Вчера на 86-м году жизни скончался Евгений Примаков. Он был заметным человеком еще при Леониде Брежневе и играл важнейшие роли и при Михаиле Горбачеве, и при лидерах постсоветской России. Но, даже не занимая важных государственных должностей, он сохранял уважение и влияние — о чем говорили вчера и бывшие соратники, и оппоненты. Евгения Примакова похоронят на Новодевичьем кладбище, подготовкой церемонии займется государственная комиссия.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: РИА НОВОСТИ
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Владимир Мусаэльян/ТАСС
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Соболезнования в связи со смертью в Москве Евгения Примакова вчера выразили его политические союзники и оппоненты и внутри России, и за ее пределами. Евгения Примакова похоронят 29 июня на Новодевичьем кладбище, транслировать церемонию будет ВГТРК. Президент Владимир Путин указом создал госкомиссию по организации похорон во главе с руководителем своей администрации Сергеем Ивановым. Аналогичные комиссии создавались в 2007 году, когда умер первый президент РФ Борис Ельцин, и в 2010 году, когда не стало экс-премьера Виктора Черномырдина.
Масштаб личности ушедшего человека признавали вчера и действующие политики, и отставники, и бывшие соратники, и экс-оппоненты. Евгений Примаков был очень заметным человеком, причем это стало ясно несколько десятков лет назад.
Из газеты в науку
В 1970 году сотрудник газеты "Правда" Евгений Примаков был назначен заместителем директора Института мировой экономики и международных отношений. В то время когда вся страна обязана была с детства твердить о постоянной готовности "к борьбе за дело Коммунистической партии", академической среде позволялось критически препарировать это самое "дело" — да еще сопоставлять с мировым, то есть капиталистическим опытом, напоминает "Ъ" сотрудник ИМЭМО Алексей Арбатов. Евгений Примаков "диссидентом не был, но он отстаивал позиции, которые считались прогрессивными в рамках официальной парадигмы", вспоминает один из авторов российской Конституции, сотрудник ИМЭМО Виктор Шейнис: "Когда в 1975 году у меня возникли сложные отношения с первым секретарем Ленинградского горкома, Евгений Максимович сыграл главную роль в перемещении меня из Ленинграда (там Виктор Шейнис работал в университете.— "Ъ") в Москву (в ИМЭМО.— "Ъ")".
То, чем занимались ученые, еще не было отрицанием социализма в пользу капитализма. "То, что потом, в 1990-е годы, стало непреложной истиной, в 1970-е годы было ересью, за которую можно было сесть в тюрьму",— отмечает Алексей Арбатов. Но советская система в 1970-е уже "вступила в период загнивания и упадка, а в такие периоды многое можно поставить под сомнение". Сам социализм в академической среде под сомнение не ставился, но "борьба с догматическим сталинским укладом в экономике, во внутренней, внешней политике в те годы стала площадкой для сплочения всех образованных, критически настроенных, аналитически мыслящих людей". В числе таких реформаторов и был Евгений Примаков. Позже, в нулевые, он сам в своих мемуарах объяснит, чем в брежневскую эпоху занимались такие, как он: "готовили перестройку", будучи в системе.
Из науки в политику
В середине 1980-х выходцы из академических институтов стали активней заниматься политической деятельностью и сыграли "видную роль в той закрытой части нашего политического процесса, которая привела к избранию Горбачева генсеком партии", считает Виктор Шейнис. Он говорит о "профессиональной связи и симпатии" между Евгением Примаковым, его предшественником на посту главы ИМЭМО (до 1985 года) и директором Института Африки Анатолием Громыко, чей отец Андрей Громыко выдвинул Михаила Горбачева на пост генсека ЦК КПСС. После этого Евгений Примаков вошел в команду генсека, а потом — первого и последнего президента СССР.
"В жизни он был для меня важным человеком, мы с ним были дружны",— заявил вчера "Ъ" господин Горбачев, говоря о Евгении Примакове. В некрологе на сайте Горбачев-фонда он вспоминает, что предложил господину Примакову в годы перестройки принять участие в реформировании государственной системы, и так Евгений Примаков стал председателем демократически избранного Верховного совета (ВС). "Мы познакомились, когда я был первым замглавы Госплана, а он — директором Института мировой экономики,— рассказал "Ъ" Николай Рыжков, возглавлявший Совет министров СССР с 1985 по 1991 год.— Мы пользовались его информацией, он хорошо знал экономику разных стран. Позже, в 1989-1990-х годах, мы с ним общались, когда он стал председателем Совета Союза Верховного совета СССР, а я — премьер-министром". В ВС, вспоминает господин Рыжков, "Примаков был очень трезвым человеком, люди пришли в ВС с митингов, занимались болтовней, а он это пресекал".
"Его участие в строительстве демократического парламента было активным и результативным,— отметил Михаил Горбачев.— Он проявил в эти годы качества, которые я всегда в нем ценил: взвешенность в оценках и решениях, умение работать с людьми".
