«Путин — дар божий»

12 июня в Грозном 10 тыс. молодых чеченцев призвали Владимира Путина выдвинуть свою кандидатуру на третий срок. Президент Чечни Рамзан Кадыров рассказал корреспонденту "Власти" Мусе Мурадову, почему он хочет, чтобы Владимир Путин остался.

«Мы должны встать на колени, чтобы он правил государством»

— Владимир Путин недавно намекнул, что следующим президентом может быть и кто-то из действующих губернаторов...

— Я не слышал этого. Мое мнение — если мы хотим сохранить целостность России, если мы хотим, чтобы у нас была великая держава Россия, то должен быть президент Путин. Почему в Казахстане пожизненно можно быть президентом? Или в Туркменистане? Почему в России не может такого быть?

— Путин говорит, что не может нарушить Конституцию.

— Вот смотри. Путин — он же президент, он за народ, а народ скажет, что хочет. Значит, должен слушаться. Если народ у нас превыше всего. Например, в Чечне 95% народа выйдет и скажет: Путин необходим для России, для счастья. Я клянусь! Народ выйдет на улицу и скажет, что за Путина. И везде так. Потому что Путин собирает Россию, он налаживает экономические отношения, дружеские отношения. И я думаю, что народ, и губернаторы, и Госдума, и все осознанно поймут это и попросят президента и он останется.

— Если все же не останется, кто может быть преемником?

— Преемник — это преемник, а Путин — это личность. А найти руководителя — командира взвода или командира отделения, я знаю, очень трудно. У него должны быть данные свои, чтобы он мог управлять. Назначить любого человека главой района, даже главой села — он никогда не справится, если у него нет таланта управленческого. А Путин сейчас полностью знает систему: как вести государство, в каком направлении. Такой человек — находка для России. Пока у него есть здоровье, мы должны его просить, встать на колени, чтобы он правил государством.

Некоторые связывают меня, мою судьбу с Путиным. Я это не скрываю. Путин подарил чеченскому народу жизнь вторую! Аллах его назначил на это место.

— А если уйдет Путин?

— Ничего не будет. Политика Путина будет продолжаться в республике. Не только как президента, но и как личность я уважаю Путина. Я не человек ФСБ, ГРУ, я человек Путина. Его политика, его слово для меня закон. По его дороге мы пойдем. Путин спас наш народ, он герой. Не только нас он спас, он спас Россию. И как не преклоняться перед ним как перед человеком? Я никогда не любил говорить красивые слова перед кем-то, но Путин — дар божий, он подарил нам свободу.

«У меня всегда была мечта стать героем нации»

— Путин ни одного главу региона не хвалит так, как тебя.

— Ну я новый руководитель, и участок трудный, и если руководителя хвалят, он старается делать все больше. Буду работать, пока у меня есть здоровье. В других республиках не было войны, там руководители так не работали, они старые, начитанные, уважаемые люди, а я в 30 лет стал президентом, я должен догнать их. Я еще далеко от них.

— В Чечне всюду твои портреты висят. Это не культ личности?

— Культ личности? Он может быть и в хорошем смысле слова. Вот сегодня, если я провожу политику федерального центра, если сегодня 94-95% населения поддерживает эту политику и если там повесили фотографии где-то, это не значит культ личности. Это значит правильность политики. Если сжигали бы портреты, рвали их, это уже было бы плохо. А вы посмотрите, даже если в лесу повесят портрет Путина или Кадырова, никто не тронет.

— Боятся?

— Нет, это значит, что у нас правильная политика. Это значит, что народ поддерживает эту политику. Кто будет знать, если в лесу кто-то выбросит портрет? Никто не будет знать. Это правильность политики. Если меня бы хаяли, вот тогда по-другому. А сегодня народ любит, уважает. Это потому, что я оттуда. Вот я с ними вырос, я знаю их боль, их нужды. Я борюсь с этим. Я говорю правду, хотя в политическом плане и даже в плане безопасности опасно то, что я говорю. Я знаю, я не дурак же, я знаю, против кого я это говорю. Я не раз столкнулся со смертью, и я не боюсь смерти. Я боюсь Всевышнего. Потом, на том свете, будет суд, там всех поставят и будет допрос. Там будет нести ответственность трудно. Сейчас, пока ты в этом мире, еще можно дать деньги, можно еще что-то. Там не помогут связи, деньги. Там что ты сделал, то и есть.

