Если Следственный комитет хотел ночным задержанием министра экономики Алексея Улюкаева по подозрению во взятке продемонстрировать обществу картину денной и нощной борьбы с коррупцией, то вот именно это получилось у него хуже всего. Набор обстоятельств, описанный в пресс-релизе СКР, совершенно фантастичен и нуждался либо в мгновенном подтверждении любым способом, либо в большей осторожности в формулировках — проще было объявить министра японским шпионом, чем поверить в наличную взятку в $2 млн действующему министру за согласование покупки «Роснефтью» «Башнефти». А особенно в том случае, если СКР не сопровождает шоу видео- или фотоматериалами, как в последнее время заведено в ведомстве Александра Бастрыкина.
Заместитель заместитель шеф-редактора "Ъ" Дмитрий Бутрин
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ / купить фото
К сожалению, обвинения такого рода, как предъявлены действующему министру экономики, в действующей политической культуре вообще не могут освещаться адекватно. Арест министра в государстве, не желающем быть похожим на латиноамериканскую генерал-диктатуру из 1970-х, никогда не может произойти внезапно. Если версия СКР полностью и точно изложена, у любого иностранца возникнет простой вопрос: если силовые структуры уже с лета прослушивали телефон Алексея Улюкаева, то отчего он не был арестован немедленно после предъявления зафиксированных угроз «Роснефти», никак не могущей получить от Минэкономики то, что она уже получила от президента Владимира Путина,— одобрение покупки «Башнефти»? Если вместо этого СКР совместно с ФСБ не менее месяца заняты глубоко секретными оперативными разработками Алексея Улюкаева, то в объяснение «а мы хотели поймать министра с поличным» поверит только иностранец, да и то не всякий. Мы слишком много читали об обычных занятиях сотрудников ФСБ и о занятиях сотрудников СКР, чтобы не заподозрить их в вовлеченности в какую-то мутную игру, половину которой они обеспечивают сами с неизвестными обществу целями.
То, что эта игра существует, для меня очевидно. Для того чтобы подсчитать доброжелателей, намеренных рассказать даже лично мне о неких злоупотреблениях министра Улюкаева с лета нынешнего года, мне пальцев на одной руке не хватает. Ни один из этих людей, впрочем, не был согласен с обычной для “Ъ” в таких случаях постановкой вопроса: «Показывайте, что есть, мы будем разбираться без вашего участия, что это», поэтому никакие материалы до меня так и не дошли. Напомню, летом официально ни о какой покупке «Роснефтью» «Башнефти» еще не говорилось, напротив, строились бодрые планы по разгосударствлению башкирской компании, национализированной незадолго до этого.
Однако даже если в этом случае игры нет, то ни СКР, ни ФСБ, ни администрация президента, ни правительство все равно не в состоянии вести себя в подобной чрезвычайной ситуации так, как это делается в странах первого мира. И проблема здесь в том числе в том, что история «приватизации» «Башнефти» вообще не может быть рассказана официально, вслух и полностью никаким представителем российского государства. А государство, вынужденное заключать сделки, о которых оно не может рассказать все, слабо и неэффективно по своим собственным критериям, поскольку в этом случае оно соуправляется теми, кем оно само должно было бы управлять. То, что сейчас рассказывает СКР про Алексея Улюкаева, если этому в точности верить, является самой страшной критикой по отношению и к правительству: это значит, что не работают вообще никакие механизмы контроля коррупции, которые Белый дом строил с 2004 года. Иначе придется поверить, что под личиной Алексея Улюкаева, которого мы знаем не первое десятилетие, годами скрывался дерзкий разбойник Фанфан-тюльпан, по ночам с хохотом грабящий государственные компании на крупные суммы наличности. А днем он спокойно ходил на заседания правительства, поблескивая очками и рассуждая о динамике ВВП, и никто, кроме доблестного ФСБ, не мог заподозрить, что в государевом окружении скрывался гениальный преступный актер.
Поэтому пока по умолчанию я считаю задержание Алексея Улюкаева в тех обстоятельствах, которые нам продемонстрировали, очередной — семьсот пятьдесят восьмой или семьсот пятьдесят девятой — попыткой СКР и ФСБ поумолять власть начать костюмированную постановку «Большой террор», оплатив новые черные воронки, ремонт Лубянки и ночные сверхурочные доблестным следователям. Роль «Роснефти» во всем происходящем неочевидна, но, видимо, есть — хотя это и не так неважно. Интересно лишь то, как происходящее отразится на приватизации самой «Роснефти», и не для того ли весь этот спектакль затеян, ведь «Роснефти» нужно получать согласие Минэкономики и на выкуп своих акций?
А вот что касается дальнейшего развития событий с министром, то тут все просто, и даже не надо думать, что из чего следует и кто кого подсидел — это второстепенно. Никакие сообщения источников о том, что «Владимир Путин был в курсе все время», не имеют значения. Для нас министр остается жертвой политических интриг до тех пор, пока не будет показано, что Алексей Улюкаев по какой-либо причине действительно хотя бы одной рукой притронулся к пока еще гипотетическим $2 млн. В тот момент, когда будет продемонстрировано, что миллионы были и руки министра их касались, будет совершенно не важно, как и кто это объясняет. Член правительства в России — как, впрочем, и во всем остальном мире — не должен даже входить в помещение, где находятся $2 млн, о которых он знает и о происхождении которых он не готов рассказать любому желающему. Это не закон. Это техника безопасности.