Хотите быть настолько богатым, чтобы давать официанту на чай полпачки самых крупных купюр? Вполне можете себе позволить такую роскошь в столице Венесуэлы Каракасе. Впрочем, богатым вы от этого не станете. Просто местная валюта, боливар, здесь постепенно превращается в ничто.
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ / купить фото
Еще до падения цен на нефть в 2014 году инфляция в Венесуэле достигала 30–50% в год (точная цифра неизвестна, так как официальная статистика не более чем шутка). В 2015 году дела пошли еще хуже. Экономист BofA Merrill Lynch по Венесуэле Франсиско Родригес дает диапазон в 150–170%. Попытка оценить текущую инфляцию еще сложнее. МВФ прогнозирует на 2016-й год 500%. Стратег одного из немногих хедж-фондов, специализирующихся на Венесуэле и имеющих физическое присутствие в Каракасе (крупнейшие банки и хедж-фонды давно предпочитают наблюдать за ситуацией издалека) Knossos Assets Fund Даниэль Урданета Зубалевич (потомок русских эмигрантов) дает оценку инфляции с начала 2016 года в 250–300% в годовом выражении.
На микроуровне инфляция также ощущается по-разному. «Я меняю ценники раз в две недели, или даже реже,— говорит Леон, имеющий португальское происхождение владелец лавки с алкоголем на улице Fuerzas Armadas,— людям не хватает денег на еду, поэтому спрос на алкоголь упал». Это понятно, ведь, по оценке Даниэля Урданеты Зубалевича, повышение зарплат сильно отстает от инфляции — меньше чем на 100% за последние 12 месяцев. Это создает интересный эффект, который Родригес называет tropical austerity (бюджетная экономия в тропиках). Так как индексация не успевает за инфляцией, бюджетный дефицит в 2016-м году, по его мнению, будет значительно меньше, чем в 2015-м году (7,4% ВВП против 21,7%). Это неплохо для страны, бюджетный дефицит в которой постоянно был двузначным начиная с 2009 года. Основная причина дефицита — государственные субсидии (искусственно заниженные цены precio justo, социальные программы missiones и др.), которые, по оценке Родригеса, стоят экономике 10,2% ВВП, и, разумеется, тотальная коррупция.
Впрочем, в случае если президент Мадуро из популистских соображений пойдет на опережающую индексацию зарплат и социальных выплат, вариант tropical austerity может быстро смениться зимбабвийским сценарием с абсолютно неконтролируемой гиперинфляцией, при которой макроэкономические оценки и прогнозы могут вообще потерять смысл.
При том, что оценки инфляции затруднены, то же самое можно сказать и о курсе боливара к доллару. В стране существует множественная система курсов, при этом самый высокий государственный курс DIPRO — VEF10/$, другой государственный — SIMADI — VEF549,4/$. Рыночный же курс сложно определить из-за отсутствия ликвидного рынка. Наиболее ликвидная площадка для обмена долларов на боливары — колумбийский город Кукута на границе с Венесуэлой. Кукута — центр контрабандной торговли венесуэльскими товарами по искусственно заниженным ценам, появляющимся в соседней Колумбии уже по рыночным ценам. Текущий курс в Кукуте — около VEF1000/$. Курс черного рынка в Каракасе меньше: сделки незаконны и теоретически грозят несколькими годами в тюрьме. «Рынок неликвиден, и на нем высокие спреды,— говорит Даниэль Урданета Зубалевич,— обычный курс в Каракасе сейчас около VEF900/$». Рыночный курс доллара, судя по всему, довольно высок (отношение агрегата М2 к объему международных резервов дает курс около VEF400/$) еще и из-за того, что доллар становится основой формой сбережения в условиях инфляции на пороге галопирующей и гиперинфляции — сберегать что-либо в боливарах бессмысленно.
В самом факте высокой инфляции ничего уникального нет, история полна примеров гораздо более сильного роста цен (рекорд — гиперинфляция в Венгрии в 1946-м достигала квадриллионов процентов в годовом выражении), хотя сейчас, в 2016-м, Венесуэла, скорее всего, станет страной с самой высокой инфляцией в мире. Однако есть в венесуэльской инфляции одно свойство, которое, пожалуй, делает ее уникальной.