Все, что мы сегодня делаем,— это то, к чему стремился мой отец. Я даже боюсь с этой линии уйти вправо или влево, я продолжаю его дело, я хочу все его замыслы довести до логического конца. Чтобы на сто процентов у нас был мир, у нас стопроцентно была экономика, чтобы у нас в республике каждый нуждающийся человек получил помощь и работу. Это его мечта была, мы к этому идем. Я думаю, что к концу 2008 года Чечня будет без следов войны. Главная проблема — безработица. Сейчас 75% населения без работы, я думаю, что до конца этого года мы сумеем снизить до 40%.

— За счет чего?

— За счет инвестиций. У нас есть договоренности с ведущими чеченскими бизнесменами — с главой компании "Группа "Альянс"" Мусой Бажаевым, главой Московского индустриального банка Абубакаром Арсамаковым. У нас с Казахстаном хорошие договоренности. Очень хороший разговор состоялся с Валентиной Матвиенко. Предстоят визиты в Дубай, Иорданию и Ливию. Сейчас все поняли, что в Чечне можно сделать хороший бизнес, у нас для этого колоссальные возможности: полезные ископаемые, минеральная вода и так далее.

— Ты хочешь сказать, что делать бизнес в Чечне сейчас безопасно?

— Конечно! Это поняли даже те, кто совсем не верил. Вот недавно приехал Малик Сайдуллаев (владелец компании "Русское лото", соперник Ахмата Кадырова на президентских выборах.— "Власть"). Я сижу и пью чай, а Малик спрашивает: "Как ты выезжаешь? Мне сказали, что ты выезжаешь с охраной на 30 машинах". Я ему: "Поехали!" Посадил в машину, сел сам за руль, и мы поехали в Грозный. Объехали весь город, остановились в центре и сели в кафе кушать вдвоем мороженое. И он говорит: "Невероятно. Я, когда видел репортажи про тебя, думал, что специально делают так". Если такой великий человек, как Сайдуллаев, думал так, то простые русские, азербайджанцы, казахи боялись, наверное, не верили еще больше!

— В кавычках "великий человек"?

— Почему в кавычках? Я считаю его великим.

— Он же был в оппозиции.

— Он не знал политику, проводимую реально Кадыровым. Теперь он все понял и изменил свое мнение, собирается переводить свой бизнес в Чечню.

— Ты, наверное, ему сделал предложение, от которого он не смог отказаться.

— Он сам сделал мне предложение. Сайдуллаев всегда критиковал нас. Я его не обвиняю. Он хотел стать президентом, это нормально. Я никогда не хотел стать президентом. У меня всегда была мечта стать героем нации.

«Информация о том, что чеченцы бандиты,— это неправда»

— Ходят разговоры, что Чечня может быть слита с Ингушетией и тебя назначат главой укрупненного субъекта...

— Не знаю, кто поднимает этот вопрос. На сегодняшний день я знаю очень много ингушей, которые приветствуют мою политику. Иногда ингуши приходят, и дагестанцы приходят и говорят: мы всегда жили как братья и сестры. Но у меня нет такого желания — объединяться с кем-то. Я хочу всему миру показать, что информация о том, что чеченцы бандиты,— это неправда. Если у нас все будет хорошо, соседи сами все будут присоединяться к нам, сами будут равняться на нас. Чеченцы и ингуши всегда были близки. И сейчас вести политику, которая разъединяет нас, неправильно. Это разве нормально, когда между Чечней и Ингушетией или Дагестаном стоят блокпосты как между враждующими государствами? В Европе между самостоятельными странами нет таких заграждений, а мы в одном государстве живем, братские народы. К чему эти посты?

— А как бороться с боевиками и ваххабитами?

— Чтобы бороться с терроризмом, не надо блокпосты ставить. Надо воспитывать правильно молодежь. Если есть клубы ночные, публичные дома, если в саунах продают женщин — это на руку ваххабизму, они используют это ресурс, прикрываются религией и втягивают туда молодежь. Вот о чем должны думать в Дагестане и везде, где еще проявляется ваххабизм. Я предлагаю Дагестану, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Осетии, Карачаево-Черкесии, чтобы они использовали духовенство. И дали возможность говорить правду. Когда человек себя взрывает и убивает мирных людей, как бы его ни называли — шахидка или шахид,— он террорист, надо вещи своими именами называть. Журналист или корреспондент, который пишет об этом, должен спросить мусульман, кто он, этот шахид, для мусульман. Он бандит, он террорист, экстремист, мы боремся с этим злом. И ассоциировать с исламом международный терроризм неправильно. Мы не обвиняем христианство, буддистов не обвиняем. Пусть оставят в покое религию ислам. Религия призывает к миру, добру и созиданию.

