Обще наш

На прошлой неделе руководство учрежденного в мае "Народного фронта" объявило о завершении организационного этапа в его создании. Как полагает обозреватель "Власти" Дмитрий Камышев, за это время стало окончательно ясно, что с помощью "Фронта" власти намерены не просто поднять рейтинг "Единой России" на думских выборах, а фактически создать в стране параллельную предвыборную реальность.

Для начала напомним о событиях, происходивших вокруг "Общероссийского народного фронта" (ОНФ) с 6 мая, когда Владимир Путин объявил о создании организации, которая должна объединить все прогрессивное российское человечество (см. материал "Фасадное положение" в N 19 от 16 мая).

Главной новостью стал стремительный рост числа членов ОНФ, хотя желание поучаствовать во "Фронте" пробуждалось у них неравномерно. Первый всплеск произошел после 7 мая, когда всего за пять дней число общественных организаций, выразивших готовность войти в ОНФ, выросло, по данным спикера Госдумы Бориса Грызлова, с 16 до 100. Зато за последующие две недели ряды "фронтовиков" пополнили только 50 организаций, и к 27 мая, по словам Путина, их стало "почти 150". Но затем наступила вторая ударная пятидневка: как сообщил пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков, на 1 июня во "Фронт" уже вошли 445 "общероссийских, региональных, межрегиональных и местных организаций", а еще 173 заявки находились на рассмотрении. Однако за последующие две недели на складах "Народного фронта", похоже, произошла усушка и утруска, поскольку 14 июня глава штаба ОНФ Вячеслав Володин отчитался в том, что заявления о вступлении подало лишь "около 500 организаций", то есть на 100 с лишним меньше, чем насчитал Песков.

Впрочем, неожиданные потери "фронтовики" тут же восполнили мобилизацией новых бойцов. С 6 июня в интернете стартовал сбор заявок от россиян, желающих вступить в ОНФ в личном качестве, и всего за четыре дня, по данным Пескова, такое желание изъявило около 5,5 тыс. граждан. А 10 июня Песков сообщил, что премьер решил допускать во "Фронт" и целые предприятия. Сделано это было, разумеется, по многочисленным просьбам трудящихся: как пояснил пресс-секретарь, руководству "Народного фронта" "стали поступать упреки от предприятий" в связи с тем, что они не могут вступить в ОНФ.

Принимать решение о вхождении во "Фронт" трудовые коллективы станут "методом консенсуса, то есть при отсутствии принципиальных возражений". И сомнений в том, что возражений в большинстве случаев не будет, почему-то не возникает, ведь возразивший рискует сразу перестать быть членом коллектива. А для непонятливых суть ""фронтового" консенсуса" исчерпывающе разъяснил глава комитета Госдумы по экономической политике Евгений Федоров. Как заявил он ИТАР-ТАСС, в ОНФ вступят предприятия, которые хотят "развиваться и лучше жить, не умереть". "Если есть какой-то бизнес, который хочет умереть, суицидальный, наверное, ему не нужно стремиться поддерживать страну и консолидироваться вокруг идей "Фронта"",— заключил депутат. То, что эта логическая конструкция явно предполагает и обратную зависимость (если бизнес не вошел в ОНФ, значит, он должен умереть), бизнесмены могли догадаться и сами.

На фоне вполне советского подхода к увеличению количества членов ОНФ вряд ли стоит удивляться и предложениям по повышению качества его работы, с которыми выступил Николай Федоров, возглавляющий свежесозданный Институт социально-экономических и политических исследований. Сначала бывший президент Чувашии сообщил, что начинает готовить для России "пятилетний план преобразований" и надеется на то, что аналогичные планы будут приняты "во всех субъектах РФ и даже муниципалитетах". А затем простодушно предложил всем партиям поучаствовать в написании программы ОНФ, которая затем станет и программой "Единой России". Тот факт, что в условиях как бы многопартийной системы участие оппозиции в создании программы прямых конкурентов выглядит, мягко выражаясь, дико, бывшего министра юстиции в правительстве Гайдара, видимо, ничуть не смутил.

Не обошлось, конечно, и без временных трудностей. Кое-где, если верить СМИ, общественники слишком уж буквально поняли слова Путина о равенстве всех членов ОНФ и потребовали от единороссов поделиться помещениями, оргтехникой и финансами. Где-то от вступления во "Фронт" отказались региональные отделения организаций, уже вошедших в координационный совет ОНФ. А в ряде "прифронтовых" структур взбунтовались отдельные члены, недовольные тем, что решение о вступлении единолично принимали их лидеры. Но все эти проблемы "Фронт", конечно, решит. Потому что, даже если количество мобилизованных окажется недостаточно внушительным, у командования ОНФ останутся мощные резервы, позволяющие довести его численность, как выражался булгаковский герой, "до черт знает каких пределов".

