"Гирой нашева времини"
Екатерина Люльчак — о тревожных уроках школьной трагедии в Отрадном
Расстрелы в школе, когда подросток берет отцовский дробовик и идет мстить учителям и одноклассникам за несчастливое детство, казались типично американской бедой. Это ощущение рухнуло 3 февраля, когда отличник Сережа Гордеев с двумя карабинами пришел в школу, застрелил учителя, взял в заложники класс, убил полицейского и ранил его напарника. Что это — нервный срыв или новый способ самовыражения и чем отзовется бойня, устроенная 15-летним подростком, в сознании ровесников, выяснял "Огонек"
Тот самый страшный понедельник: сотрудники полиции выводят детей из московской школы N263, где вооруженный старшеклассник захватил заложников
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Единственное, что зримо напоминает о трагедии в Отрадном,— это ограда школы N 263 с прикрепленным к ней портретом погибшего учителя географии Андрея Кириллова, сюда его ученики и просто знакомые несут цветы и свечи.
Говорить громко тут неудобно. Поэтому подошедшие раньше меня парни молча курят, глядя на фото учителя.
— Такой бред. Поверить трудно. Мы выпустились два года назад. Андрей был прекрасный учитель. А этого Гордеева и не знал-то никто — тихий, домашний, один из многих... А, оказывается, такие тараканы в голове.
К ребятам присоединяются две пенсионерки из соседнего дома:
— У меня у самой дети в этой школе учились,— сокрушается одна из них.— Давно, правда. Но как подумаю, что чувствуют родители тех ребят, что в момент убийства в школе были,— мурашки по коже. А ведь с виду обычный подросток — никогда и не скажешь, что на такое способен.
Но тем не менее мальчик "никогда-и-не-скажешь" берет два ружья и убивает без видимых на то причин. Или не видимых нам?
У ограды печально известной школы много случайных прохожих. Те, кто знали убитого или убийцу, устали от внимания прессы, постоянно дежурящей неподалеку, и предпочитают лишний раз не погружаться в воспоминания.
— Одноклассники Гордеева даже страницы в сетях позакрывали,— разговаривается вдруг молодой человек, на которого набрасываются репортеры.— Да что про него скажешь? У меня друзья с ним в одном классе учились, говорят: странный был. Знаете, есть такие — вроде ничего безумного и не делают, а какие-то не такие... Эти разговоры про то, как его гнобили и он не выдержал, неправда. Все, кто знал Гордеева, уверены — ну не было у него никаких причин так поступать, видно, с головой что-то случилось. А учителя жалко. Хороший был мужик, адекватный — двойки не ставил, не жестил, дружелюбный такой...
Про Отрадное местные теперь говорят: это как клеймо. Что-то вроде Бирюлева пару месяцев назад. Кто-то рассказывает: "Вызвали меня тут в деканат на ковер, начали разговаривать и про место жительства спросили, я и отвечаю: Отрадное. А преподы: о, да с тобой шутки плохи".
Печальная слава стрелка из Отрадного разнообразила жизнь соседей Гордеевых по дому: они теперь безошибочно определяют представителей прессы и высказывают все, что думают об инциденте. А думают они совсем не так, как люди у поминальной ограды, где действует своего рода траурный этикет. У подъезда, из которого стрелок каждый день ходил в школу, мне рассказывают о нем старшая по подъезду и кто-то из жителей:
— Тоже мне нашли криминал,— горячится пожилая женщина, угадав повод моего визита.— Вон в Америке — чуть что, школьники с дробовиками на учителей идут. А у нас один парень сорвался, и все — сделали из него маньяка.
— Да он же шел на золотую звезду или как там ее, а ему географ палки в колеса вставлял. Вот он и это... — вмешивается пенсионер.
— Постоял за себя? — переспрашиваю я, надеясь на ложность догадки.
— Вот именно! У нас не любят талантливых ребят, которые все сами. Детям шишек всяких — пожалуйста, зеленый свет, а ему так и сказали — не видать тебе медали. Он все сам, отличником был. И тут такая несправедливость...
— Точно-точно. Был бы слабым — с собой бы покончил, а он взялся за дробовик, потому что парень-то сильный. Как и его отец. Сережа вообще хотел на отца походить, а он, знаете, настоящий мужчина, военный. Но жесткий, даже слишком. Когда обыск был, моя подруга ходила туда понятой. Так вот отец сначала сидел, схватившись за голову, а потом сказал: "Лучше бы он умер". Подруга даже заступилась за мальчика, мол, как же так, это ведь ваша родная кровь. Отец, видно, в строгости его воспитывал, хотя никаких конфликтов, криков и ругани из квартиры Гордеевых я не слышала. А как поймешь, что он там задумал? Довести любого ведь можно. Разве вы родителям что-то рассказываете? Все сидите в своих компьютерах. В общем, жалко парня очень. Зря на него набросились. Сережа хороший мальчик был — отлично учился, в подъезде не сидел, компании не водил и здоровался всегда,— заканчивает свою речь неоспоримым аргументом старшая по подъезду.
Пока трагедия в школе N 263 обрастает догадками на лавочках во дворе, свои соображения сверстники Сергея высказывают в основном на виртуальной площадке — там, где они чувствуют себя увереннее, чем рядом со всезнающими взрослыми. И это вот потрясает: интерес к Гордееву среди подростков, оказывается, ошеломительный. Сразу после того, как стало известно о происшествии в Отрадном, в популярной молодежной сети появилось несколько аккаунтов Сергея Гордеева, хозяева которых, выдавая себя за стрелка, призывали гостей "френдиться". В итоге фан-клуб Гордеева за несколько дней расширился до двух с половиной тысяч, обрастая все более и более откровенными комментариями. "Гордеев герой России. Красава, образование в России давно хромает — сплошная коррупция, плохая программа, а низкие зарплаты учителей только стимулируют развитие этой проблемы. Эту проблему давно следовало решать". "Гирой нашева времини", "Лучше бы моего деда замочил, а то задолбал он уже меня", "Красавец, парень, я буду как ты. Живи, братуха!". Подобными посланиями пестрит стена на странице имени юного стрелка.