Во время августовского путча 1991 года, когда было принято решение о поездке в Форос к Михаилу Горбачеву, вспоминает экс-вице-президент России Александр Руцкой, он встретил Евгения Примакова в коридоре. "Он сказал мне: и я поеду с тобой, ситуация сложная. Я стал возражать, но он настаивал",— говорит господин Руцкой. Первый и последний президент СССР доверял ученому настолько, что после провала путча ГКЧП попросил именно его возглавить 1-е главное управление КГБ СССР, которое в том же году выделилось в отдельное ведомство и после распада СССР называется Службой внешней разведки. Евгений Примаков был чуть ли не единственным политиком из команды Михаила Горбачева, который сохранил свой пост после того, как президент СССР сложил свои полномочия. И сам Борис Ельцин, и его окружение друзей Михаила Горбачева не жаловали, но позиции Евгения Примакова под сомнение не ставились.
Из спецслужбы в дипломаты
В 1996 году Евгений Примаков был переброшен президентом РФ Борисом Ельциным на новый фронт работы. Он сменил на посту внешнеполитического ведомства карьерного дипломата Андрея Козырева. Здесь Евгению Примакову пришлось перейти на консервативный подход: депутат Госдумы Оксана Дмитриева считает, что господин Примаков "собрал, выстроил внешнеполитическое ведомство" и "в первый раз спас Россию". Господина Козырева было принято обвинять в безоглядной сдаче российских интересов Западу (в кулуарах за ним закрепилось обидное прозвище Cozy (с английского — "удобный").
Но новый министр, более жестко отстаивая позиции России в диалоге с Западом, не был антизападником: он принадлежал к той части бывшей советской номенклатуры, которая поверила в перестройку, а не отвергла ее. Евгений Примаков стал автором идеи треугольника Россия--Китай--Индия. Как арабист, он считал ближневосточное направление российской политики приоритетным. Со многими арабскими лидерами он был на короткой ноге, общаясь с ними не как с президентами, а как со старинными друзьями, что открывало возможности для доверительного диалога, которыми вряд ли мог бы обладать всего лишь кадровый министр иностранных дел.
Самый известный дипломатический ход Евгений Примаков совершил, уже будучи премьером, в марте 1999 года — когда, направляясь в США, он развернул самолет в знак протеста против бомбардировок Югославии. Но это был не первый разворот самолета Евгения Примакова. Осенью 1997 года, завершив переговоры с тогдашним сирийским лидером Хафезом Асадом (отцом Башара Асада), Евгений Примаков вылетел из Дамаска в Бейрут, однако примерно через десять минут летевшие вместе с министром российские дипломаты и журналисты неожиданно обнаружили, что самолет министра возвращается в Дамаск (свидетелем этого события стал корреспондент "Ъ"). Как выяснилось позднее, уже после отъезда российской делегации у Хафеза Асада появились новые идеи, и он немедленно сообщил об этом своему российскому другу, предложив вернуться в Сирию и обсудить недосказанное. Так делалась российская внешняя политика в эпоху министра Примакова.
"Некоторые посчитали его работу в интересах страны и уход от двухполярного мира консервативным креном, но Примаков был прогрессивнее многих, например, в экономике",— говорит Николай Рыжков.
Из дипломатов в премьеры
Евгений Примаков не хотел быть премьером, тем более что на рубеже августа-сентября 1998 года, в самый разгар финансового кризиса, это была не то чтобы завидная должность. Его кандидатура нравилась депутатскому корпусу (первым Евгения Примакова как возможного премьера назвал лидер "Яблока" Григорий Явлинский), но не слишком устраивала администрацию президента. Впрочем, у Кремля вариантов было немного. "Нас сильно трамбовал Ельцин, который хотел оставить премьером Черномырдина, но мы воспротивились. А за Примакова все проголосовали, у меня даже сохранилось фото его и лидеров всех фракций",— заявил господин Рыжков, возглавлявший тогда депутатскую группу "Народовластие".
"Мы вошли в 1998 год с большими долгами по пенсиям и зарплатам бюджетникам, а в 1999 году таких долгов не было, заработала промышленность",— говорит "Ъ" депутат Госдумы Сергей Калашников, министр труда и соцразвития в 1998-2000 годах. Евгений Примаков "свернул целый ряд афер, наладил взимание налогов", в результате экономика без "сырьевой" поддержки вышла из кризиса с ростом, добавляет работавшая министром труда и соцразвития в предыдущем "либеральном" кабинете Сергея Кириенко госпожа Дмитриева. По словам господина Калашникова, "все 2000-е годы экономика росла благодаря толчку в промышленности, который она получила при Евгении Примакове". Впрочем, есть и мнение, согласно которому экономика стала выходить из кризиса благодаря тому, что новое правительство не делало резких шагов и много дискутировало. "Примаков мне нравится: когда он не знает, что делать, он и не делает",— говорил крупный бизнесмен в декабре 1998 года.