Можно воспользоваться рецептом блогеров, предложивших, раз уж фронт народный, автоматически записать туда весь народ и уже потом позволить выходить на волю тем, кто этого захочет

Во-первых, как уже предлагала "Власть", премьер может разрешить вступать во "Фронт" не только предприятиям, но и любым группам граждан — семьям, квартирам, компаниям друзей (см. статью "И целой Вселенной мало" в предыдущем номере). И поскольку запрета на двойное членство в ОНФ нет, из, например, 10 млн активных "фронтовиков" таким образом легко сделать хоть 100 млн членов, хоть 200 млн. А во-вторых, можно воспользоваться рецептом блогеров, предложивших, раз уж фронт народный, автоматически записать туда весь народ и уже потом позволить выходить на волю тем, кто этого захочет. Но разумеется, лишь по предъявлении весомых аргументов и желательно публично: пусть, гады, объяснят честным россиянам, почему они против народа.

Впрочем, с точки зрения ближайших перспектив ОНФ важнее не его численность и даже не персональный состав, а юридический статус. Вернее, его отсутствие: как говорят в самом "Фронте", его регистрация в Минюсте пока не планируется. Видимо, исходя из все тех же соображений о том, что ОНФ — это и есть народ, а народу регистрация не нужна. Но именно это обстоятельство и позволяет сделать вывод, что "Народный фронт" — это вовсе не банальный пиар-ход для поднятия рейтинга "Единой России", как опрометчиво сочли оппозиционеры, а просчитанное политтехнологическое решение, фактически создающее в стране параллельную предвыборную реальность.

Дело в том, что закон "Об общественных объединениях" допускает существование общественных организаций без госрегистрации, но их деятельность тоже должна подчиняться требованиям закона. В частности, для учреждения такого объединения необходимо провести съезд или общее собрание, на котором должен быть принят устав и сформированы руководящие органы, а официальное название организации "должно содержать указание на его организационно-правовую форму".

В случае с ОНФ ничего похожего не наблюдалось. Роль учредительного съезда сыграла встреча Владимира Путина с общественниками, которую премьер предложил считать первым заседанием координационного совета. Вместо устава пока есть лишь проект декларации, зовущий в ряды "фронтовиков" "всех, кто любит Россию". А вместо "указаний на организационно-правовую форму" — туманные словосочетания вроде "широкая коалиция общественных сил" или "объединение единомышленников", которые в списке законных правовых форм не значатся. Не говоря уже о том, что принятие во "Фронт" предприятий прямо противоречит базовому требованию закона о том, что учредителями и участниками общественного объединения могут быть юридические лица только из числа общественных объединений, к которым предприятия заведомо не относятся.

Нетрудно предположить, что деятельность любого другого общественного объединения, столь вопиюще попирающего закон, была бы немедленно запрещена, поскольку общественникам дозволено делать лишь то, что разрешено этим самым законом. Но ОНФ, как объяснил на прошлой неделе Песков, руководствуется другой логикой: если, скажем, в законе "нет прямого запрета на вхождение трудовых коллективов в общественные организации", то, значит, "все, что не запрещено, то разрешено". По этой логике получается, что если деятельность "Фронта" не вписывается в рамки закона, то и подчиняться этому закону ОНФ совершенно не обязан.

А из этого уже следует, что "Народный фронт" с самого начала создавался как структура не только надпартийная, но и, по сути, надзаконная. То есть де-факто ОНФ вроде бы существует — принимает новых членов, формирует региональные отделения, разрабатывает программу,— но де-юре никакого фронта как бы и нет. А есть лишь эфемерная субстанция, что-то вроде любимого Винни-Пухом меда, который "если есть, то его сразу нет".

Но вот тут-то как раз для ОНФ и открываются грандиозные предвыборные перспективы. Ведь если юридически этой организации нет, то на нее не распространяются и всевозможные законодательные ограничения, обязательные для всех прочих участников грядущих выборов в Госдуму. Так, для "Фронта" нет запрета на создание своих ячеек на предприятиях. ОНФ не нужно беспокоиться о правильном финансировании — он может принимать деньги хоть от госпредприятий, хоть из-за рубежа (если, конечно, там вдруг найдутся потенциальные спонсоры). Наконец, "Народный фронт" не будет стеснен никакими условностями и в ходе предвыборной агитации — ни размерами избирательного фонда, ни принципом равенства партий в СМИ. Единственное же, чего следует избегать "фронтовикам", это прямой агитации за или против какой-то конкретной партии, потому что такие действия уже прямо подпадают под закон о выборах, хотя отвечать за них придется не виртуальному "Фронту", а его конкретным членам.

