Мосгорсуд распустил коллегию присяжных по делу об убийстве журналистки Анны Политковской, сообщает РАПСИ со ссылкой на представителя организации. Адвокат Мурад Мусаев, который защищает интересы обвиняемых в деле Политковской, обсудил ситуацию с ведущей Оксаной Барыкиной.
Фото: Василий Дерюгин, Коммерсантъ
Причина в том, что трое присяжных отказались участвовать в процессе. Они представили суду соответствующие письменные заявления. Вследствие того, что в коллегии осталось 11 присяжных, было принято решение о ее роспуске. Новый отбор был назначен на 14 января следующего года.
— Как вы считаете, в чем причина роспуска коллегии? В том, что озвучил Мосгорсуд?
— Поскольку это уже не прецедент, а один из пунктов статистики, я считаю, что коллегию распустили насильственно и присяжных выдавили из коллегии присяжных заседателей. Не надо далеко ходить, чтобы доказать это. Не буду обращаться к примерам из других дел с участием того же гособвинителя и тех же оперативных сотрудников, что и в этом. Достаточно посмотреть на три последних процессуальных дня по этому делу в Мосгорсуде. 7 ноября по заявлению прокурора из коллегии исключен один присяжный заседатель. 12 ноября, в следующий процессуальный день, судья сообщает, что старшина присяжных заседателей не может продолжить участвовать в деле, и говорит, что у него имеется соответствующее заявление.
Мы смотрим на это заявление без даты, рукописное, без штампа экспедиции суда, и судья не может сообщить, откуда оно вообще взялось. Мы требуем вызвать этого присяжного в суд и выяснить, в чем причина его отказа. Может быть, его кто-то заставил. Прокуроры говорят, что ничего выяснять не надо, давайте просто исключим его из коллегии, и его исключают.
— Можно уточнить у вас, какие причины являются уважительными?
— Уважительной является причина только вроде болезни, препятствующей явке, расстройство здоровья на длительное время, смерть, например, или если присяжный заседатель угодил под уголовное преследование. Что-то в этом духе.
— Только форс-мажорные какие-то обстоятельства?
— Да, безусловно. Если надо куда-то в командировку, например. То есть если у присяжного просто желания идти в суд нет, он не только не может по такой причине отказаться от участия в деле, но и привлекается к административной ответственности за это. В любом случае, каждый раз суд обязан убедиться в том, что невозможно участие присяжного в деле, и только после этого его исключать.
Тут же прокуратура говорит: "Нет, давайте исключим". Суд делает, как сказала прокуратура. Сегодня следующий процессуальный день, 14 ноября, судья сообщает, что еще три присяжных заседателя не могут явиться в суд. И у него есть не то, что заявление, а якобы телефонограммы от этих присяжных. Причем, из этих троих – один вновь избранный только позавчера, старшина коллегии. Это просто издевательство над участниками дела.
Мы за три процессуальных дня теряем пять присяжных заседателей. Естественно, сторона защиты снова настаивает на том, чтобы суд выяснил реальные причины отсутствия присяжных. Если кто-то болеет, пусть предоставит справку. Если кто-то едет в командировку, то это неуважительная причина, пусть хотя бы предоставит документы. Прокуроры говорят: "Нет, давайте просто исключим и этих троих, и распустим коллегию". Суд за 30 секунд, не удаляясь в совещательную комнату, не сомневаясь, просто выносит постановление и распускает жюри. Все, дело сделано. У меня дежавю, потому что только несколько месяцев назад та же история была в деле об убийстве Буданова, где я участвовал.
И теперь я, пообщавшись с коллегами, понимаю, что это обычная практика для Мосгорсуда, особенно когда в деле участвуют отдельно взятый прокурор со своим так называемым оперативным сопровождением, с людьми, которые, что называется, работают с присяжными и свидетелями.
— Вы имеете в виду Марию Семененко?
— Да, именно ее я и имею в виду.
— У нее было такое заявление, что вы могли участвовать в организации карантина, где содержится один из подсудимых. Это заявление как вы можете прокомментировать?
— Еще одно сенсационное заявление. Для нас, конечно, стало совершенной неожиданностью, что в деле об убийстве Анны Политковской, где у суда на счету был каждый день, вдруг возник перерыв почти в полтора месяца из-за того, что у Хаджикурбанова, одного из подсудимых, не моего подзащитного, в изоляторе объявлен карантин.
Мы прекрасно понимаем, что если бы суд или мои оппоненты были заинтересованы в этом, Хаджикурбанова в срочном порядке продезинфицировали бы и перевели в другой изолятор. Но этого сделано не было. Был этот полуторамесячный перерыв, по окончании которого из коллегии выдавили пять присяжных и распустили эту самую коллегию.
Теперь мои оппоненты даже это пытаются переложить на мою голову, то есть, очевидно, что я, со слов прокурора, занес палочку кори в следственный изолятор к Сергею Хаджикурбанову. Может быть, я этого не исключаю, завтра я услышу от господина Маркина из Следственного комитета, что против меня возбуждено уголовное дело по факту использования биологического оружия или, может быть, экоцида.