100 лет назад в Херсоне на съезде представителей монархических объединений правые националисты сформулировали, кого следует считать русским. Почему весьма популярным в начале прошлого века монархистам так и не удалось убедить население империи в своей правоте, выяснял корреспондент "Власти" Кирилл Новиков.
"Крестьяне его суждения понимают по-своему"
В первые годы ХХ века в России не было ни одной легальной политической партии. Во-первых, партии парламентского типа были неуместны в стране, в которой еще не было парламента, а во-вторых, официальная идеология смотрела на партии как на вредное явление, чуждое русскому духу. Однако оппозиционеров это не останавливало, и подпольные группировки вроде эсеров и РСДРП жили активной партийной жизнью. А вот монархических, проправительственных партий не существовало, поскольку сторонники самодержавия считали, что их долг — не вмешиваться в политику и не мешать государю и его верным слугам, министрам, управлять государством.
Монархистов разбудила революция 1905 года, в особенности царский манифест от 17 октября того же года, в котором монарх обещал подданным гражданские свободы и Государственную думу. Консерваторы небезосновательно полагали, что манифест был вырван у царя силой и что втайне государь хотел бы вернуться к прежнему положению вещей. Люди, желавшие помочь в этом монарху, заявили о себе уже в ноябре 1905 года, объявив в Петербурге о создании Союза русского народа (СРН) — организации, которая намеревалась стать опорой трона и защищать исконные начала русской государственности.
Началось все с вечеров в квартире врача и домовладельца Александра Дубровина. В гостях у доктора собирались в основном чиновники и материально обеспеченные интеллигенты вроде него самого. Кружок Дубровина быстро превратился в политическое движение, которое ставило своей целью подавление кровавых беспорядков, вызванных революцией, и в конечном счете восстановление основ самодержавия, поколебленных манифестом 17 октября. Союз русского народа стал стремительно разрастаться. Его отделения возникали в больших и малых городах и даже в селах, а параллельно с ним возникли десятки небольших монархических организаций со сходной идеологией. В результате к 1908 году в рядах СРН и подобных ему организаций состояло около 400 тыс. человек. На тот момент многим казалось, что трон наконец обрел прочную опору, но это впечатление оказалось обманчивым.
В советские годы было принято считать, что СРН и другие монархические организации состояли в основном из мелких лавочников, чиновников, священников и деклассированных элементов. На деле движение было по-настоящему массовым и всесословным. Правая газета "Земщина" в 1911 году так описывала собрание союзников, то есть членов СРН, прошедшее в здании Петербургской городской думы: "Обширный Александровский зал переполнился народом. Было много духовных лиц, выделялись мундиры военных, чиновничьи и студенческие сюртуки, все это, однако, тонуло в общей массе простонародья". Компетентные органы Российской империи соглашались с подобной оценкой социального состава союзников. Так, в докладе начальника ярославского губернского жандармского управления от 7 января 1916 года говорилось, что в рядах местного отделения СРН состоят "мелкие торговцы, преимущественно старьевщики, плотники, шорники, огородники, фабричные рабочие и крестьяне ближайших к городу сел и деревень, представляющие в большинстве случаев людей хотя и уступающих в умственном развитии рядовым членам оппозиционных групп, но сознательно преданных основной идее союза".