Так или иначе, но ситуация успокаивалась, и это шло в плюс новому премьеру. В конце 1998 года, по данным фонда "Общественное мнение", россияне выбрали Евгения Примакова политиком года, президент Борис Ельцин занял в этом списке лишь девятое место. В том же 1998 году, по данным ФОМ, он занимал второе место после Геннадия Зюганова в рейтинге кандидатов в президенты, победил бы его на выборах, если бы был второй тур голосования (всего 25% проголосовали бы за господина Зюганова и 43% — за Евгения Примакова). Но такая популярность не стала гарантом новых успехов накануне двух федеральных выборов: в Госдуму 1999 года и президента 2000 года. За полгода до думских выборов Евгений Примаков был отправлен в отставку с поста премьера, причем, по данным ФОМ, это решение не поддержал 81% россиян. Николай
Рыжков убежден, что снятие с поста премьера произошло из-за того, что "все боялись, что он будет баллотироваться в президенты".
Из премьеров в публичные политики
Летом 1999 года Евгений Примаков согласился возглавить избирательный блок "Отечество — Вся Россия" (вместе с мэром Москвы Юрием Лужковым и губернатором Санкт-Петербурга Владимиром Яковлевым). "Если бы на первое на выборах 1999 года место вышел блок ОВР, то весьма вероятно, что и кандидат в президенты был бы выдвинут от этого объединения,— говорит Виктор Шейнис.— Но все средства государства были брошены на поддержку "Единства" (блок, который возглавил Сергей Шойгу и о поддержке которого за несколько дней до голосования объявил премьер-министр Владимир Путин.— "Ъ"). Я сейчас думаю, что это было событием, которое во многом изменило характер нашего развития". Кампания была предельно жесткой, и Евгений Примаков, наряду с Юрием Лужковым, был главным объектом критики, прежде всего федеральных каналов. Экс-премьер был к этому не очень готов, так же как и к тому, что его блок займет только третье место, вслед за КПРФ и "Единством". "Пока шла избирательная кампания, были неплохие контакты с ОВР, когда же выборы закончились, альянс не сложился",— вспоминает депутат Госдумы от КПРФ, один из главных технологов партии Виктор Пешков.
При разделе постов внутри парламента КПРФ сделала ставку на альянс с "Единством". Их фракции фактически и выбрали нового спикера — депутата КПРФ Геннадия Селезнева, в знак протеста против чего зал заседаний покинули ОВР, СПС, "Яблоко" и группа "Регионы России". Кремлевские чиновники тогда же разъясняли, что в избрании господина Селезнева виноват блок ОВР, не пожелавший отказаться от кандидатуры Евгения Примакова в пользу более приемлемых Александра Жукова или Олега Морозова (см. "Ъ" от 19 января 2000 года).
Депутатом Евгений Примаков проработал меньше двух лет, но при нем был один из последних случаев, "когда Дума сказала свое веское слово", говорит Оксана Дмитриева. По ее словам, с подачи Евгения Примакова фракция ОВР и часть КПРФ пытались сорвать принятие бюджета на 2001 год в первом чтении, а ко второму чтению добились "возвращения подоходного налога регионам".
Из публичных политиков в эксперты
Главным официальным местом работы после ухода с Охотного Ряда для Евгения Примакова стала Торгово-промышленная палата, которую он возглавлял десять лет. Она стала площадкой для подготовки экспертных решений. По словам Оксаны Дмитриевой, там разрабатывалась "социально-экономическая альтернатива", и это тоже позволяло ему сохранять влияние: "С учетом своего политического веса Евгений Примаков сильно поднял ТПП. Заседания он вел как премьер-министр и подходил с той же степенью к проработке вопросов". По нынешним меркам заявления "прогрессивного консерватора" могли показаться даже радикальными. В 2004 году Евгений Примаков заявлял, что был "категорически против" ареста Михаила Ходорковского до суда. "Заранее моего мнения, естественно, никто не спрашивал,— отмечал он,— но я не раз потом высказывался против". Он не спорил с желанием власти "дать отпор вседозволенности групп олигархов", но был против "большой репутационной потери".
В последние годы Евгений Примаков продолжал выступать со своим особым мнением как эксперт, в том числе в рамках созданного им же "Меркурий-клуба". В одном из последних выступлений он говорил о необходимости уйти от сырьевой зависимости, недопустимости изоляции России и необходимости децентрализации экономики. Федерализм и переход к Бюджетному кодексу 1998 года, когда все доходы по налогам федеральный центр и регионы делили в пропорции 50 на 50, он называл одной из опор для преодоления кризиса (см. "Ъ" от 14 января).
"Это не только государственный деятель, но и большой учитель для многих политиков. Для многих Евгений Примаков — эталон премьера, с ним себя сравнивают, хотят в чем-то приблизиться к нему",— сказал "Ъ" губернатор Тюменской области c 1993 по 2001 год Леонид Рокецкий.