В прокат выходит фильм "Пирамида" — фантастическая драма о создателе "МММ" Сергее Мавроди, а точнее, о том, каким мы его хотели бы видеть
Человек, похожий на Мавроди, по фамилии Мамонтов (Алексей Серебряков), выглядит как школьный учитель труда: очки, кроссовки, джинсы. Он тут один — человек, все прочие — паразиты. Олигархи, спецслужбы, бандиты, госслужащие занимаются тем же, чем и всегда: обирают, шантажируют, интригуют, угрожают, берут друг друга в заложники, воюют и убивают друг друга — но сами по себе, без Мамонтова и его МММ, они не представляют ценности. Они не способны ни на какое созидание, умеют только "отнимать и делить" и еще, пожалуй, "прослушивать".
Можно было бы ожидать чего угодно от фильма о создателе "народной пирамиды": исторической реконструкции, морализаторства о тех, "кто обирал народ в 1990-х", притчи о загадочной русской душе — но никак не фильма о герое. Обычно герой получает в награду миллион(ы) и красавицу, а тут он получает семь лет тюрьмы, но это ничуть не смущает: в российском кино героем может стать только проигравший. Однако это часть правды. На самом деле это фильм об альтернативном герое, а также о России, которая случайно могла стать другой.
Ах, какие там фразы звучат: "Эту запись я отдам на телевидение — через полчаса это станет достоянием общественности!" Слеза наворачивается: он "прессой" грозит силовикам и олигархам! И те пугаются и отступают. Еще есть смешной эпизод — когда Мамонтов, согласившись заплатить налогов на 50 миллионов долларов, строго говорит кремлевскому чиновнику: "Ручку-то верните!" (цитата из диалога между премьером и олигархом в Пикалеве). Эх, думаешь, вот кто и как эту фразу мог бы произнести при ином раскладе.
Редко нынче встретишь подобную прозрачность. Мало того что фильм не скрывает презрения к российской власти, вообще как к таковой, авторы не утаивают также и симпатии к Мавроди — Мамонтову. Да, говорят они, мы специально в его биографии кое-что приукрасили, сделали М. человеком практически без недостатков. Добавили сюжету для красоты пару фантастических линий. Да-да, все так. И что?.. Не видим проблемы.
Продюсер Сергей Ливнев (тот, который написал сценарий к "Ассе") не скрывает, что он снимал "американское кино", но с русской идеей. "У России был шанс" — вот так, не более и не менее. Был шанс, что некий авантюрист со всеми его тараканами и манией величия, при помощи человеческой жадности задвинет наконец в чулан российский маятник, который всегда предлагает выбирать только между "великой бойней" и "великим воровством". Переменит вековой уклад, искоренит чиновничье-силовую ментальность, сделает "мамонтовки" (собственные деньги) резервной мировой валютой, превратит страну из нефтяной империи в мировую копилку денег — и все. И все начнется заново. Но победили опять серо-синие пиджаки — со своими пистолетами, дубинами и устными договоренностями. Они договорились, посадили Героя, поделили его деньги и опять вернули всех в болото.
"Его искали восемь лет. Думали, что он сбежал за границу. А он жил в квартире напротив своего дома. И через интернет успел создать пирамиду в Сети, не менее популярную",— почти восторженно говорит продюсер. "Какие дураки!" — вот что тут читается.
Почему авантюрист Мавроди пригодился в качестве героя именно сегодня?
Это интересный вопрос. Фильм, можно сказать, произвел маленькую революцию в кино: сила (точнее вот так — Сила) впервые, может быть, за 10-15 лет перестала быть единственным героем России. Мускулистая речь, мужественный оскал и крепкие кулаки силовика перестали быть тем, на что должны молиться взрослые и дети. Почему-то опять наступило разочарование в этой Силе. Ей здесь противопоставлен интеллект, причем тоже специфический, российский, стремящийся не к финансовому, а к духовному могуществу или вообще ни к чему не стремящийся, а просто "чтобы было", из принципа. Чем-то напоминает Григория Перельмана (Мамонтов в фильме, кстати, такой же любитель молока, как и математик, отказавшийся от миллиона долларов). Тот тип интеллекта, который переигрывает всех не то что в кадре, а как бы еще в детстве, сильно заранее. Тот же аутичный тип, которому лично ничего от жизни не нужно — как Марк Цукерберг в "Социальной сети" Финчера.
В реальном Мавроди вроде бы нет ничего героического и всенародной любви к нему явно нет, вспомним, как настойчиво его разоблачали в феврале этого года. А между тем киноискусству он показался почему-то гораздо интереснее, чем все остальные. Можно сказать, что этот фильм — коллективная мечта, представление миллионов бывших вкладчиков МММ об идеальном Мавроди; о том, каким он мог бы быть и за каким уже бы точно пошли — даже на Кремль (в реальности этого не случилось, хотя в 1994 году вполне могло). Пошлостью было бы думать, что Мавроди заплатил за этот фильм: создатели утверждают, что он его даже не видел. Гипотеза о том, что заплатил Борис Березовский — и та смешнее: он в фильме узнается только по названию структуры, некоего "Логобанка", враждующего с МММ. Этот олигарх (его играет Федор Бондарчук), внешне как раз ничем не напоминает другого героя 1990-х; как шутили во время обсуждения фильма в кинотеатре "Пионер", Березовский в этом фильме такой, каким бы он хотел быть: молодцеватый, подтянутый, настоящий "Кремль с молоком". Циничный, готовый к любым трансформациям, с традиционной злодейской усмешкой, но на авантюриста он в фильме ничуть не тянет — так, обычный злодей из правительства. Примерно на 54-й минуте фильма он предлагает Мамонтову поделить Россию: "Мы с тобой вдвоем и будем управлять", на что Мамонтов ему грубит: "А ты-то мне на хрен сдался?" В другом подобном случае герой ответит дословно: "Я Россией не торгую"; тут мы понимаем, что создатели фильма хотя и не рассчитывают на широкий прокат в России, но все же кое на какой рассчитывают.
Общество опять готово полюбить авантюриста; 1990-е постепенно, вопреки государственным установкам, все более приобретают оттенок романтики и риска — времени, когда многое было возможно. Кино уже не впервые черпает энергию свершения из "лихих лет": точно такой же авантюрист, Андрей Разин, уже был в фильме "Ласковый май" (2009), только амбиции поменьше. Но посыл тот же: у нас все могло быть, ребята. И по-прежнему вся надежда — на проходимца: от всех остальных разве чудес дождешься?