Фонд кино, поддерживающий производство отечественного кино и анимации, с этого года начал продвигать российский кинематограф за рубежом. Сколько российским продюсерам удалось заработать на экспорте своих фильмов, какие картины пользуются спросом за границей и как политическая обстановка влияет на интерес к российским фильмам, в интервью "Ъ" рассказал исполнительный директор Фонда кино АНТОН МАЛЫШЕВ.
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
— Изначально у фонда не было задачи продвижения отечественного кино за рубежом, почему решили этим заняться?
— С 2013 года, когда изменилась схема нашей работы, мы сосредоточились на поддержке зрительского кино, чтобы способствовать увеличению числа зрителей в кинотеатрах нашей страны на российских фильмах. Но для производства крупнобюджетных проектов инвестиционных возможностей внутри страны зачастую недостаточно. Поэтому мы договорились с Министерством культуры России о том, что займемся увеличением экспорта российского кино и привлечением внешних инвестиций. Без дополнительного финансирования производство русских блокбастеров становится трудновыполнимой задачей, поскольку неизвестно, сможет ли государство увеличить размер субсидий на поддержку отечественного кино.
— В чем заключается поддержка экспорта?
— В этом году Фонд кино совместно с Министерством культуры России организовал объединенный стенд Russian Cinema, где отечественные дистрибуторы ведут переговоры и заключают сделки по продажам аудиовизуального контента за рубежом. Первой площадкой для объединенного стенда стал кинорынок в Берлине. На девяти кинорынках, где уже работал стенд, права были реализованы на сумму свыше 300 млн руб.
— Это много или мало?
— Сказать сложно, но в любом случае это в разы превышает расходы, которые мы несем по организации стендов. Мы столкнулись с тем, что данные по продажам ранее никем не фиксировались, и до конца неизвестно, какой объем прав и по какой цене реализовывался за рубеж. Сейчас у нас есть договоренность с кинокомпаниями о предоставлении фонду отчета после каждого кинорынка. В современной финансовой ситуации международные продажи приобретают ощутимую экономическую выгоду, особенно с учетом курса.
— Можете назвать самые крупные сделки?
— Мы придерживаемся сохранения коммерческой тайны наших коллег, но могу сказать, что самое сильное направление — это анимация. Чемпион здесь — "Снежная королева-2: Перезаморозка", которая успешно продается. В Торонто ее создатели реализовали права в том числе на Австралию и Новую Зеландию, замкнув таким образом все континенты, кроме Антарктиды.
— Кроме анимации что еще берут за рубеж?
— У нас есть примеры хороших продаж "Кухни в Париже" и "Поддубного" в Венгрию, "Форт-Росс" в Америку и Японию, "Метро" и "Брестской крепости" в Бельгию, Нидерланды, Люксембург. "Духless" был продан в страны бывшего СНГ. К "Брестской крепости" сохраняется устойчивый интерес со стороны Италии, Испании, Северной Америки, Турции, сейчас с этими странами ведутся переговоры. Вполне неплохо идут телевизионные права, video on demand, права для авиалиний.
— Но продюсеры могут хорошо заработать не на кабельных или онлайн-правах, а как раз на кинотеатральных. Планирует ли фонд поддерживать такие продажи в других странах?
— Продажи прав для кинотеатрального проката пока по пальцам можно пересчитать. Это связано в том числе с тем, что у нас отсутствуют механизмы поддержки проката за рубежом. Мы планируем начать такую поддержку оказывать.
— Каким образом?
— В фонде отработан механизм поддержки проката внутри страны. С этого года средства выдаются на возвратной основе, поддержка осуществляется за счет фонда, и теперь мы пытаемся договориться о том, чтобы применять этот же механизм для продюсеров, которые продают права на кинотеатральные релизы за рубежом. Будем давать деньги с учетом того, что продюсеры должны будут их вернуть. Это стандартные расходы на маркетинг, просто территория расширяется.
— О каких суммах может идти речь?
— Как ни странно, там не заоблачные суммы. Этот инструмент скорее производит психологический эффект: когда ты покупаешь просто фильм и, рискуя, ставишь его в прокат — это одно. А когда ты покупаешь фильм и тебе говорят: "Мы еще потратим на рекламу и продвижение €10 тыс.", то это очень помогает закрывать сделки.