Отчего же рабочие, крестьяне, кустари-ремесленники и прочие представители угнетенного народа в массовом порядке вставали на сторону убежденных контрреволюционеров? Тому было много причин. Во-первых, люди устали от крови, стрельбы на улицах и бесконечных забастовок, нарушавших всю хозяйственную жизнь страны. Миллионы людей хотели порядка, и как можно скорее, а союз обещал его навести. Во-вторых, союзники выступали с позиций крайнего национализма и обещали русским, как они называли представителей всех славянских народов империи, защиту от "инородцев". В ту эпоху многие народы, населявшие бескрайнюю российскую державу, сумели адаптироваться к капиталистическим законам в большей степени, чем это удалось русским, украинцам и белорусам. Немцы, евреи, поляки, финны и выходцы из других европейских стран чувствовали себя на российском рынке достаточно уверенно и успешно конкурировали с русскими купцами, которые часто вели дела по старинке. Чтобы выжить в новых условиях, нужно было меняться, учиться новому, совершенствовать методы ведения хозяйства, а сделать это многие не могли или не хотели. Союз обещал оградить русских от инородческой конкуренции, что многим пришлось по душе. К тому же поляки и евреи активно участвовали в революции, и для многих наведение порядка и репрессии против инородцев казались неразрывно связанными друг с другом. Наконец, люди шли в союз, надеясь решить свои проблемы. Многим казалось, что, встав под знамя защитников престола, они окажутся ближе к власти, которая за это станет к ним благосклоннее, а некоторые воображали, что они и сами станут властью. В докладе киевского жандармского управления от 1911 года говорилось об агитаторской работе представителя СРН Заборовского среди крестьян Бердичевского уезда: "Заборовский действовал главным образом на умы и воображение крестьян, отнюдь не призывая их к какой-либо активной деятельности, но крестьяне его суждения понимают по-своему и лишь говорят, что с открытием отдела СРН им уже начальство не нужно, так как они сами начальство, а к тому же Заборовский при всяком удобном случае объявлял им, что если они имеют какие-либо жалобы, то пусть обращаются к нему". Кроме того, крестьяне, проживавшие в западных губерниях, где было много польских помещиков, с интересом слушали речи союзников о засилье инородцев и втайне мечтали о переделе помещичьих земель. Рабочим же нравились общественные столовые и учебные мастерские для молодежи, которые открывали союзники.
"Состав дружин был из подонков"
Союзники и их единомышленники называли себя черносотенцами, и очень скоро это слово стало для многих россиян чуть ли не ругательством. СРН, желая не на словах, а на деле бороться с революцией, с самого начала обзавелся собственной террористической организацией. Для власти, не желающей брать всю грязную работу на себя, эта организация оказалось весьма полезной. Поэтому черносотенцы с самого начала получали от государства помощь в виде денег и оружия. После Февральской революции 1917 года Временное правительство создало чрезвычайную следственную комиссию, которая расследовала деятельность высших чиновников старого режима, а также вела допросы многих видных черносотенцев, попавших под арест. Большинство арестованных охотно давали показания, и, поскольку до ужасов ЧК в мае--июле 1917 года было еще далеко, эти показания можно считать достаточно правдивыми. Вот что говорил о тайной стороне деятельности союза секретарь совета СРН Михаил Зеленский: "Состоя секретарем совета, я тогда же обратил внимание на то, что Союз русского народа в лице особого отдела совершенно конспиративного характера образовал особую организацию, поставившую своею задачею оказывать вооруженное противодействие левым партиям. Для осуществления такой задачи были образованы боевые дружины, которые снабжались оружием. В нашей канцелярии стали появляться подозрительные типы, вооруженные револьверами... Видимо, это было сорганизованное общество, так, у них был некий Степан Яковлев, служивший в охранном отделении и игравший тут роль "наводчика"... Описанный отдел — боевой, так сказать,— имел, конечно, денежные средства, но откуда они получались, мне неизвестно. То, что попадало в этот отдел или вообще в руки к самому Дубровину, у нас по кассе не проходило... Вообще должен вам по совести констатировать, что деятельность Союза русского народа стала "пахнуть уголовщиною"".
Зеленский был не единственным членом СРН, уловившим этот запах. Другой секретарь совета — А. И. Прусаков сообщал следователям: "Созданием таких боевых дружин преследовали цели различные: во-первых, борьба с политическими противниками; во-вторых, сведение счетов с личными врагами, и наконец, иногда работа таких дружин сводилась к учинению разбоев, грабежей и убийств. В некоторых и даже многих городах, где имелось богатое население евреев, такие дружины служили страхом и часто требовали деньги от богатых евреев путем угрозы учинения погромов.
Дубровин не только не препятствовал явно преступной деятельности дружин, но даже поощрял их, так как такая преступная работа дружин служила иногда способом получения средств. Это и были деньги, которые в виде откупов брались с евреев; правда, не все деньги, что получала дружина, попадали в союз, так как часть денег попадала в руки дружинников... В Петрограде было несколько дружин: так, был отдел за Невской заставой под главенством ныне покойного Михаила Павловича Зубкова по кличке Душегуб, за Нарвской заставой — там был главным деятелем Юскевич-Красковский, помощником его был Александр Половнев по кличке Сашка Косой. Там же деятельное участие принимал некий Степан Яковлев, он же и закупщик оружия... Состав дружин был из подонков — людей, которые совершенно не разбирали средств. Они и грабили, и совершали набеги, и все это им сходило с рук... Снабжал средствами такие дружины Дубровин, получавший деньги для союза из Министерства внутренних дел, департамента полиции и от двора, получал их из охранного отделения".
