26 января в Доме музыки знаменитый немецкий ансамбль Cantus Coelln исполнит Мессу си минор Баха подчеркнуто камерным составом.

Рубрику ведут Мария Мазалова и Сергей Ходнев

Если вы знаете Мессу си минор (она же "Высокая", то есть торжественная) исключительно по пластинкам Герберта фон Караяна и Карла Рихтера, это знание вам вряд ли поможет представить себе, как она звучит у Cantus Coelln: слишком уж непохоже. Там, у знаменитых маэстро прошлого, Месса си минор выглядит не просто монументом — целым собором, гигантским и пышным до тяжеловесности: суровая поступь оркестра, медленно разворачивающиеся колоссальные хоровые фуги, зычные оперные голоса солистов. У Cantus Coelln, если продолжать архитектурные сравнения, баховский опус предстает небольшой строгой и светлой часовней: вместо громадного оркестра — инструментальный ансамбль в полтора десятка человек, вместо хорового войска — всего каких-то восемь певцов, которые выступают и солистами.

Понятно, что у каждого времени свой Бах, но в данном случае однозначный ответ на вопрос "А как правильно?" все-таки дать сложнее, чем обычно. Потому что мы, допустим, представляем себе, зачем Иоганн Себастьян писал свои кантаты или "Страсти". Более того, часто мы знаем и те церкви вместе со всеми их пространственными и акустическими характеристиками, для которых эта музыка сочинялась. "Высокая месса" — другой случай. Бах начал писать ее в 1733 году, рассчитывая преподнести свое сочинение курфюрсту Саксонскому и королю Польскому Августу III (тому самому, благодаря которому в Дрездене появилась "Сикстинская Мадонна") и тем обеспечить себе место придворного композитора. Но завершил работу только в конце жизни, причем в результате его сочинение соответствует нормам не лютеранского, как другие баховские мессы, а католического богослужения.

Музыковеды извели немало чернил, пытаясь понять истинные цели кантора церкви Святого Фомы. Только ли прийтись ко двору Августа III, католика и меломана? Может быть, проявить собственные тайные симпатии к католицизму? Или же придворные и даже конфессиональные обстоятельства были для него вторичны, а хотел он создать некую всеобъемлющую энциклопедию стилей церковной музыки, от строгого хорового письма до сияющих арий и дуэтов?

Как бы то ни было, последние двадцать лет музыканты-аутентисты Мессу си минор все чаще исполняют нарочито маленькими составами. Аргументы в общем понятны: ну не могло быть в распоряжении Баха исполнительских сил в сотню человек. Такое множество, даже оставляя в стороне финансовые и организационные вопросы, было бы трудновато разместить на тогдашних церковных хорах. Но у многих слушателей получающееся прозрачное, обезжиренное звучание, несмотря на все ученые выкладки, все равно вызывает если не досаду, то разочарование.

Впрочем, уж кто-кто, а Cantus Coelln точно из числа очень удачных апологетов такого подхода. Лютнист Конрад Юнгхенель, работавший и работающий чуть ли не со всеми вождями европейского аутентизма, основал ансамбль еще в 1987-м. И в отличие от многих других коллективов, легко варьирующих состав от крохотного ансамбля до основательного оперного оркестра, всегда предпочитал камерные масштабы. Культура такого исполнительства, когда особенно бережно и точно нюансируется каждый звук, у Cantus Coelln вошла в плоть и кровь, и внимательно сделанную красоту их звучания ни с кем не перепутаешь, будь то музыка Монтеверди, Телемана или того же Баха. Она кажется уже не просто экспериментом, а явлением в своем роде, но требует, правда, помимо слушательской сосредоточенности еще и идеальных акустических условий. Это еще один ответственный тест для обновленной недавно акустики Светлановского зала Дома музыки.

Сергей Ходнев