Сергей Лавров и Джон Керри провели решающую встречу по мирному урегулированию конфликта в Сирии. Диалог глав внешнеполитических ведомств России и США, который состоялся в Цюрихе, прошел в преддверии первого раунда переговоров представителей Башара Асада и оппозиции. Он запланирован на 25 января. Конечная цель межсирийских переговоров — создание в стране переходного правительства с последующим проведением свободных и справедливых выборов. Главной проблемой остается разграничение террористических организаций и умеренной оппозиции. Профессор Школы востоковедения Высшей школы экономики Андрей Коротаев ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Оксаны Барыкиной.
Фото: Jacquelyn Martin/Pool, Reuters
— До начала межсирийских переговоров остается несколько дней, успеют ли сейчас стороны прийти к какому-то взаимопониманию?
— К какому-то, конечно, успеют, но трудно рассчитывать, что на этих ближайших переговорах будет достигнут какой-то прорыв, но хоть какая-то подвижка была бы очень кстати. Сейчас действительно главная проблема — то, что не решено окончательное участие в переговорах групп, входящих в исламский фронт, это, напомню, все-таки некое объединение исламистских организаций, которые не входят ни в «Джабхат ан-Нусра», ни в ИГИЛ (террористическая организация; запрещена в России. — «Ъ FM») и которых поддерживает Саудовская Аравия. Все-таки сложно себе представить внутрисирийское урегулирование назло Саудовской Аравии, если Саудовская Аравия не будет участником этого процесса. Поэтому, как я уже и говорил, видимо, наша позиция, заключающаяся в том, чтобы не пускать за стол переговоров представителей исламского фронта все-таки не проходима, потому что рассчитывать, что мы добьемся мира в Сирии назло Саудовской Аравии, не приходится.
— Что делать, нужно смягчить свою позицию сейчас?
— Да, просто всем сторонам надо идти на компромиссы. Ситуация тут такая, что на компромисс должны идти абсолютно все: режим Башара аль-Асада и Саудовская Аравия, и Соединенные Штаты, и Россия. То есть позиции надо сближать, но, может быть, у нас какой-то пункт, по которому мы собираемся сделать уступку где-то в последний момент в обмен на какие-то уступки с другой стороны, в том числе и от Саудовской Аравии. Может быть, это такая дипломатическая игра. Но пока эта уступка не сделана, видимо, просто еще идет какая-то дипломатическая игра. Видимо, мы ждем, пока Саудовская Аравия сделает какую-то уступку со своей стороны.
— Как вы думаете, чем закончится встреча 25 января?
— Я подозреваю, что закончится тем же, чем заканчиваются предыдущие встречи. Сложно представить, чтобы именно 25 января — будет очень странно, если там будет достигнут какой-то прорыв. Но это не значит, что встречу проводить не надо, конечно, ее проводить надо в расчете на то, что через 3-4 встречи какая-то подвижка наконец будет.
— Как вы сейчас оцениваете ситуацию в Сирии, что происходит?
— Ситуация патовая, поэтому какую-то надежду на переговоры дает, по крайней мере между всеми теми силами, которые не входят в ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра». Вроде бы со всех сторон растет понимание, вернее, растет число таких элементов, которые понимают, что действительно надо искать выходы из конфликта через переговоры, через компромиссы. Ну и как раз именно патовая ситуация, когда ни одна из сторон не может взять верх, в общем, и создает такое положение.