Леонид Млечин — о том, с какой болезнью не смог справиться Ленин

90 лет назад страна прощалась с Лениным. Смерть вождя соратники использовали прагматично: ожесточенная схватка за власть уже шла вовсю, и участникам политической драки мертвый и обожествленный Ленин был намного полезнее живого, сосланного в Горки и, как выясняется теперь, залеченного врачами. Его "заветы", реализованные преемниками, для страны оказались неизлечимы — плоды мы пожинаем по сей день. От чего на самом деле умер Ленин и есть ли шанс избавиться от его наследия, выяснял "Огонек"

Леонид Млечин

Ленин понял, что болен, в 1921 году. Головокружения, потеря сознания. Казалось, это всего лишь результат невероятного переутомления. Однажды в Горках он долго не мог заснуть. Вышел на улицу подышать. Стал бросать камни в соловья, который слишком громко заливался. Ощутил слабость в правой руке. Ночью — рвота и головная боль. Проснувшись утром, не мог произнести нужные слова. Взял газету — буквы расплылись. Хотел что-то написать, рука не слушалась.

Врачи решили, что он съел несвежей рыбы. Дали ему английской соли.

В кремлевской квартире, когда Ленин шел по коридору, у него произошел сильный спазм — отказала правая нога. Паралич. Он рухнул на пол. Через день все повторилось. Ночью рвота и головная боль. Утром Ленин плохо говорит, не может писать и читать. Врачи списали на банальный гастроэнтерит, который "на почве переутомления и нервного состоянии вызвал временное, преходящее расстройство мозгового кровообращения".

И только 28 мая 1922 года профессор-невропатолог Василий Васильевич Крамер первым поставил диагноз: поражение моторно-речевой зоны головного мозга в результате закупорки сосудов. Что смущало врачей? Для тяжелого атеросклероза характерны высокое кровяное давление, нарушение сердечного кровообращения. Поражение мозга — если происходят инсульты или тромбозы — носит необратимый характер. Заметны потеря интеллекта и изменения в психике. У  Ленина этого не было. Врачи искали причину этих приступов. Сифилис казался им самым подходящим объяснением.

В марте 1923 года устроили большой консилиум с участием светил из Германии и Швеции. Они поставили Ленину диагноз: сифилитическое воспаление внутренней оболочки артерий — эндартериит с размягчением мозга. Предписание: терапия должна быть только противосифилитической.

Ленина осмотрел опытный невропатолог Алексей Михайлович Кожевников, специалист по сифилитическим поражениям мозга. Взял кровь из вены и спинномозговую жидкость для исследования на реакцию Вассермана — тогда это был главный метод диагностики этой болезни. Реакция отрицательная. Профессор-окулист Михаил Иосифович Авербах осмотрел глазное дно, что позволяет оценить состояние сосудов мозга. Не нашел изменений, которые свидетельствовали бы о сифилисе. Но диагноз менять не стали.

Профессор Григорий Иванович Россолимо, директор Неврологического института,— светило! — объяснил сестре Ленина Анне Ильиничне: "Надежда на выздоровление есть лишь в том случае, если в основе мозгового процесса сифилитические изменения сосудов".

Но почему вообще возникло предположение относительно сифилиса? Это был бич того времени. Выдающийся медик Сергей Петрович Боткин, имя которого носит больница в Москве, любил говорить: "В каждом из нас есть немного татарина и сифилиса".

Перед революцией каждый год им заболевало 60 тысяч человек. Почти при всех заболеваниях сосудов врачи подозревали или отравление или сифилис. Но в отношении Ленина врачи допустили невероятную ошибку.

"При таких вопросах,— вспоминал профессор Авербах,— Ленин обнаруживал какую-то чисто детскую наивность и страшную застенчивость".

Смущение Владимира Ильича понятно. В отличие от мужчин с немалым опытом побед на любовном фронте ему просто нечего было рассказать. Одна-единственная жена и одна-единственная любимая женщина.