Сотрудник охранного отделения Степан Яковлев, как видим, был и наводчиком, и поставщиком оружия, которое, по многочисленным рапортам полицейских чиновников, было "казенного образца".
Секретари совета СРН, конечно, участия в деятельности дружин не принимали и к тому же находились под давлением следователей. Однако письмо некоего Саши, подшитое в 1907 году к делу департамента особого отдела одесской полиции N219, описывает деятельность дружинников живым народным языком: "Однажды вечером я собрал 15 дружинников, и мы отправились на Пересыпь, к садику у трамвая. Садик уже был закрыт, и мы отправились по Московской улице и встретившиеся группы 15-20 человек красной сволочи разбивали и обращали в бегство. На Московской поднялся переполох: жиды быстро закрывали шторы в магазинах, прохожие поворачивали назад и убегали. Всех побитых и разогнанных в тот вечер было человек 150. В другой раз мы посетили и ваши края: один отряд в 9 человек зашел с Нежинской улицы, а другой в 14 человек — с Княжеской, и по данному сигналу оба отряда двинулись навстречу друг другу, избивая встреченные компании гулявших жидов и революционеров. Те, которые попадались первому отряду, бежали, избитые, назад и попадали в руки второго отряда. Но самое интересное было на Б. Арнаутской ул. Здесь, придерживаясь темной стороны улицы, мы без шума избивали попадавшихся жидов и жидовок; вскоре жиды подняли вой. Мы прибавили шагу и благополучно ушли, но, выйдя на Преображенскую, мы развернулись вовсю и стали без милосердия избивать жидов и таскать за волосы жидовок".
Беря пример со своих леворадикальных врагов, черносотенцы взялись за индивидуальный террор. Так, в 1906 году членами СРН, в том числе Сашкой Косым (Половневым), был убит бывший депутат первой Государственной думы профессор Михаил Герценштейн, призывавший к отчуждению помещичьих земель. Через год черносотенцами был убит другой бывший депутат — Григорий Иоллос.
"Артели эти, по существу, ничего истинно русского не имеют"
Черносотенцы немало помогли правительству в деле подавления революции, однако своими для власти так и не стали. Высшее чиновничество в целом брезговало неразборчивыми в средствах дубровинцами. Там же, где союзники были особенно сильны, они создавали для власти немало проблем. Так было, например, в Одессе, где глава местного отделения СРН граф Алексей Коновницын попортил немало крови одесскому градоначальнику генералу Григорьеву и его преемнику — генералу Толмачеву. Граф, опираясь на поддержку коменданта Одесского военного округа генерала Александра Каульбарса, совершенно не желал подчиняться городской администрации. Коновницын, состоявший членом правления Русского общества пароходства и торговли, с помощью своей боевой дружины фактически сделался хозяином одесского порта. В записке, составленной чрезвычайной следственной комиссией в 1917 году по материалам канцелярии одесского градоначальника, говорилось: "Коновницын с 1906 года занялся организацией рабочих артелей из союзников. Начало было удачно: артели помогли сорвать ряд забастовок рабочих грузчиков в одесском порту и тем заслужили доверие начальства и обеспеченный заработок; но в то же время в благодарность за последний Коновницын обложил их данью в размере 20 коп. с каждой тысячи пудов груза, прошедшей через руки артельщиков, и, кроме того, взносами за вступление в артель, членскими взносами в пользу союза и часто обращался за экстренными пособиями для поддержки якобы союзной газеты "За царя и родину", которую в конце концов объявил своей собственностью и продал ее типографию, когда пришла нужда, в свою пользу... Не отрицая того, что дела артелей идут не совсем гладко, что артели эти, по существу, ничего истинно русского не имеют, так как состоят главным образом из армян, грузин и персов, начальник жандармского управления вместе с тем полагал, что контроль с. р. н. над личным составом артелей препятствовал проникновению на портовую территорию революционных элементов".
Русских рабочих в артелях было мало из-за того, что Коновницын вытеснил их из порта, заменив более покладистыми гастарбайтерами. В телеграмме на имя Столыпина артельщики жаловались, что "тысяча душ одесских портовых рабочих-монархистов голодает благодаря председателю одесского отдела Союза русского народа графу Коновницыну, который, захватив грузовые работы Русского общества пароходства и торговли, изгнал большую часть старых портовых рабочих" и просили защитить их от "коновницынской пьяной дружины, избивающей резинами кого попало, грабящих мирных граждан".
