Выставка живопись
В Мраморном дворце открылась выставка Дмитрия Шорина: погонные километры длинных ног и пухлых губ обозревала АННА Ъ-МАТВЕЕВА.
Большая выставка соло, да еще на такой площадке, как Русский музей,— это экзамен, почти суд. Дмитрий Шорин, судя по открывшейся в Мраморном дворце выставке его работ, художник оптимистичный, точнее, как принято говорить у его героинь, позитивный. Любитель красивых девушек, вкусной еды, блестящей автомобильной и прочей техники, а также других простых радостей жизни. Почти пятьдесят картин, отобранных на выставке московской галереей "Файн Арт" — многолетним дилером Дмитрия Шорина, напоминают бесконечную фотосессию глянцевого журнала, только выполненную маслом на холсте. Бесконечно длинные ноги, анорексичные талии и бедра — того гляди переломится. Игра глазками, губками, пальчиками. Девушки, девушки, девушки. Они главные и практически единственные обитательницы шоринского мира, как, впрочем, и глянцево-журнально-Fashion-тивишного оригинала, с которого живописец копирует свои сюжеты.
Девушки Шорина, понятно, не имеют никакого отношения к реальной жизни и настоящим девушкам из плоти и крови. Как в мире подиумов и рекламных съемок, так и на картинах Шорина они скорее символы, чем люди. "Девушка" здесь не определенный возраст плюс определенный пол, а магия и сила, сосредоточенные в алой помаде, стразах, шпильках и брюликах в декольте. Они одновременно и богини глянцевого мира, и его жрицы, и вообще единственное полноценное население. Все прочие объекты, фигурирующие у Шорина — будь то сверкающие спортивные машины, технические игрушки-гаджеты, собачки модных мелких пород или мужчины, совершенно необязательны и присутствуют только "для сюжета". Просто нужно же что-то девушкам делать, вот художник и находит им занятия: то поговорить по мобильнику, то эротично вымазаться красной икрой, то пристрелить папика.
Тот, кто выставку не видел, по описанию наверняка предположит невероятную пошлость. На самом деле все не так плохо: при всей гламурности сюжетов и героинь господин Шорин — художник весьма ироничный, и это несколько спасает положение. Ирония наблюдается и в пристрастии художника комбинировать своих моделек с разными неожиданными вещами, например засунуть ей между раздвинутых ног ноутбук и дать в руки мышь или плюхнуть на девичью грудь пяток вареных креветок. На этом садистском приеме сделали себе карьеру многие модные фотографы, он известен и довольно предсказуем, но до сих пор неплохо работает.
Иронична сама живописная манера Дмитрия Шорина: набросочная, эскизная, резкая, крупными быстрыми мазками кисти. И конечно, куда как ироничны попытки Дмитрия Шорина поместить глянцевых красоток в какой-то едва обозначенный сложный сюжет, дать им некую драму. Это все равно, что заставить куклу Барби пищать механическим голоском монолог Гамлета. Смешна не собственно драма, а наивная попытка длинноногого манекена чувствовать и размышлять. Трогательно, но технически невозможно.
Надо сказать, творческий путь Дмитрия Шорина гораздо разнообразнее, чем то, что представлено на выставке, и жаль, что на ней почти нет старых работ из 1990-х. Сибиряк Шорин приехал в начале девяностых в Петербург, быстро попал в знаменитый сквот художников на Пушкинской, 10, был устроителем авангардной акции "Картины на вес" — живопись предлагали по фиксированной цене, доллар за грамм. Он вышел отнюдь не из блестящего журнала. Пока Дмитрий Шорин вместе со всей страной не открыл для себя гламур и глянец, он писал странные картины, в которых драматизм и напряжение были очень даже на своем месте. Например, в цикле "Киноафиши", написанном на разрезанных и заново сшитых холстах, грубые швы буквально "взрывают" диалоги персонажей. Или в цикле "Катастрофы" — энциклопедии самых страшных моментов ХХ века, от Сонгми до гибели "Курска".
Потом он открыл для себя девушек, а также арт-рынок, который девушек с восторгом пустил в оборот. Цены стали расти, жизнь — налаживаться, и теперь Шорин пишет девушек в таких количествах, что диву даешься: будто тиражирует их, как типографский станок. Что не на пользу ни качеству работ (работы десятилетней давности чисто технически сделаны гораздо тщательнее, в них отсутствует нынешняя поверхностность и поспешность), ни коммерческому рейтингу художника (угроза затоваривания рынка идентичными холстами явно висит над Шориным и его дилерами). Но зато, видимо, в удовольствие художнику: он искренне любит свой безоблачный мир и населяющих его красавиц.