Невеста-заочница

Надежда Константиновна Крупская была, говоря современным языком, "заочница", то есть женщина на воле, которой зеки пишут обширные и жалостливые послания. Сидевшему в петербургской тюрьме Ленину сначала подобрали другую "невесту", которой разрешались свидания с ним. Но он предпочел Крупскую.

Как это принято среди зеков, стал называть ее невестой. Обычно заочницам обещают, выйдя на свободу, жениться на них. Но Крупская сама получила три года ссылки и попросилась в село Шушенское Минусинского уезда к жениху.

"Пришлось венчаться, проделать эту комедию",— рассказывала Крупская. Регистрация брака была условием, на котором ей разрешили остаться в Шушенском.

"Надежде Константиновне,— писал Ленин матери,— поставили трагикомическое условие: если не вступит немедленно в брак, то назад в Уфу. Я вовсе не расположен допускать сие, и потому мы уже начинаем "хлопоты", чтобы успеть обвенчаться до поста".

Они, верно, намеревались заключить что-то вроде фиктивного брака, дабы облегчить себе жизнь, а соединились навсегда.

Девушкой Надежда Константиновна была вполне симпатичной. По словам ее подруг, "у Нади была белая, тонкая кожа, а румянец, разливавшийся от щек на уши, на подбородок, на лоб, был нежно-розовый. Дома она не закалывала волосы в прическу, и ее длинная пышная коса спускалась ниже пояса. Глаза Крупской были серовато-зеленоватые, она сама говорила, что цвет глаз и волос у нее "петербургский". Но у нее не было ни тщеславия, ни самолюбия. В ее девичьей жизни не нашлось места для любовной игры". 10 июля 1898 года Владимир Ильич и Надежда Константиновна обвенчались, хотя обручальных колец не носили.

Брак был не из ранних. Обоим под тридцать. Нет оснований сомневаться, что Ленин был для Крупской первым мужчиной. О мужском опыте Владимира Ильича известно столь же мало, хотя молодому мужчине из дворянской семьи определенные развлечения и шалости вполне дозволялись. Был бы интерес... Похоже, в жизни революционера Ленина женщины играли незначительную роль. Молодожены спали в разных комнатах. Необычно для только что вступивших в брак молодых людей. Похоже, они оба рассматривали свой союз как создание революционной ячейки в борьбе против самодержавия.

Одна, но пламенная страсть

Вся жизнь Ленина с юности была посвящена революции. Если бы он не думал о ней 24 часа в сутки, он бы не совершил Октябрьской революции! Обратная сторона такой всепоглощающей целеустремленности — ослабленный интерес к противоположному полу, пониженное влечение. Словно сама природа помогала ему сконцентрироваться на чем-то одном. Это нередкое явление в политической истории.

Ему просто было не до женщин! Понадобился невероятно сильный импульс, чтобы пробудить в нем яркое чувство. В 1910 году в Париж приехала молодая революционерка Инесса Арманд, элегантная, жизнерадостная, необычная.

В ней удивительным образом сочеталась жажда революции с жаждой жизни. Это и привлекло Ленина! Просто красивые дамы его не волновали. А это было как удар молнии. Ему исполнилось 39 лет, ей — 35. Свидетели вспоминали: "Ленин буквально не спускал своих монгольских глаз с этой маленькой француженки..."

Крупская на фоне Арманд проигрывала. Утратила женскую привлекательность, располнела и подурнела. Глаза у нее были навыкате, недоброжелатели зло называли ее "селедкой". Крупская страдала базедовой болезнью. В медицинских книжках того времени писали: "Лечение ограничивается укрепляющей диетой, железом, хинином, переменой климата и применением гальванизации симпатического шейного сплетения".

