Орлан", на борту которой совершал морской променад бывший государственный секретарь Российской Федерации, а ныне президент неправительственного фонда "Стратегия" Геннадий Бурбулис. Серьезно пострадали шесть человек, среди которых 11-летний сын Бурбулиса Антон. Мальчика выбросило в воду, его спас отец. По предварительным данным следствия, взорвался двигатель судна из-за утечки газа из магистрального патрубка. Причиной взрыва стала случайная искра.
А ведь предупреждали же всех, что из искры возгорится пламя... Да и в кругах, близких к МБР, Бурбулису советуют быть осторожнее.
ОЛЕГ Ъ-УТИЦИН