Президент России Владимир Путин в рамках своего выступления в Нью-Йорке на Генассамблее призвал мировое сообщество оказать поддержку сирийскому лидеру Башару Асаду. Американский президент Барак Обама назвал последнего тираном. Специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ» в Нью-Йорке Павел Тарасенко рассказал подробности ведущему радио новостей Анатолию Кузичеву.
Фото: Carlo Allegri, Reuters
— Очень интересно, наверняка уже есть какая-то реакция на выступления последовательно и Барака Обамы, и, тут тоже важно, председателя КНР, и Владимира Путина, что для нас естественно является ключевым элементом этой юбилейной Генеральной ассамблеи ООН. Впрочем, также интересно и то, что предшествовало этому выступлению и грядущей встрече Путина и Обамы.
— Выступление лидеров государств и правительств еще продолжается, так что ждать реакции участников Генассамблеи пока рано, реакция есть наверняка в Москве со стороны политологов и прочих людей, которые следили за выступлением. Что же касается самого выступления, то здесь отмечают, что оно было крайне полемичным, если сравнивать выступление Путина и Обамы. По сути, лидеры двух государств поспорили друг с другом по целому ряду вопросов.
В частности, президент Путин в очередной раз выступил за создание максимально широкой коалиции по Сирии, с привлечением правительственных войск Сирии, а президент Обама сказал, что с Башаром Асадом никак сотрудничать США не будет, самого Асада он назвал тираном. Также были дипломатические перепалки по поводу Украины, президент Путин обвинил США и ряд других западных стран во вмешательстве в дела суверенных государств. Президент Обама же рассказал о Крыме, о вмешательстве России в ситуацию на востоке Украины, высказал традиционные претензии, которые выдвигаются России в последние полтора-два года.
Что же касается грядущей встречи лидеров двух государств, она пройдет приблизительно в полночь по московскому времени, и уже примерно понятно, о чем они будут говорить, состоялись две подготовительные встречи, которые провели главы дипломатии, Джон Керри и Сергей Лавров. Причем вторая из этих встреч возникла абсолютно неожиданно для журналистов. Министры встретились утром, обсудили сирийский вопрос и Украину, эти два вопроса и будут стоять в центре следующей встречи.
— Эти два слова — Сирия и Украина — чаще всего упоминались в контексте и выступлений на трибуне ООН, и личной встречи, но обратите внимание, и эта трансляция, которую вели наши коллеги на сайте kommersant.ru, сразу обратили внимание, выделили, что слово Украина прозвучало только на 17-й минуте 22-минутной речи Путина. Конфликту в этой стране было уделено меньше минуты. И этот демонстративный уход украинской делегации, которая покинула зал Генеральной ассамблеи. Получается, что совершенно не зря даже в арифметическом смысле, потому что Украине было посвящено меньше минуты, и абсолютно демонстративно основной акцент был на ситуацию в Сирии, в Ираке и в Ливии, и вообще на Ближнем Востоке, и на «Исламском государстве» в том числе.
— Действительно, Украину Владимир Путин упомянул не сразу. Сейчас на востоке страны установилось относительное перемирие, и на первый план, по мнению многих политологов, вышла именно проблема сирийского урегулирования. Наши собеседники в российской делегации говорят, что дальше идти просто некуда, надо или сотрудничать с Западом, надо, чтобы Запад понял, что необходимо сотрудничать с Россией. Или тогда не только региону, но и всему миру может грозить серьезная катастрофа. Поэтому на грядущих переговорах Владимир Путин, как ожидается, еще раз попытается убедить США, что сотрудничать в борьбе с запрещенным «Исламским государством» необходимо, в том числе, и с Башаром Асадом.
— Пресса и политологи перед выступлением большое количество копий сломали, в нашем эфире в том числе, относительно этого выступления, этой встречи. Интересно, как американская пресса, американские политологи трактовали важность и вес этих выступлений? С той же надеждой и трепетом, что наши, ждали они этих выступлений?