Страна испытывает недостаток купюр. В страну регулярно прилетают сотни самолетов, забитых купюрами. По данным Центробанка Венесуэлы (ненадежным и неоперативным, скорее всего заниженным) объем купюр в обращении вырос с 1,2 млрд в 2009 до 5 млрд на конец 2015. Объем заказов Венесуэлы на производство купюр на 2016 год превышает объем заказов на наличные американские доллары (7,6 млрд банкнот, хотя население США в десять раз больше Венесуэлы, а спрос на наличные доллары предъявляет весь мир) и, по оценкам Bloomberg, составляет 10,2 млрд новых купюр. При этом Bloomberg ссылается только на заказы британской De La Rue, германской Giesecke & Devrient и французской Oberthur Fiduciaire. Источники “Ъ” уверяют, что купюры печатаются не только этими компаниями, но и другими, в том числе российским Гознаком.
При этом самой крупной купюрой остается банкнота в 100 боливаров (10 центов США, или 6,6 руб. по рыночному курсу). В итоге даже небольшая покупка может превратиться в цирк с пересчитыванием пачек наличных денег (хотя в основном «котлеты» берут не считая). В среде верхнего среднего и высшего класса это привело к переориентации на платежи по карточкам (хотя наличные все равно нужны для многих трансакций — чаевые, такси, парковка автомобиля и т. д.). Здесь двойная выгода: не надо таскать с собой тяжелые сумки, набитые деньгами, и нет опасности быть ограбленным (очень актуально для Каракаса и других городов Венесуэлы). Однако среди низшего среднего класса и ниже электронные платежи распространены не так широко. В каракасских баррио (трущобах) живет больше половины населения города — в одном лишь баррио Петаре проживает около миллиона человек — и там без нала никак не обойтись. В будние дни у дверей венесуэльских банков выстраиваются огромные очереди — на сей раз не за продуктами по «справедливым ценам», а за наличными деньгами (в большинстве случаев обналичить можно только 3–12 тыс. боливаров в день в зависимости от банка).
Однако в других странах с гиперинфляцией проблема нехватки купюр (если она вообще возникала) решалась или ее хотя бы пытались решить довольно просто — выпуском купюр с более высоким достоинством. Зачем печатать 10 тонн купюр, когда можно напечатать всего одну тонну просто добавив 0 к номиналу? В том же Зимбабве, например, в период гиперинфляции довольно быстро дошли до купюры с номиналом в 100 000 000 000 000 (сто триллионов) зимбабвийских долларов.
Ситуация абсурдна, сейчас центробанк Венесуэлы заказывает только купюры в 100 и 50 боливаров, потому что только они стоят больше, чем стоимость их печати, остальные, более мелкие — меньше. Ксерокопия банкноты в 100 боливаров стоит дороже, чем 100 боливаров. Купюр напечатано столько, что происходят удивительные вещи. По слухам, в колумбийской Кукуте определенную партию купюр (сериал АА) продавали значительно дороже, чем ее номинал. Причина в том, что в этой партии можно легко смыть печать и использовать ее для изготовления подделок купюр других стран. Якобы были случаи охоты за такими купюрами и с участием российских граждан. Впрочем, подтвердить подлинность этой истории никто из собеседников “Ъ” не может.
Но другие проблемы с почти ничего не стоящими деньгами абсолютно реальны. Почему проблема не решается просто деноминацией? Вариант ответа, о котором упоминается в статье WSJ (о том, что крупные купюры порождают инфляционные ожидания у населения), в ней же и опровергается — крупные номиналы купюр являются следствием инфляции, а не ее причиной. Другой вариант, на который ссылается Bloomberg (задержки с разработкой новых купюр в 500 и 1000 боливаров аж с 2013-го), не отвечает на главный вопрос — почему эти задержки происходят. Разработать картинку для новой купюры при необходимости можно быстро, и это несопоставимо дешевле, чем печатать сотни тысяч тонн купюр, которые оказываются дешевле, чем бумага.
“Ъ”, видимо, удалось разгадать эту загадку. «Прямых доказательств нет, но скорее всего все дело в коррупции,— улыбается Даниэль Урданета Зубалевич.— Заказчикам платят за физический объем заказа, а чем он больше, тем большие откаты можно получить». До того, до чего не догадались в Зимбабве, быстро додумались в Венесуэле — и на производстве ничего не стоящих денег можно хорошо заработать. Кстати, видимо, после получения откатов, можно дальше и не платить производителям мусорных боливаров — De La Rue в конце апреля 2016 по сведениям Bloomberg жаловалась, что центробанк Венесуэлы задолжал компании $71 млн.