«Нравится то, что растет»

Компания Nycomed объявила о строительстве завода в России. За 2007 год ее продажи здесь выросли на 20%. О путях развития российского фармрынка и предполагаемом месте на нем норвежской компании "Секрету фирмы" рассказали президент Nycomed Group Хокан Бьерклунд и президент "Никомед Россия-СНГ" Йостен Дэвидсен.

Текст: Полина Русяева

"В ряде европейских стран такие препараты запрещены"

"СЕКРЕТ ФИРМЫ": Для Nycomed Group рынок России и СНГ является вторым по величине после Германии. С чем связано столь пристальное внимание?

ХОКАН БЬЕРКЛУНД: В России и странах СНГ проживает свыше 250 млн потенциальных потребителей. Тот, кто активно здесь не работает, просто недальновиден. С 2000 по 2007 годы Nycomed Group на этом рынке увеличила продажи на 1650%, достигнув показателя $367 млн. Когда вы бизнесмен, вам нравится то, что растет. Российский рынок — именно тот случай.

СФ: Российское подразделение — самое быстрорастущее у Nycomed. На Россию приходится около 10% всех продаж группы. Чем вы объясняете такие достижения?

ХБ: Дело в том, что мы присутствовали здесь еще во времена СССР. А вообще история показывает, что скандинавы с Россией либо воевали, либо делали бизнес. Практика убедила, что делать бизнес гораздо выгоднее.

СФ: Препарат-блокбастер Nycomed — "Актовегин", повышающий поступление кислорода в клетки организма. Он занимает третье место в России по продажам среди лекарственных препаратов, согласно данным "Фармэксперта". Однако информации о нем нет ни на международном сайте компании, ни в каких-то других западных источниках. Я смогла обнаружить упоминание об "Актовегине" только на китайском сайте Nycomed, ну и на российских ресурсах. Почему так?

ЙОСТЕЙН ДЭВИДСЕН: Правда нет? Я не знаю, почему нет информации. Это странно, так как "Актовегин" — третий по продажам продукт у Nycomed Group, один из ключевых.

СФ: Может быть потому, что из-за коровьего бешенства во многих странах продажи препаратов, содержащих компоненты животного происхождения, запрещены, а "Актовегин" их содержит?

ЙД: Да, в ряде европейских стран такие препараты запрещены, и там мы не продаем "Актовегин". Впрочем, исторически сложилось, что основной рынок для "Актовегина" — Россия и СНГ. Nycomed предложил этот продукт еще в советское время. Сегодня здесь реализуется 70% от общего объема производства "Актовегина".

СФ: Существует мнение, что медицинская эффективность "Актовегина" не доказана, поскольку он не подвергался клиническому исследованию.

ЙД: В России клиническое исследование препарата законодательно не является необходимостью, поэтому его отсутствие не может быть для нас проблемой. Почему мы его не проводим? Потому что не испытываем потребности это делать. Мы видим, что препарат востребован российскими врачами, они его рекомендуют пациентам. Это важный момент, так как врачи в России достаточно консервативны и придерживаются известных и хорошо зарекомендовавших себя техник лечения. В свою очередь, потребители лояльны к "Актовегину". К тому же альтернативных препаратов сегодня не так много.

СФ: У "Актовегина" нет конкурентов?

ЙД: Конечно, есть — например, российский "Мексидол". Но хочу отметить, что в области неврологии появляется не так много новых продуктов. Кстати, в этом году Nycomed запускает новый препарат в этой области — "Цераксон", применяемый при остром инсульте.

"Делать на гигантском рынке нечто маленькое не имеет смысла"

СФ: Многие западные фармацевтические компании уже имеют в России свои заводы. А Nycomed только в этом году объявил о планах строительства. Почему так долго ждали?

ЙД: Последние 20 лет так или иначе этот вопрос возникал. Но в основе решения все-таки должна лежать бизнес-модель, его нужно принимать с точки зрения необходимости для бизнеса. Неправильно строить завод только для того, чтобы включить какие-то продукты в ДЛО или иметь механизмы лоббирования чего-либо. Сейчас строить предприятие имеет смысл, раз такой объем продаж в регионе.

СФ: Какие препараты будут выпускать на новом заводе?

ЙД: Конкретные продукты сейчас назвать сложно, но у нас есть планы производить практически все, что мы представляем в России. При этом мы не говорим, что 100% того объема, что мы здесь продаем, будет здесь же и производиться. Также возможно, что часть выпускаемого будет уходить в другие страны.

СФ: Сколько вы готовы вложить в строительство?

ХБ: Пока я могу назвать лишь очень приблизительную сумму — около 50 млн евро. Точно знаю, что это будет крупный проект, так как делать на таком гигантском рынке нечто маленькое не имеет смысла: проект должен соответствовать масштабам рынка.

СФ: Участие Nycomed в российской системе ДЛО минимально — на нее приходится менее 10% ваших продаж. С чем это связано?

ЙД: Мы не стремились активно в программу ДЛО из-за долгов и неплатежей, которые там были и о которых всем известно. Сейчас эти вопросы решены. Кроме того, наше скромное присутствие в ДЛО связано с особенностями нашего продуктового портфеля. В ДЛО можно войти либо с инновационными высокотехнологичными продуктами, которые не так зависят от колебаний цен, либо с бюджетными дженериками. В ближайшее время мы планируем войти в ДЛО с несколькими готовящимися к запуску препаратами. Например, со средствами от астмы или с обезболивающими.