«Мне бы уйти из политики, чтобы другой правил»

— Говорят, ты недоволен работой прокуратуры республики.

— Прокурор Валерий Кузнецов — замечательный человек, очень много работает, ведет правильную политику. У него даже задача не сажать людей, не возбуждать уголовные дела, если где-то провинились, что-то неправильно использовали, дает возможность возвращать. Он ведет правильную политику, он знает систему. Но его заместитель Черняев — он белое называет черным. Он не вникает в вопрос. Вот такой непонятный человек, односторонний. Вот задай ему вопрос, он отвечает по-своему. Я его считаю националистом. Националисты не должны быть в прокуратуре (когда этот номер подписывался в печать, стало известно, что господин Черняев покинул свой пост.— "Власть").

— Ты не раз высказывал претензии к ОРБ-2, оперативно-розыскному бюро Главного управления МВД.

— На сотрудников этой структуры очень много жалоб от населения, что они избивают, пытают. А я, как президент, не имею права молчать.

— Говорят, что ты хочешь ОРБ-2 подчинить себе и что из-за этого конфликт.

— Это ерунда. Там 60-70 человек, и они погоду не делают. Это для меня — сравнивать муху и слона. Но я буду добиваться того, чтобы соблюдали права человека. Я несу ответственность за это, я знаю, что Всевышний потом с меня спросит. И если у меня сегодня полномочий не хватит, я завтра буду добиваться еще больше, чтобы наказать тех людей, которые нарушают закон, порядок и права человека. Ведь за все, что происходит в республике, обвиняют меня: мол, мои люди избивают или еще что-то. Я собрал всех правозащитников и сказал: нельзя огульно меня или моих подчиненных обвинять. Подход должен быть такой: если я виноват, надо доказать виновность.

— А как они могли доказать твою виновность?

— Это можно. Они могут написать заявление в прокуратуру, суд.

— И суд или прокуратура в республике могут посметь признать тебя виноватым?!

— А почему нет? Вот когда обнаружилось, что сотрудники милиции, три человека, выпили, совершили такое маленькое преступление, незначительное, я все равно отдал их под суд и посадили их. Чтобы неповадно было. Я же руководитель республики, я хозяин. Мне беспорядки в республике не нужны, как никому другому, мне нужно, чтобы там был закон, правопорядок и процветание. И я должен действовать так, по закону.

— Говорят, что ты добился такой независимости от Москвы, о которой даже Джохар Дудаев не мечтал.

— Что они имеют в виду, я не понимаю...

— Ну что Кремль во всем тебе идет навстречу.

— Нет. Кремль идет любому человеку, любому руководителю навстречу, если он делает пользу для народа. Если я говорю правильно, обоснованно, что необходимо в регионе, тогда они обязаны идти навстречу. Куда они денутся? Мы слуги народа, и мы должны служить, хотим мы или не хотим. Если человек на должности сидит, он должен служить народу. И поэтому мы обоснованно показываем, доказываем, что необходимо для республики, для народа. И они идут навстречу. Что я добился? Какой независимости? Я, наоборот, за целостность, за сильное государство.

— И за свою личную независимость.

— Я Кадыров Рамзан Ахматович, я такой есть. Я не могу быть другим. Я защитник. Политик — это как хамелеон, у него свои интересы. А у меня интерес — мой народ и моя республика. Все. И поэтому остальное я не понимаю. Вот тот, кто со мной общался, он поймет меня. А со стороны думают так: 30 лет, вчерашний милиционер, бегал там, воевал, с бородой, не политик, не дипломат, стал президентом. Ну я не могу мягко, как они, красиво попросить. Я говорю прямо, четко, ясно, доходчиво чтобы было. И поэтому народ меня понимает, а политики не понимают. А мне не важен интерес политиков, мне важен интерес народа.

— В твоем возрасте люди только начинают делать карьеру. А ты уже президент. А дальше что?

— Любой человек со стороны скажет, что у Кадырова есть авторитет, власть, его уважают, он руководитель. Но это, скажу тебе честно, не мое. Мне бы уйти из политики, чтобы другой правил. Я даже порой говорю: давайте готовьте другого человека, чтобы он мог править республикой.