По приказу Толмачева одесская полиция взяла бандитствующего графа в разработку. Агент, ведший наблюдение за квартирой графа, доносил, что Коновницын "приезжал домой каждый вечер сильно пьяным, его окружали дружинники, выстроившись по лестнице рядами. Графа под руки вели по лестнице в квартиру между ними. Граф заплетающимся языком кричал: "Бей, ребята, жидов!" Те в ответ кричали: "Ура!"". Не замечая, что над его головой сгущаются тучи, Коновницын все сильнее распоясывался и начал нападать в своей газете на самого Столыпина, которого обвинял в том, что тот "созвал шайку разбойников". В итоге в нем разочаровался даже его покровитель Каульбарс. "Граф Коновницын,— доносил генерал Столыпину,— оказал мне ценные услуги по подавлению беспорядков в городе, но вообще человек безвольный и малоспособный для своего положения, склонный к чрезмерному потреблению спиртных напитков". Каульбарс ходатайствовал "об удалении Коновницына из Одессы под благовидным предлогом", что и было сделано в 1907 году. Много позже, в 1917 году, идейный монархист Коновницын говорил на допросе: "Прошу внести в показания, что раз бывший царь отрекся от престола и тем освободил меня от присяги, то я подчиняюсь Временному правительству и всем его распоряжениям".
Черносотенцы, возомнившие себя партией власти, перешли дорогу бюрократии. К тому же союзники подняли руку на ее виднейшего представителя — графа Витте, которого ненавидели за либерализм и территориальные уступки Японии. В 1907 году союзники дважды пытались его убить. Получив от бюрократии отпор, ультрамонархисты принялись искать и находить врагов повсюду, куда только падал их взор. Так, на третьем съезде русских монархических организаций в 1908 году говорилось: "Опасность грозит всей России. Враги ее сидят в правительственных учреждениях, они имеют доступ и к царскому трону, они во мраке готовят свои преступные козни... Они и в мундирах, и во фраках, и в зипунах, и в одежде рабочего, и в священнической рясе, и иностранцы, и русские". Революционная угроза тем временем отступила, и власть стала постепенно сворачивать финансовую поддержку черносотенцев, не видя в них больше особой нужды.
"Он не задумается с кафедры бросить стакан с водой"
Лидеры СРН изначально заявляли, что их организация — никакая не партия, поскольку там, где партии,— там раздоры и борьба честолюбий, что совершенно чуждо истинным монархистам. На деле же раздоры в "Черной сотне" не прекращались, а СРН постепенно дробился и хирел. В 1908 году Владимир Пуришкевич и поддержавший его протоиерей Иоанн Восторгов произвели первый раскол, уведя часть союзников в новый Союз Михаила Архангела, который отличался несколько большей терпимостью в отношении Государственной думы и бюрократии. В 1911 году СРН постиг новый раскол: сторонники Николая Маркова 2-го, бывшие чуть меньшими экстремистами, чем дубровинцы, начали вытеснять Дубровина из руководства союза. Во время одного из заседаний Дубровин даже подрался со сторонником Маркова 2-го, упрекнувшим его в непрозрачности бухгалтерии. Вскоре Дубровин ушел из союза, образовав собственный Всероссийский дубровинский союз русского народа, так что у одного народа появилось два практически одноименных союза, выступавших за начала соборности и единения. Расколы сопровождались постоянными скандалами. В 1913 году на стол товарища министра (заместителя министра.— "Власть") внутренних дел Владимира Джунковского легла бумага с описанием скандального ухода протоиерея Восторгова из правления очередной правой организации — Русского монархического союза: "Властная натура прот. Восторгова и его не всегда отвечающие целям и задачам союза стремления скоро проявились в достаточно резкой форме: уезжая в продолжительные командировки... прот. Восторгов оставлял союз почти без всякого надзора и руководства; зато во время пребывания в Москве он управлял им и вершил все дела единолично... Эта система бесконтрольного управления особенно рельефно сказалась в деле расходования средств союза: прот. Восторгов даже и не пытался никогда дать хоть подобие отчета в расходах, и никто никогда не знал, какими средствами располагает союз и на что они тратились... Только при уходе своем из совета в текущем году прот. Восторгов, когда обнаружилось не только полное отсутствие денег в кассе союза, но еще и долги, пояснил на собрании, что денег нет, потому что их никто не давал".