"Настанет момент, когда Россия станет для Nycomed рынком номер один"

СФ: В 2007 году Nycomed купил немецкое подразделение Altana Pharma, объемы продаж которой в четыре раза больше, чем у вашей компании. Какова была цель покупки?

ХБ: Сейчас мы входим в мировой список 25 крупнейших фармкомпаний. В сегменте безрецептурных препаратов занимаем 15-ю строку. Nycomed и Altana хорошо дополняют друг друга в географии присутствия. И без того сильные позиции Nycomed в Европе теперь усилились в Германии, а также на новых рынках Северной и Южной Америки. Кроме того, мы получили возможность вывести на рынок значительно расширенный портфель продуктов.

Кстати, в феврале мы закрыли еще одну сделку — купили Bradley Pharmaceuticals. Это позволит нам укрепить позиции в сфере дерматологии. Более того, слияние сделает Nycomed лидером американского дерматологического рынка с годовым уровнем продаж в этом сегменте $450 млн.

СФ: Какова главная трудность, с которой сталкивается иностранный фармхолдинг, приходя в Россию?

ХБ: Огромная территория. Зачастую люди думают, что, открывшись в Москве, они уже работают в России. Это заблуждение. Вы должны быть не только в Москве, но и в Калининграде, Владивостоке, Мурманске. Сегодня мы представлены более чем в 120 городах и регионах России и СНГ. К тому же делать бизнес в России — недешевое занятие. За офис в Москве мы платим гораздо больше, чем за офис в Цюрихе.

СФ: К тому же конкуренция на рынке жесткая, особенно учитывая то, что производители используют разные формулы сходных медикаментов...

ХБ: Наши конкуренты — крупные компании. Sanofi-Aventis, Novartis, Gedeon Richter, Berlin-Hemi — это лишь некоторые.

ЙД: Да, в основном иностранцы. Если мы говорим об объеме рынка в денежном выражении, то 70-80% принадлежит иностранным компаниям. Однако если мы говорим об упаковках, то это 50 на 50, может быть, даже 40 на 60 в пользу российских производителей. Впрочем, мы ожидаем в будущем серьезной конкуренции со стороны российских фармпроизводителей, ведь многие переходят на международный стандарт качества GMP. Я думаю, в обозримом будущем все дженерики, которые продаются здесь, будут производиться в России: когда патентная защита препарата заканчивается, его имеет смысл выпускать здесь.

СФ: В последнее время мнения экспертов по поводу перспектив фармрынка разделились. Одни считают, что он начнет стагнировать, а затем и сокращаться, другие предсказывают, что к 2012 году его емкость увеличится в три-пять раз. Какое мнение у вас по этому поводу?

ХБ: Я не могу сказать, на какое количество процентов будет расти рынок — на 30 или на 50% в год, но он точно будет увеличиваться, причем очень быстрыми темпами. Российский рынок будет самым крупным рынком Европы. Хотя, наверное, не в ближайшие пять и даже десять лет. Но настанет момент, когда Россия станет для Nycomed рынком номер один.

СФ: Вы упоминали, что планируете к 2012 году достичь оборота $1 млрд. Получается, что каждый год нужно расти на 25% — это быстрее рынка. За счет чего?

ЙД: Нужно расти даже быстрее, чем на 25%. Наша стратегия — наращивать объемы примерно в два раза быстрее рынка. Отчасти мы это обеспечиваем появлением новых продуктов в портфеле. В этом году, например, запустим шесть-семь новинок. А те продукты, которые у нас уже есть, будем и дальше "растить".

СФ: Что нового произойдет в будущем на российском фармрынке?

ЙД: Мне кажется, что продолжится консолидация в дистрибуторском секторе. Со временем будут доминировать аптечные сети, впрочем, это уже и сейчас происходит. Увеличится число компаний, которые откроют здесь собственное производство. Уже сейчас начинают появляться специализированные диагностические центры. Это направление будет активно развиваться. Вместе с тем появятся и инвесторы, которые будут вкладывать в сети частных клиник.

В общем, если брать фармацевтическую промышленность, то это будет новая эра — эра производства, соблюдения мировых стандартов. Изменится имидж всего российского здравоохранения.

СФ: Насколько наши фармдистрибуторы и производители привлекательны для западного капитала?

ЙД: Мне сложно об этом судить. Да, наверное, русские компании потенциально интересны для западных инвесторов, однако нельзя исключать возможности, что международные дистрибуторы придут на российский рынок как самостоятельные игроки.

СФ: Смогут ли российские компании выйти на международную арену со своими препаратами?

ХБ: Это отдаленная перспектива, лет на 10-15, но это произойдет. Ситуация такова, что в Европу можно выйти двумя способами. Первый — с очень дешевыми дженериками. Но это будет проблематично, поскольку данное направление уже оккупировано китайскими и индийскими компаниями, и они в этом весьма преуспели. Второй метод — выходить с высокотехнологичными инновационными препаратами. Это, на мой взгляд, как раз будет вариантом для российских компаний.