— Это возможно?

— Почему невозможно, когда у нас есть команда, есть система, есть направление и люди знают, куда идти?

— В твоей команде есть такие люди?

— Есть. Вот Муслим Хучиев, он мэр Грозного. Когда он стал мэром, в городе юридических налогоплательщиков было зарегистрировано всего 800 человек, а сегодня их более 9000. Вот так он работает!

«Оппозиция — это что такое?»

— Кому выгодны события в Кондопоге и Ставрополе?

— Это недруги России. Им платят в других государствах деньги, они хотят использовать опять чеченцев. Ставрополь, Кондопога — там чисто бытовые причины. Там маленькие парнишки подрались и шум поднимают, мол, это как их там, такие лысые... скинхеды. Это беда. Когда в Чечню приехал Дмитрий Медведев, я предложил пятый нацпроект — проект духовного, нравственного воспитания. У нас в России что? Вот сейчас рождаемости у нас в России нет. Демографическая беда. Почему? Потому что нет воспитания. Духовности нет. У молодых понятий нет, что должны жениться, что должны любить родину, религию, свои обычаи, традиции.

— Когда произошли события в Кондопоге, ты сказал, что можешь помочь там разобраться. Этого заявления испугались.

— Это заявление раздули журналисты. Я ничего такого не сказал. Чего они испугались? В эти политические хитрости я не вникал. В политике я случайно оказался. Я защитник народа, я люблю говорить правду. Да, меня все равно обвиняют, говорят, что Кадыров нехороший, Кадыров такой-сякой. Например, когда я закрывал игровые заведения, некоторые стали кричать: Рамзан вводит шариат и прочее. А что закон, что демократия, если народ требует?! Если дети все, что у них есть дома, несут в игровые залы, все деньги оставляют там, потом семьи голодают? Откуда демократия? Сейчас этот вопрос с игровыми заведениями подняли по всей России. Я вижу проблемы, я всегда с народом, изучаю, их решаю. Госдуме я посоветовал бы не искать место под казино, а запретить игорный бизнес вообще. Закроем игровой бизнес, у нас сразу прекратятся разбои, грабежи, убийства. Чтобы отдать долг денежный, игрок убивает кого хочешь — за тысячу, за две, десять тысяч долларов. А мы, чеченцы, наводим порядок в Чечне. Я хочу показать всему миру, что чеченец всегда был самый трудолюбивый, мирный человек. А то сейчас что: везде, где запылает или ссора какая-то, показывают чеченца.

— Как ты считаешь, почему так происходит?

— Ты знаешь, была использована пресса, чтобы показать: чеченец — бандит. Вот должна была начаться война в Ираке — и произошел взрыв в Америке. Упало самое высокое здание. Почему упало? Не должно было упасть от самолета, оно держится на тросах, а упало. На каком этаже был взрыв? Специалисты говорят, что невозможно, чтобы упало от столкновения с самолетом. Там внутри должен быть толчок. То же самое с чеченцами. Надо было показать, что мы бандиты, сами чеченцы это должны были показать. В Дагестан запустили Басаева. Потом выпустили обратно в Чечню. Почему? Ведь закрыта граница была. Так вот, я тебе хочу сказать, что защитили Россию чеченцы, мусульмане защитили Россию. Тысяча ребят погибли, защищая целостность России и мир.

И сегодня благодаря Владимиру Путину, его мудрой политике и первому президенту Чечни у нас мир и спокойствие. Исторически важный шаг — это когда Кадыров объединил народ. И нет раскола.

— А сейчас в Чечне есть оппозиция?

— Нет. Я не вижу. Если есть, я приветствую. Оппозиция — это что такое?

— Может, например, по местному телевидению кто-то критиковать Рамзана Кадырова?

— Любой человек может высказать в адрес любого руководителя критику, в том числе и в мой адрес.

— И ему ничего за это не будет?

— А что будет? Я что, не мусульманин? Если у меня есть власть, сила, то это не значит, что я должен кому-то запрещать себя критиковать или ставить себя выше другого. За это я на том свете отвечать буду, перед Всевышним. Я мусульманин, я чеченец. Моя религия не позволяет мне поступать неправильно. Национальность не позволяет.

— А можешь вспомнить какой-то случай критики?

— Ну... Вот я вышел недавно в народ, и одна женщина мне говорит: я раньше тебя вообще ненавидела, а сейчас я вижу твои дела и приветствую тебя.