Более мелкие правые организации тоже дробились, а общая численность членов монархических союзов неуклонно сокращалась. Екатеринославский корреспондент газеты "Речь" сообщал в 1912 году: "Отдел СРН окончательно умер. Давным-давно прекратились его общие собрания (некого собирать) и даже собрания правления. От последнего остался один исполняющий должность председателя г. фон Фишбах, время от времени организующий в доме СРН танцевальные вечера... Палата Архангела Михаила состоит из двух человек: редактора газеты "Орел двуглавый" г. Лутковского, изгнанного из общества "Двуглавый орел", и содержателя пивной Гринева... "Двуглавый орел" недавно состоял из 5 человек. Произошла ссора, и председатель "Орла" г. Мартынов и секретарь Вонсович ушли и учредили общество "За скипетр и корону". Что касается "Русских рабочих союзников" (группа в 15 человек), то они сейчас раскололись на большинство и меньшинство. Каждая группа имеет... свое правление, и одно считает другое недействительным". Рабочие и крестьяне выходили из монархических организаций, поскольку видели, что никакой реальной власти за ними не стоит и членство в них не дает никаких преимуществ. Уголовные элементы тоже отходили от движения, поскольку с подавлением революции прекратилась всеобщая анархия, а вместе с ней закончилась и безнаказанность. Аристократия и бюрократия тоже отвернулись от движения из-за одиозности его лидеров. Так, Пуришкевич регулярно устраивал скандалы в Думе. По воспоминаниям главы канцелярии Думы Якова Глинки, "он не задумается с кафедры бросить стакан с водой в голову Милюкова. Необузданный в словах, за что нередко был исключаем из заседаний, он не подчинялся председателю и требовал вывода себя силой. Когда охрана Таврического дворца являлась, он садился на плечи охранников, скрестивши руки, и в этом кортеже выезжал из зала заседаний". Марков 2-й, тоже заседавший в Думе, стаканы не бросал, но зато грубо оскорблял думцев и их председателя. Дубровин, которого считали организатором политических убийств, и вовсе оказался на положении отверженного. Отношение высшего общества к черносотенцам, пожалуй, точнее всех выразил едва не погибший от их рук Витте: "Эта партия в основе своей патриотична... Но она патриотична стихийно, она зиждется не на разуме и благородстве, а на страстях. Большинство ее вожаков — политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, не имеют ни одной жизнеспособной и честной политической идеи и все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы".
Ультраправым действительно было нечего предложить России. Стране, которая отчаянно нуждалась в модернизации, они советовали вернуться назад к средневековым истокам, включая возрождение пыток и публичных казней. Так, третий съезд монархических организаций постановил, что "русским следует признавать того, кто стоит за царское неограниченное самодержавие... Русским следует признавать и того, кто стоит за исконный русский общественный строй на началах сословности и деления населения по состояниям, в основании которого лежат начала службы и пользы государственной". То есть тот, кто считает сословный строй устаревшим и мешающим развитию страны, русским не является. Число русских в понимании правых радикалов стремительно сокращалось, и к 1917 году членов правых организаций было не больше 45 тыс. человек. В общем, хотя национальные лозунги были поначалу хорошо приняты населением, вожди черносотенцев, зацикленные на ретроградстве и антисемитизме, не сумели создать в России национальное движение, которое предотвратило бы крах 1917 года.
После революции судьба оставшихся союзников была незавидной. Дубровин и Восторгов были расстреляны большевиками, причем Восторгов впоследствии был причислен к лику святых. Пуришкевич "отпросился" из тюрьмы, пообещав не вредить большевикам, и поехал к Деникину бороться против них, однако вскоре умер от тифа. Марков 2-й умер в эмиграции, успев немного послужить Третьему рейху. Рядовых черносотенцев при большевиках тоже ждал суд и расправа. Идеи их, впрочем, не умерли, и в 2005 году в России вновь появилась организация под названием Союз русского народа. Что же касается партий и движений, которые мечтают заслужить признательность верховной власти, отстаивая ее прерогативы, то недостатка в них как не было, так и нет.
При содействии издательства ВАГРИУС "Власть" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