— Сколько составили бюджеты и сборы поддержанных вами в прошлом году фильмов?
— В 2013 году фондом поддержано 66 кинокартин на общую сумму 3,2 млрд руб., общий производственный бюджет этих картин составил порядка 13 млрд руб. Меньше половины из них успело выйти в прокат, при этом совокупные сборы уже превысили 6,5 млрд руб. Для сравнения: все российские кинокартины, вышедшие в широкий прокат, по итогам 2013 года собрали 7,9 млрд руб.
— Будет ли снижаться размер ежегодной господдержки кинематографа по сравнению с нынешними 3 млрд руб.?
— Мы находимся в стадии переговоров, на данный момент сложно спрогнозировать размер господдержки, поскольку все зависит от того, насколько дефицитным будет федеральный бюджет в целом.
— Как будет расти доля возвратных средств в субсидиях фонда?
— По 2014 году мы вышли на 40% возвратных средств. По результатам питчингов есть ощущение, что на данный момент это критический максимум, особенно в сложившихся для отрасли экономических условиях. Возвратный механизм, конечно, дисциплинирует, но и повышает риски. У нас постоянно идут судебные разбирательства, потому что люди не всегда в состоянии вернуть средства. Когда ты делаешь свое кино, глаз замыливается, и тебе кажется, что это суперблокбастер, а зритель приходит в первый уикенд и считает иначе.
— Сколько судебных процессов вы сейчас ведете по возврату денег?
— Споры идут по 20 контрактам. У нас теперь более четкая система контроля производства проектов: мы выезжаем на площадки, запрашиваем наиболее полный комплект документов, отражающий каждую стадию производства. В прошлом году от организаций кинематографии в Фонд кино поступило 200 млн руб., среди которых есть возвратные деньги по условиям договоров, а также по результатам судебных процессов. А в этом году в фонд вернули уже 650 млн руб. И эти средства уже вернулись в отрасль, в основном пошли на поддержку в прокате. И если в прошлом году мы поддерживали прокат из тела основной субсидии, то в этом все деньги на поддержку в прокате — это те, что продюсеры вернули в фонд.
— Есть мнение, что за счет Фонда кино поддерживается много массовых "пошлых" комедий. Вы с этим согласны? Может, стоит уделить внимание более глубокомысленным фильмам?
— Действительно, было время, когда все бросились снимать недорогие, стебные комедии на грани фола. Но далеко не у всех получилось на них заработать, сейчас продюсеры уже стараются держать марку. Если взять три квартала 2014 года, то из всех картин, которые вышли в широкий прокат, примерно треть — комедии. И эта треть комедий собрала порядка 50% всего бокс-офиса. Это говорит о том, что зритель хочет их смотреть. Конечно, ему хочется качественных, "непошлых" картин, по этому году они такие и есть. Мы, безусловно, должны дать зрителю то кино, которое он хочет увидеть. Я не вижу проблемы в том, чтобы посмотреть с семьей "Любовь в большом городе-3", "Горько-2" или "Кухню в Париже". Хорошая комедия лучше фильма, после которого зрителю хочется повеситься.
— Какие успешные российские некомедийные релизы можете отметить в этом году?
— Лидер этого года по сборам — "Вий". Совсем не комедия. "Трудно быть богом" Алексея Германа — авторская картина, в прокате собравшая больше 50 млн руб. У "Чемпионов" в кассе почти 200 млн руб., больше 200 млн у "Белки и Стрелки. Лунные приключения" и "Поддубного". В начале октября вышел "Солнечный удар" Никиты Михалкова, касса которого сейчас около 75 млн руб. Зритель меняется, у него появляются разные предпочтения и вкусы.
— Какой доли российского кино в кассовых сборах ожидаете в этом году?