Исходя из этого нетрудно спрогнозировать и ход предстоящей избирательной кампании, которая должна пройти в двух почти не пересекающихся плоскостях. Агитаторы ОНФ, не особо задумываясь о законности своих действий, будут неустанно разъяснять россиянам, что только "Народный фронт" способен принести России счастье и процветание. А единороссам, действующим, напротив, в строгом соответствии с выборным законодательством, останется лишь создать в сознании избирателей устойчивую связь между ОНФ и партией власти, убедив их в том, что "Фронт" — это и есть "Единая Россия". И хотя, судя по соцопросам, эта простая идея массами пока не овладела (см. инфографику ниже), времени для ее распространения вширь и вглубь у партии власти еще предостаточно.

Стоит, однако, признать, что понимание того, как будет работать эта сложная схема, не снимает вопроса о том, зачем она вообще понадобилась. Ведь у действующей власти сейчас и так вроде бы все неплохо: рейтинг Путина, хоть и просевший в последнее время, по-прежнему более чем достаточен для того, чтобы гарантировать ведомой премьером партии уверенное большинство в следующей Госдуме, а оппозиция в сумме не набирает и 40% голосов. Столь мудреные предвыборные конструкции обычно бывают востребованы лишь в двух случаях: когда власти чего-то панически боятся либо, наоборот, чувствуют себя настолько уверенно, что готовы на любые смелые эксперименты, не опасаясь никаких серьезных последствий.

Хотя опрошенные "Властью" эксперты с легкостью находят причины для возможной тревоги Владимира Путина перед предстоящими выборами (см. материал "Чего боится Путин?"), аргументы за вторую версию тоже выглядят достаточно убедительно. Особенно с учетом того, что курс на ползучее восстановление советских реалий, все отчетливее проявляющийся в действиях "фронтовиков", не противоречит и базовым установкам российского руководства. Просто десять лет назад Владимир Путин ограничивался небольшими инъекциями советизма в ельцинизм — вроде восстановления гимна на музыку Александрова или заявления о том, что развал СССР был "крупнейшей геополитической катастрофой XX века". А теперь он перестал стесняться и взялся возрождать СССР во всех его проявлениях, от пятилетних планов до добровольно-принудительного членства в "руководящей и направляющей".

Деятельность любого другого общественного объединения, столь вопиюще попирающего закон, была бы немедленно запрещена

Впрочем, версия политологов тоже имеет право на жизнь. Ведь самоуверенность не очень-то помогает поиску объективно лучших решений, тогда как неподдельный страх за свое будущее, как показывает недавняя российская история, весьма способствует появлению изобретательных и даже в чем-то изящных политтехнологических конструкций. Как это было, например, осенью 1999 года, когда Кремль разыграл беспроигрышную комбинацию с заменой старого и больного Ельцина на молодого и энергичного Путина, а изрядно надоевших избирателям партийных политиков первой ельцинской волны — на аполитичных профессионалов и хозяйственников из блока "Единство".

Кроме того, эта версия предполагает, что в Кремле и Белом доме все же прислушались к мнению экспертов Центра стратегических разработок (ЦСР), которые в своем мартовском докладе предрекли России острый политический кризис ввиду откровенной "делегитимизации власти" (см. статью "Дуэт и толпа" во "Власти" N 13 от 4 апреля). Вот только вывод из этого доклада был сделан совсем не тот, который предлагали эксперты: вместо "обновления политического контента и выдвижения новой когорты политических лидеров" Владимир Путин решил усилить свою собственную легитимность путем создания организации, якобы выражающей мнение подавляющего большинства россиян.

Однако нельзя полностью исключать и третий вариант: и сам Путин, и его соратники действительно верят в гениальность нынешнего премьера и искренне убеждены в том, что возражать против путинского курса могут только умственно отсталые граждане или же откровенные враги России. А попытки властей вернуть страну в светлое советское прошлое объясняются вовсе не безотчетной ностальгией по СССР, а лишь уверенностью в том, что восстановленный Владимиром Путиным Советский Союз будет заведомо лучше того, который развалился в 1991 году. Но если верна именно эта версия, то анализировать действия российских руководителей, похоже, должны уже не политологи, а психиатры.