Оным лечением Крупскую и пользовали. Надежда Константиновна писала свекрови: "Я на инвалидном положении и очень быстро устаю. Ходила я электризоваться целый месяц, шея не сделалась меньше, но глаза стали нормальнее, и сердце меньше бьется. Тут в клиниках нервных болезней лечение ничего не стоит, а доктора очень внимательны".

Ленин сообщал товарищу по эмиграции Григорию Шкловскому, с которым очень сблизился: "Лечили три недели электричеством. Успех равняется нолю. Все по-прежнему: и пученье глаз, и вздутие шеи, и сердцебиение, все симптомы базедовой болезни".

Лечили ее неправильно. Не знали тогда, что болезнь Базедова, или Грэйвса,— одно из самых распространенных аутоимунных эндокринологических заболеваний. Избыточная секреция щитовидной железы ведет к отравлению организма гормонами. Сейчас бы ей помогли, а тогда жена Ленина фактически осталась без медицинской помощи.

Ленин заботился о жене. Но чего не было, того не было: ни страсти, ни чувственных наслаждений. Все это он нашел в объятиях Инессы. Хотя были ли объятия или же отношения остались платоническими?..

Однако же Ленин не оставил жену даже в разгар романа с Инессой Арманд. А ведь это были самые счастливые дни его недолгой жизни. И тем не менее этой любовью он пренебрег. Считал любовь делом преходящим, менее значимым, чем прочные дружеские отношения с Крупской?

Надежда Константиновна посвятила ему жизнь. Их объединяли общие идеалы, взаимное уважение. Нельзя сказать, что их брак был неудачным. Владимир Ильич ценил жену, сочувствовал ее страданиям. Он понимал, как важны для него преданность и надежность Надежды Константиновны.

Арманд смущала его свободой взглядов. Она считала, что женщина сама вправе выбирать себе партнера, а в этом смысле революционер Ленин был крайне старомоден... Роман с Инессой тянулся лет пять, пока Ленин не прервал любовные отношения, оставив только деловые.

Ленин был одним из самых знаменитых людей эпохи. Люди шли за него на смерть, горы сворачивали и правительства свергали, расталкивали друг друга только ради того, чтобы увидеть его одним глазком. Наверное, он, став таким популярным, нравился и женщинам. Но они его не интересовали. Политика владела им безраздельно. Еще поэтому так нелепо поведение врачей, пытавшихся лечить его от сифилиса.

Отмучился

Инесса Арманд, отдыхавшая на Кавказе осенью 1920 года, заразилась холерой и умерла. Владимир Ильич шел за ее гробом через весь город. О чем он в эти часы думал? О том, что напрасно отказался от любви Инессы Арманд и жестоко обделил себя? Ощущал свое одиночество? Чувствовал неотвратимо подступающую неизлечимую болезнь?

Кто знает, будь у него полноценная семья, дети, революция и Гражданская война не оказались бы такими кровавыми? Впрочем, если бы у него нашлось желание проводить время в кругу семьи, заниматься женой и детьми, революции вообще бы не случилось...

Болезнь Ленина стремительно развивалась, и для Крупской худшее было впереди. То, что она сделала для мужа в последние годы его жизни, это подвиг. Лишь тот, кто сам прошел через такое, понимает, какие это мука и страдания — видеть, что болезнь делает с близким и любимым человеком.

"Ему иногда бывало очень-очень плохо,— рассказывал один из чекистов, охранявших Горки.— Иногда он чувствовал себя великолепно, а иногда ночью такие приступы были, что, если кто стоял в кустах, на посту, слышно было, как он кричал".

"В шесть вечера 21 января,— описывал этот день профессор Виктор Петрович Осипов из Военно-медицинской академии,— он потерял сознание, начались судороги, резкое учащение дыхания и сердцебиения и настораживающий симптом — нарушение дыхательного ритма (тип Чейна — Стокса), что свидетельствует о приближении конца. Термометр показал — 42,3! Выше ртуть не поднимается".

