Анна Толстова о выставке Анатолия Зверева в «Новом Манеже»

"Каждый взмах его кисти — сокровище. Художники такого масштаба рождаются раз в столетие. Ему открыто то, о чем другие не подозревают. Философское видение и переосмысление им окружающего — это большой дар мыслителя Зверева художнику Звереву",— сказал... нет, не какой-нибудь перестроечный журналист, вовремя перековавший меч партийной критики на трескуче-восторженное орало. Сказал это тихий и сдержанный человек, на которого молилась вся неофициальная художественная Москва. А именно — Роберт Фальк, к Анатолию Звереву его привел Георгий Костаки, один из главных зверевских меценатов и собирателей.

Сейчас трудно понять, что это было. Возможно, род гипноза. Очарованы оказались все поголовно, и наивные, и искушенные, кого не так-то просто купить артистическим образом клошара-пропойцы, взрослого ребенка, неуча, выгнанного из Училища памяти 1905 года, и вдохновенного, богодухновенного самоучки. Взмахов кисти (это если говорить только о его собственных, подлинных взмахах, а подделывали Зверева в промышленных масштабах еще при жизни, и, по воспоминаниям очевидцев, он и сам это поощрял из художническо-хулиганских соображений) случилось так много, что в их мельничном круговороте значимость каждого конкретного жеста потерялась. Бесконечные портреты, портреты, портреты — по наличию бороды только и отличаешь "автоикону" художника от образов многочисленных членов семейства Костаки. Бесконечные пейзажи с церквями. Бесконечные натюрморты с бутылками. Анатолий Зверев сегодня уже не художник конкретных взмахов кисти, но взмах кисти как таковой, художник-медиум, растворившийся в процессе жизнетворчества.

Да, конечно, надо делать поправку на время. Лучший Зверев — 1957-1960 годов: гуашь и акварель, а не масло, бумага, а не холст, то есть на уровне материала практически рисунок, живопись как рисунок — импровизация, клякса, штрих, спонтанное движение руки. Этот живой поток сознания так естественно влился в оттепельное половодье, эта брызжущая во все стороны краска (Костаки вспоминал, как Звереву пришлось построить вокруг стола что-то вроде фанерного ящика и работать внутри него, чтобы не портить обои) так походила на только что увиденных тогда Москвой ташистов и Поллока... Казалось, что титану Звереву, орошающему супрематические композиции брызгами дриппинга, все по плечу: вот-вот — и он соединит в своем искусстве Восток и Запад, сметя ко всем чертям железный занавес, и наше искусство вновь, как в лучшие годы авангарда, сделается частью мирового. Он, неуч, простак, взрослый ребенок, сын посудомойки, сам это прекрасно понимал, рассказывая направо и налево историю про золотую медаль, будто бы выданную ему, обыкновенному маляру и самодеятельному художнику, на Всемирном фестивале молодежи и студентов в мастерской пластических искусств, причем выданную не кем-нибудь, а самим Давидом Сикейросом — документальных подтверждений чему, увы, обнаружить не удается.

Надежды не оправдались. Проницательнее всех это описал величайший художественный критик нашего времени, автор формулы "в будущее возьмут не всех" Илья Иосифович Кабаков: "Ташизм, изобретенный в культурной среде, это не тот ташизм, который сделан в среде, полностью бескультурной... Классический пример — со Зверевым. Известный коллекционер Костаки был увлечен им, скупал и собирал его рисунки и всячески его пропагандировал, но за границей его искусство не произвело впечатления, "русский гений" не состоялся. Хотя рисунки других ташистов вошли в пантеон культурных ценностей".

Собственно, коллекцию Георгия Костаки теперь и выставляют. С Анатолия Зверева начнется манежная серия выставок "На пороге нового музея", рассчитанная на ожидающийся в Москве бум музейного строительства. Открывает цикл "Музей АЗ", существующий пока лишь виртуально, в виде сайта, но уже собирающий коллекции, издающий каталоги и делающий выставки — все это под руководством арт-директора проектируемого заведения галеристки Полины Лобачевской. В "Новом Манеже" покажут порядка трехсот работ золотого зверевского века, 1957-1960 годов. Большинство — из собрания Костаки, они переданы в дар будущему московском музею Алики Костаки, дочерью коллекционера, что в некотором смысле подтверждает кабаковскую оценку насчет конкурентоспособности Зверева на мировом рынке. Обещают вставить все экспонаты в раму некоей мультимедийной инсталляции, которая, гласит пресс-релиз, "призвана погрузить в мир художника, провести через многообразие жанров и форм его творчества". Ясно, что "Музею АЗ" придется прилагать невероятные усилия для поддержания жизни в зверевском мифе и на одном экспозиционном дизайне тут далеко не уедешь. У "Музея АЗ", впрочем, амбиции есть, по крайней мере задумана и осуществляется большая издательская программа. Может быть, когда-нибудь она выльется в издание catalogue raisonne. Правда, что тогда останется от мифа — не совсем понятно.

"Анатолий Зверев. На пороге нового музея". МГВЗ "Новый Манеж". c 28 января по 8 марта

Анна Толстова