Доклад Нидерландов носит предварительный характер, делать выводы о причинах катастрофы пока нельзя, сообщил в эфире телеканала "Россия 24" заместитель главы Росавиации Олег Сторчевой. Он возглавляет российскую группу, которая участвует в расследовании катастрофы Boeing. Летчик-испытатель, заслуженный пилот России Вадим Базыкин ответил на вопросы ведущей Дарьи Полыгаевой в эфире "Коммерсантъ FM".
Фото: Maxim Zmeyev/Files, Reuters
Доклад Нидерландов о крушении самолета был опубликован во вторник. Согласно ему, технических неисправностей на борту не было. Также сообщается, что Boeing распался в воздухе из-за многочисленных повреждений извне. Возможной причиной крушения лайнера стало "разрушение, вызванное попаданием в лайнер множества внешних объектов". Характер разброса обломков свидетельствует о том, что Boeing развалился в воздухе.
— Записи переговоров с украинской авиадиспетчерской службой подтверждают, что экипаж не посылал никаких экстренных вызовов. В целом, комиссия утверждает, что никаких технических неисправностей не было. Как вы считаете, какой можно сделать главный вывод из этой информации и из тех данных, которые были опубликованы?
— Можно похлопать в ладоши, то есть опубликовано то, что можно было говорить уже с первого дня, и не нужно было ждать больше месяца, потому что изначально все говорили, что все системы работали исправно. Экипаж конечно, об этом ничего не знал. Это ожидаемый, прогнозируемый ответ. А то, что попадание, допустим, множества объектов — это либо разорвавшаяся ракета, либо это уже пулеметные следы, пушечные следы, скорее всего. Так об этом и говорили буквально через два часа после катастрофы.
— Еще есть другие данные в этом докладе. Говорится, что в 17.19 по Москве самолет отклонился на 3,6 морских мили к северу от центра воздушного коридора, при этом последний вызов диспетчеров остался без ответа. Как можно объяснить изменение курса? 3,6 морских мили — это существенно?
— Ширина трассы — 10 км, поэтому если в пределах трассы, то это нормально. В любом случае это практикуется и довольно часто при обходе гроз, при испрямлении маршрутов для экономии топлива. В этом ничего страшного нет. Я не думаю, что диспетчерам бы поручали такую тайну. Просто могли бы состряпать такую ситуацию, что необходимо этот Boeing увести, потому что, дескать, либо самолет летает, либо еще что-то. Что-нибудь придумали бы пограндиознее, получше, мне кажется. То есть диспетчеры действительно не в курсе были. Необходима запись телефонных разговоров, звонков. Это необходимо арестовать и посмотреть, а все остальное — это очевидно. Изначально было ясно, что машина надежная, что по вине машины вряд ли что-то произошло, то есть это ожидаемые результаты.
— Два месяца прошло с момента крушения самолета, даже меньше двух месяцев. Мы получили первые результаты. Эксперты говорят, что окончательные выводы будут опубликованы в течение года с момента крушения. Как можно оценить эти сроки? Можно ли сказать о том, что расследование затягивается или, наоборот, столько времени и нужно, чтобы получить результат?
— Обычно искусственно затягивают тогда, когда надо успокоить общественность. Здесь общественность уже невозможно успокоить, и ни к чему, уже достаточно времени прошло. Обычно стараются протянуть первую недельку, чтобы хоть как-то на тормозах спустить, потом уходят эмоции, потом человек более восприимчив, устойчив психологически. Здесь все, наверное, уже известно некоторым лицам, что, наверняка это все-таки украинская армия, наверняка это истребитель, наверняка это все-таки стрельба из пушек. Поэтому, конечно, начинают подготавливать общественность, что в течение года разберутся и прочее. Самые интересные, самые правильные — это первые шаги, но поскольку туда Украина даже не допустила, якобы, там опасно, у нас везде опасно. Но в любом случае человеку нужно прожить это событие, а здесь даже не дали посмотреть толком.
— Нет, почему, эксперты были допущены на место крушения самолета.
— Допущены — это еще ничего не значит. Надо к этим обломкам привыкнуть, надо так, чтобы они врезались в память, надо своими руками выложить из него самолет. Вот тогда это будет работать, тогда это будет нормальная качественная работа, тогда можно давать какие-то ответы. Когда, изучив все обломки, все фрагменты, можно понять, что этот снаряд вошел внутрь, здесь обломок ракеты вошел внутрь, здесь он вышел, какую-то картину сделать. А сейчас, опять же, уровень догадок.
— Но эксперты говорят, что им требуется еще время, чтобы сделать выводы о причинах крушения. Как вы считаете, это дополнительное время внесет ясность в расследование?
— Может быть, что-нибудь политически изменится, и только поэтому, наверное, что-то и внесет. Через год, может, Украина также, как и с нашим ТУ-154. Пройдет время, после этого скажут: "Да, мы это сделали", и все.