2016 год в России станет годом отечественного кино. Соответствующий указ подготовлен Министерством культуры по поручению президента. В рамках проекта планируется увеличить производство российских картин, в том числе за счет «фильмов-событий» для массового зрителя, модернизировать ведущие киностудии, уделить внимание развитию кинематографии и кинопоказа в регионах. Кроме того будут разработаны «протекционистские меры» в интересах российского кино. Президент российской Гильдии киноведов и кинокритиков Кирилл Разлогов ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Оксаны Барыкиной.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
— Как вы вот эти перечисленные меры оценили бы?
— Ну, на бумаге все очень красиво, кроме последнего.
— А чем последнее не нравится?
— Нравится, не нравится, он должен быть расшифрован, что именно, и о каких именно протекционистских мерах идет речь. Я вообще не большой защитник протекционистских мер, я считаю, что наша политика, в том числе и в области культуры, должна быть наступательной, а не защищающейся. Поэтому если речь идет о том, чтобы помочь продвижению нашей картины за рубежом, помочь решать разного рода технические проблемы, которые с этим связаны, да. А в остальном обычно это меры, которые возвращаются нам же бумерангом, как мы сейчас видим с проблемами продовольствия. А все остальное — очень поддерживаю идеи регионального развития. Чрезвычайно интересно усиление и укрепление международных связей в Евразии и со странами БРИКС. Есть очень много вещей, единственное, что не останутся ли они декларациями только на бумаге. Как правило, решение таких задач требует достаточно значительных средств. Будут ли эти средства выделены — это первый вопрос. А будут ли они израсходованы по назначению, в чем всегда есть большое сомнение — это вопрос второй.
— Скажите, а вот куда в первую очередь нужно направить средства, которые будут выделены в рамках проекта, чтобы они действительно дошли до дела?
— Это вопрос сложный и технологический. Чтобы они активизировали кинопроцесс, а не как бы исчезли в никуда. Особо забавно в этом плане решение расширить кинопроизводство за счет фильмов, представляющих относительный интерес для зрителей. Какие фильмы будут представлять интерес для зрителей, не знает никто. Даже Голливуд этого не знает. Поэтому это люди всегда стремятся сделать фильмы, которые будут интересны зрителям, но толку что, это далеко не всегда получается, поэтому здесь имеет значение многообразие источников финансирования, многообразие вкусов людей, которые инвестируют деньги в кино. Использование различных методов продвижения фильмов зрителям и так далее. Тонкая материя, при которой сказать, что мы примем решение и тут же результат будет налицо, трудно.
Что касается расширения кинопроизводства, я думаю, что в какой-то степени, да. Хотя я бы перераспределил имеющиеся деньги, если это деньги добавочные, на то, чтобы укрепить бюджет этих фильмов, которые действительно этого требуют. Расширение само по себе может не принести желательных результатов, через пять лет мы будем сокрушаться, что расширить-то мы расширили, а процент-то от кассового сбора остался тот же. Потому что процент кассового сбора зависит от одного-двух фильмов в год. Опять-таки предугадать, что это будут два фильма, трудно, не считая того, что есть люди, обладающие особым талантом для этого, как, например, Тимур Бекмамбетов там, у которого есть это дарование, поэтому он наполовину работает у нас, наполовину работает в Голливуде.
Надо этим людям, конечно, помогать, но с другой стороны помогать им финансово не очень вразумительно, потому что такого рода коммерческие проекты должны возвращать деньги, приносить дополнительные деньги должны, способствовать инвестированию в новые проекты, минуя государственный бюджет. А это значит каким-то образом изменять механизмы налогообложения, облегчать налоговый режим, учитывать творческий характер труда, учитывать проблему, связанную с трудоустройством художников вообще, с которой у нас дело плохо. А на все эти разумные меры, есть, как правило, контрмера, либо Минэкономики, либо Министерства экономического развития, которая требует быстрой отдачи там, где она может быть только медленной.
— Но вот вы коснулись Евразийской киноакадемии, евразийского кинофестиваля, так вскользь, скажите, вообще, нужны такие кинофестивали с участием стран-членов БРИКС? Могут они помочь сейчас российскому кино?
— Они могут помочь вообще кино, что важнее, чем просто помочь российскому кино, они могут укрепить международные связи, они могут, как вы знаете, это проект в основном даже не столько наш, сколько индийский, потому что для Индии очень важно добиться того места, которое соответствует, чтобы Болливуд стал равным Голливуду. А Россия один из тех рынков сбыта, где индийское кино в свое время пользовалось очень большим успехом, очень большой популярностью и до сих пор пользуется в отдельных республиках Советского Союза, как, скажем, Узбекистане, Казахстане, вообще, Центральной Азии. Сейчас очень модная тематика, связанная с Великом шелковым путем, фестиваль «Великий шелковый путь» есть в Китае, даже двойной, есть в Казахстане фестиваль «Евразия».
Марк Мюллер, один из главных деятель современного фестивального движения, перешел сейчас на фестиваль «Шелковый путь» в качестве директора программ, так что, если Россия будет участвовать в этом, а тем более будет играть там первую скрипку, это вообще укрепит международные позиции России в системе мировой культуры в целом, а не только кинематографа. А Евразийская киноакадемия и евразийский или трансконтинентальный фестиваль со странами БРИКС, безусловно, один из механизмов. Но это очень большие проекты, которые зависят не только от России, и которые долгосрочные, поэтому когда мы объявляем год кино, и говорим, что вот у нас финансирование на этот год будет, а на следующий год мы его уберем, то тогда мы обрекаем такого рода начинания на достаточно печальный конец.