— В прошлом году она была рекордной, больше 18%. Если разбираться, почему это произошло, то благодаря таким релизам, как "Сталинград", "Легенда N17", "Горько" и другим. В этом году "Сталинградов" не намечается, но мы рассчитываем удержать долю в 18%, потому что выходит большое количество русских релизов, которые, может, и не собирают по 1,5 млрд руб., но получают вполне достойную кассу. Мы ставим российские релизы даже летом. Десятилетиями это был сезон исключительно американских блокбастеров. Теперь же график российских премьер расписан на весь календарный год. Что касается авторского кино, то "Левиафан" Андрея Звягинцева получил приз за лучший сценарий в Канне. Вообще, на 2014 и 2015 годы у нас задача достичь доли 20% по итогам двух лет. Сейчас очень интересное время для российского кино.
— Какого роста рынка ожидаете в этом году?
— В прошлом году рынок кинопоказа вырос на 12%, в этом, думаю, будет около 10% в рублевом выражении.
— Как ситуация с Украиной влияет на кинобизнес?
— Это, безусловно, проблема, в особенности для тех кинопродюсеров, которые занимаются телепроизводством: для них это минус 15-20% продаж.
— На Украину действительно приходилось 10% бокс-офиса российских фильмов?
— Картина картине рознь, но наличие нескольких десятков миллионов зрителей, говорящих на том же языке, близких по менталитету и понимающих наш юмор, не может не иметь значения. Очень жаль, что они могут быть потеряны. Но у нас растут сборы в других соседних государствах, например в Казахстане, и расширяется территория международных продаж.
— Политика и санкции влияют на интерес к российскому кино?
— Показательна история на кинорынке в Торонто, где, с одной стороны, была сложная ситуация с оформлением виз, уличные демонстрации украинских активистов, а с другой — подписание контрактов, переговоры с потенциальными покупателями, показ фильма Андрея Кончаловского на объединенном стенде Russian Cinema. У зарубежных байеров правильное отношение к санкциям: если по бизнесу им подходит наше кино, они его берут.
— Какие механизмы квотирования русского кино обсуждаются? Какой вам кажется самым жизнеспособным?
— На мой взгляд, не обсуждается ничего нового. Когда в начале 2013 года обсуждался законопроект Сергея Железняка, на круглом столе на эту тему кинотеатры заявили, что доля в 20% убьет кинопрокат и они заколотят окна досками, потому что их бизнес накроется. По итогам 2013 года аналитики Фонда кино посчитали, сколько сеансов было отдано русскому кино. Ровно 20%. При этом никаких дополнительных стимулов к кинотеатрам не применялось, никто не говорил им, что было бы неплохо поработать с российскими продюсерами, посмотреть, что интересного у них выходит. Мы смотрим на опыт других стран, и везде, где национальное кино чувствует себя уверенно рядом с Голливудом, квоты либо действуют, либо действовали на каком-то этапе.
— Но если доля в 20% и так получается, зачем ее искусственно навязывать?
— Допустим, я управляю кинотеатром. Есть картина "Поддубный" и есть, например, "Хоббит". Последний сопровождается мощным рекламным пакетом. Там снимаются звезды, в продвижение которых десятилетиями вкладывались большие деньги. И мне ничего делать не надо — я просто ставлю фильм и могу в новогодние каникулы ехать кататься на лыжах. А с "Поддубным" надо работать: подумать, как привлечь зрителя, в какое время поставить, как рекламировать. Если мы хотим долю в 20-25%, то можем получить ее при существующем механизме. А если мы хотим, как в Республике Корея, долю национальных фильмов в 65%, то без определенного протекционизма не обойтись.
— В последний год Минкультуры начало активно рекламировать российское кино в кинотеатральных сетях, где перед сеансами идут ролики с новыми российскими релизами. С этой рекламой Минкультуры даже стало вторым рекламодателем среди госструктур по рыночной стоимости рекламы за первые восемь месяцев этого года. Это происходит с вашим участием? Какой там бюджет?
— Это наша совместная программа. Неправильно будет раскрывать бюджет, но если вы меня об этом спрашиваете, значит, эффект есть. В рамках данной программы были созданы рекламные ролики в поддержку российского кино, их показ осуществляется в сотнях российских кинотеатров. В основном, кстати, перед зарубежными фильмами. Могу вам сказать, что мы довольны результатом рекламной кампании и планируем ее продолжить.