В какой-то момент казалось, что припадок кончается. Но тут прилив крови, глубокий вздох и... смерть. Отмучился, как сказали бы прежде.

Пуля оказалась смертельной

Вскрытие тела Ленина 22 января 1924 года происходило в Горках, "на втором этаже дома в комнате с выходом на запад террасой. Тело Владимира Ильича лежало на составленных рядом двух столах, покрытых клеенкой". Вскрытие не выявило поражений мозга, характерных для заболевания сифилисом. Врачи ошибались!

Так что же его погубило? Пуля!

Ленин чудом остался жив, когда 30 августа 1918 года выступал на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона. Охрана сплоховала. Фанни Каплан стреляла в него с расстояния не больше трех метров. Ленин стоял к ней левым боком. Она выпустила три пули.

Одна только продырявила пальто и пиджак. Другая попала в левое плечо. Раздробив плечевую кость, застряла в мягких тканях. Ранение было очень болезненным, но по-настоящему опасным оказалась траектория той пули, которая вошла в левое надплечье. Она прошла через верхнюю долю легкого, разорвала плевру и сеть артерий, повредила главную питающую мозг сонную артерию и застряла в шее.

Тогда он на диво быстро оправился. Но немецкий профессор Георг Клемперер предположил, что причина постоянных приступов головной боли — отравление свинцом от застрявших пуль. И предложил удалить обе пули. Вытащить пулю из шеи пригласили профессора Морица Борхарда, заведующего хирургическим отделением берлинской больницы Моабит. Вторая сидела глубоко. Ее трогать не решились.

Ленина лечили наугад. Врачи вновь и вновь ставили неверный диагноз: неврастения, то есть переутомление; хроническое отравление свинцом от попавших в него пуль; сифилис мозга... Конечно, столетие назад медицина не знала сегодняшних средств и методов диагностики. Трудно винить врачей. Но поразительно, что оплошали все, кого советское правительство приглашало к Ленину! В результате его лечили от желудочных недугов, от отравления свинцом, от сифилиса, от чего угодно, только не от того, чем он страдал.

Долгое время считалось, что Владимиру Ильичу относительно повезло: ранения не так уж сильно ему повредили. И уверенно говорили, что пули прямого влияния на заболевание сосудов мозга не имели. Теперь ученые полагают, что не атеросклероз, а пуля, повредившая сонную артерию, и стала причиной смертельной болезни Ленина.

Вокруг левой сонной артерии проходило рубцевание пострадавших от пули тканей, и они стали ее сжимать. И внутри самой артерии там, где пулей была ушиблена стенка, началось формирование внутрисосудистого тромба, пишет академик медицины Юрий Михайлович Лопухин, работавший в лаборатории при Мавзолее Ленина. Надо полагать, к началу 1921 года тромб перекрыл просвет этой главной артерии на 80 процентов. Мозгу отчаянно не хватало крови. Поразительно, что Ленин столько времени отчаянно сопротивлялся подступающей смерти!

В записках моего дедушки, Владимира Млечина, который после Гражданской войны как демобилизованный красный командир поступил в Москве в Высшее техническое училище, я нашел описание похорон Ленина:

"27 января я пришел на Красную площадь, где пылали костры. У костров грелись милиционеры, их было очень мало, красноармейцы, тоже немногочисленные, и люди, которые пришли попрощаться с Лениным. Народу было много, но никакой давки, никакого беспорядка. Это были не толпы, шли тысячи и тысячи граждан, не толкаясь, не напирая на других, не пытаясь проскочить вперед.

Такого, как будто никем не организованного, естественного порядка я после этого уже никогда не видел — ни на парадах, ни во время демонстраций, которые с каждым годом поражали все большим числом блюстителей порядка и все меньшей внутренней дисциплиной и самоорганизацией масс. Людей с жестоким упорством отучали самостоятельно двигаться по жизни... И по улице тоже".