— Не только американская пресса, но и очень многие журналисты, которые собрались здесь, много спрашивают о грядущей встрече Путина и Обамы, интересуются, о чем там будет идти речь, и ставят это в центр статей. Все понимают, что именно сейчас острейшая необходимость прийти если не к согласию, то к пониманию позиций друг друга, и именно этого понимания ждут от встречи.
— Я смотрю комментарии Константина Косачева. Он у себя в какой-то своей социальной сети написал, страстно начал свою публикацию: «Выступление президента России в ООН слушают затаив дыхание, в зале яблоку негде упасть, интерес огромный». Вы, я так понимаю, сейчас подтвердили, что интерес действительно большой, да?
— Естественно, это так.
— Хорошо, есть ли уже первые комментарии после выступления, аналитика, громкие заголовки?
— Продолжается выступление, все следят за следующими речами глав государств и правительства, некая аналитика появится позже.
— Еще один важный мотив, — и хорошо, что в речи Путина этот мотив прозвучал, — что «Исламское государство» — это не некое абстрактное зло, а зло, — он даже употребил такое слово, — «делающее свое темное дело». И оно вполне может быть и нашим конкретным, местным, касающимся нас не только в смысле размышлений на общечеловеческие гуманистические темы, но и касающимся нас непосредственно. Интересно, в Соединенных Штатах Америки такое же отношение к «Исламскому государству», или все же это какая-то далекая, пускай и злая, неприятная, но абстракция?
— Нет, проблема внутреннего терроризма в последние годы выходит для США на первый план. Многие жители, граждане США вступают в ряды «Исламского государства», потом пытаются вернуться в Америку, так что эта проблема тоже очень важна. Если возвращаться к речи Владимира Путина, хочу отметить тот факт, что он сказал, что «Исламское государство» возникло не на пустом месте, его пестовали как орудие для противостояния неугодным режимам, в частности, режиму Башара Асада и других лидеров, которые на Западе считаются диктаторами. Так что в данном случае Владимир Путин также не упустил возможности нанести такой укол по Западу и по США в частности.
— Понятно, что «Исламское государство»,Украина, Сирия, Иран. А интересно, на каком фоне отношения к себе, в частности и к России вообще выступал Владимир Путин?
— Могу только сказать, что выступление Барака Обамы прервалось аплодисментами членов-участников заседания несколько раз, больше семи раз точно. В тоже время Владимира Путина слушали практически в тишине, без особых аплодисментов, только в заключении встречи.
— Это характеризует отношение, правильно я понимаю?
— Я думаю, да.
— Это что касается конкретного зала, где проходила Генеральная ассамблея. А в целом фон, который создает пресса, Россия — «империя зла» по-прежнему или вернее, вновь?
— Я бы так не сказал. Россия — потенциальный союзник, с которым возникли серьезные противоречия. Но, тем не менее, и СМИ, и просто люди, с которыми я общался, говорили, что эти противоречия можно преодолеть. И грядущая встреча Путина и Обамы этому и посвящена.
— Вы заметили, как последовательно выступали лидеры, каждый из них излагал собственную позицию, которая, естественно, приходила в некоторое противоречие с позицией предыдущего лидера. Они не конкуренты, противники — тоже не очень хорошее слово. Страны, которые оказались по разные стороны дискуссионных или полемических баррикад, порой естественных. Вы увидели в выступлении сначала Обамы, а потом Путина какие перспективы для компромисса? Вот конкретно, не в целом, что они все время говорят, как и любой нормальный человек с трибуны говорит, что совершенно необходимо искать компромисс и так далее, а конкретно, где то поле компромисса, где Россия и Штаты могут договориться?
— Конкретно в речах лидеров этого не было заметно, они фактически спорили друг с другом. Политологи предполагали, что Владимир Путин расскажет какие-то подробности своего плана по борьбе с «Исламским государством», кого привлекать, каким образом привлекать в коалицию, тем не менее, он обошел это стороной, и видимо, это будет обсуждаться именно за закрытыми дверями. Известно, что когда лидеры государств, дипломаты встречаются за закрытыми дверями, то атмосфера немножко иная, чем во время публичных выступлений.