«Хохлома — это бренд»

Генеральный директор ЗАО «Хохломская роспись» Елена Краюшкина – о том, как отличить настоящую хохломскую матрешку от китайской подделки, у кого из семеновских художников Денис Симачев "срисовал" хохломской узор и как фабрика с 300-летней историей ищет баланс между сохранением традиций и финансовой стабильностью.

— Как сегодня организован производственный процесс на фабрике — неужели он действительно не изменился со временем? Как это влияет на экономику предприятия?

— Да, мы продолжаем соблюдать 300-летние технологии производства, это касается и материалов, и использования ручного труда. Автоматизировать процесс, ускорить его и тем самым удешевить так, чтобы не пострадало качество продукции, невозможно. А человеческий фактор — есть человеческий фактор. Художнику нельзя выдать конкретный план. Сегодня, на душевном подъеме, он рисует быстро, а завтра так может не получиться. В итоге мы имеем уникальное предприятие, особую отрасль, которую нельзя сравнивать ни с какой другой. В то же время с точки зрения экономики и статистики мы, как все — у нас такое же налогообложение, тарифы на услуги госмонополий и так далее. В результате 70% выручки идет на зарплаты и налоги.

Кроме того, мы много вкладываем в сохранение традиций. Участвуем в выставках, проводим экскурсии, мастерклассы, разрабатываем и публикуем методические материалы — делаем все для того, чтобы интерес к промыслу не угасал. По сути, это представление госинтересов за свой счет. Для этого нам и нужна поддержка государства.

— Но такая поддержка существует. Получается, ее недостаточно?

— Да, мы входим в федеральный перечень предприятий, которые поддерживаются государством и получаем субсидии на оплату услуг госмонополий. Но выходит так, что одной рукой государство деньги дает, а другой забирает. Электричество, газ, железнодорожные перевозки — стоимость этих услуг растет, а субсидии при этом сокращаются. Мы уже несколько лет просим признать наше производство трудоемким и в связи с этим снизить налоговую нагрузку. Но пока ни Минтруд, ни Минфин навстречу не идут, не видят веских причин для такой поддержки.

— Насколько сейчас актуальна для фабрики проблема контрафакта?

— Это очень острая проблема. Хохлома — это бренд, поэтому всегда будут желающие заработать на нем и отхватить свой кусок. В Россию идет большое количество контрафакта из Китая, и тут мы практически беззащитны. Таможенные органы не защищают патентное право и не могут изымать образцы, поэтому передают все материалы в полицию. За это время товар завозится и продается, и полицейские уже не могут найти. В результате доказательства в суде оказываются только фотографии, а нужны образцы, и мы проигрываем процессы. А есть еще и внутренний контрафакт — это подпольные производства со своими рынками сбыта. Здесь у правоохранительных органов тоже особых успехов нет в силу отсутствия опыта по борьбе с контрафактом.

— Можно ли сходу определить, где настоящие матрешки, а где подделка?

— Достаточно открыть матрешку: наши внутри светлые, потому что изготовлены из березы и липы, которые в Китае не растут, поэтому китайские матрешки темные. А потом посмотрите на лицо матрешки: китайцы как ни стараются, а глазки у них все равно узкие выходят.

— Как у вас обстоят дела с кадрами?

— На сегодняшний день у нас трудятся около 800 человек, средний возраст от 45 до 55 лет. Ни на одном предприятии в России нет такого количества заслуженных художников (у нас их 22) и членов Союза художников России (20). Но тенденция такова, что через 10 лет мы можем остаться без кадров. Поэтому сейчас активно ищем способы привлечь молодежь. У нас есть профильные учебные заведения, где учатся будущие художники, токари, резчики. Своя программа производственного обучения сроком от шести месяцев до двух лет есть и на самом предприятии, то есть фактически мы готовы научить любого, было бы желание.

— Почему не привлекаете иностранцев?

— Это невозможно. И дело не в сроках обучения — должна быть культура восприятия. С трудом себе представляю, что у иностраца, никогда не видевшего хохломских узоров, что-то может получиться даже после хорошего инструктужа — в лучшем случае будет подобие хохломы. Хохлома передается с молоком матери!

— Как вы относитесь к использованию хохломских узоров на волне увлечения русскостью? В Москве, например, уличные туалеты недавно расписали...

— Я видела, это ужасно. Это неуважение к культуре. Деградация. Так оставлять этого нельзя. Будем обращаться в мэрию Москвы.

— Может, там какая-то разновидность московской хохломы?

— Не может быть никакой московской хохломы. Как не может быть и, например, «симачевской» хохломы (известный российский дизайнер Денис Симачев выпустил коллекции одежды, бытовой техники и мобильных телефонов с узорами под хохлому — «Ъ») — он просто взял рисунок заслуженного художника Людмилы Грибовой и выдал за свой.

Есть и другие отрицательные примеры. Например, «Аэрофлот» на свое 90-летие расписал Sukhoi Superjet 100 под хохлому. Нахватали кусков, и получилось не пойми что. Когда мы увидели эскиз, написали в компанию письмо с предложением разработать и подарить нормальный макет. Но оно, к сожалению, наше предложение осталось без ответа. А вот British Airways к юбилею рейсов Лондон — Москва сделали у нас за небольшие деньги деньги отличные эскизы.

— Много ли продукции отправляете за рубеж?

— Сейчас на экспорт приходится всего 5% от выручки. Для сравнения, в советские годы этот показатель достигал 50%. Тогда многие иностранцы знали, что такое хохлома, не то что сегодняшнее молодое поколение. Когда выставляемся зарубежом, одни не верят, что все сделано из дерева — говорят, что это пластик, другие уверены, что вручную так нарисовать нельзя и это принт, третьи говорят, что не видят утилитарного применения нашей продукции, не понимают ценности. Но мы работаем, объясняем... В этом году, например, побывали в Китае и выяснили, что им интересны только большие, дорогие изделия и обязательно в красном цвете.

— Знаете ли вы про положительный опыт поддержки промыслов за рубежом? На кого нам стоит равняться?

— В Европе и Америке автоматизация практически полностью свела на нет традиции художественных промыслов. Почувствовав экономическую отдачу, производители ушли в современные технологии. Так что, скорее, им на нас хорошо бы равняться, а не наоборот. Но увлечение экопродуктами, hand-made товарами возвращает интерес к ручному труду, появляется поддержка производителей. Знаю, что, например, в Японии государство берет на себя продвижение и продажу художественных промыслов — выкупает у мастера весь объем товара, сколько бы он ни произвел. Кроме того, мастерские не облагаются налогами при условии, что передают свои знания и технологии ученикам.

Беседовал Антон Прусаков