Эти оценки не просто впечатляют — становится по-настоящему страшно. Ведь для многих ровесников Гордеев не психически неуравновешенный подросток или жертва равнодушной системы, а парень, который взял винтовку и вынес к чертовой матери двух взрослых мужиков, заставив заговорить о себе весь мир. И не столь важно, кем считают Гордеева подростки — "крутым парнем" или "свихнувшимся ботаном". Он для них личность. Его поступок интересно обсуждать, эпатажную просьбу "чая с печеньками" в изолятор лайкать, обмениваться ссылками на книжки, фильмы и игры, которые любит Гордеев. Независимо от того, как выглядит его поступок в действительности, в Сети о Сергее Гордееве хотят говорить, там готовы им восхищаться и, что самое жуткое, подражать. Что это за болезнь такая и поддается ли она лечению?
Экспертиза
"Подростковую жестокость не остановят металлоискатели"
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
Игорь Романов, кандидат психологических наук, врач-психотерапевт
Все это странно и на нервный срыв не похоже. Состояние аффекта было бы, если бы учитель сказал, что поставит четверку вместо пятерки, а ученик хватает молоток и огревает обидчика. Вот это нервный срыв и состояние аффекта. А ситуация, когда человек действует со всей тщательностью отличника — берет мелкашку, приходит в школу, говорит ключевые слова, наслаждается ощущением могущества над одноклассниками,— это не нервный срыв. Человек четко сказал то, что думал — он хотел посмотреть, как выглядит смерть. Про таких психиатры говорят: человек мортидной (от mort — смерть.— "О") фиксации. Это технологический диагноз: он означает, что человек постоянно размышляет о смерти. Сначала это протекает в латентных формах, потом начинает проявляться в стихах, в одежде. Но случается, что выливается и в клинические формы — самоубийство, что среди подростков встречается чаще, либо убийство. Гордеев четко сформулировал свое желание: "Хочу посмотреть на смерть". Убив себя, любопытство он не удовлетворил бы... Уже после убийства Гордеев сказал, что жизнь — иллюзия, что он не хочет жить. Это элемент той же самой мортидной фиксации. Для него жизнь — не яркое переживание, которое он боится потерять, а некая серая картинка. Я — картинка, он — картинка. Давайте одну картинку порвем. О, прикольно! История Гордеева про то, как воспринимают жизнь дети с хрупкой психикой. Понятно, мальчик — отличник, перфекционист, шизоидно хрупкий. И так он отреагировал на жизненную ситуацию. Безусловно, есть большое количество детей, предрасположенных к нервным срывам, но кто из них расплачется и впадет в депрессию, а кто принесет мелкашку и устроит расправу над учителем, спрогнозировать практически нереально.
Сейчас будет звучать куча стереотипных заявлений о том, что мало в театры водим детей — мол, культурное воспитание защитит от происшествий такого рода. Увы, с психиатрической точки зрения этим можно добиться только того, что расстреливать начнут культурно, цитируя классиков. Еще будут говорить: виноваты педагоги. Но что касается поиска причин — в обществе, в школе, в родителях — проблемы здесь одного порядка. Сегодня мы живем в обществе с такой культурой, где происходящее внутри у подростка никому не интересно. Это точно не интересно школе — она занимается только образованием, а все отношенческие вещи за рамками обучения: не нарушает порядок и тишину на уроке — и ладно. Понятно, что подросток по большому счету и родителям не нужен. Почитайте книжки, которые для родителей пишут: не лезьте подростку в душу, задайте ему границы: что он должен выполнять, во сколько приходить домой, как убирать комнату, чтобы бесплатно ее занимать, а все остальное — не старайтесь понять. Сам разберется. Подростковый возраст — это болезнь: 12-летие лечится 14-летием, 14-летие — 16-летием. В итоге со стороны школы, родителей и всех остальных по отношению к подростку устанавливается эмоциональный вакуум. И что внутри подростка бурлит, кипит какой-то котел, никто не замечает. Но рано или поздно котел рванет. Мы же не первые через это проходим: в США подобные инциденты не единичны. Это мы опять изобретаем велосипед и начинаем думать: был в состоянии аффекта или не был, обидел учитель или нет. Да неважно, обидел учитель или нет — в московских школах тысячи учителей каждый день обижают десятки тысяч детей, но это не значит, что дети будут отвечать на четверку по контрольной контрольным в голову. Проблема в другом. В традиционном обществе убийство и самоубийство — табу. Человеческая жизнь сакральна. Это наивысшая ценность, а за последние годы произошла десакрализация жизни, и своей и чужой. То есть формально понимание остается, а эмоционального отношения, когда затаив дыхание любуешься на чудо жизни — своей и чужой,— этого сегодня не существует! Сегодня для многих детей, да и не только детей, чужой человек — это познавательная функция. Интересно же посмотреть, какой он. Малые дети берут муху и отрывают крылышки, а большие — дробовик и идут смотреть, как выглядит смерть.
К сожалению, тенденция такая, что все это сегодня только усиливается. Сейчас ответ на то, как с этим справиться, ищут только в усилении систем безопасности. Но одна только система безопасности подростковые взрывы не предупреждает — посмотрите на опыт Америки. Вряд ли мы сейчас готовы блокировать такие вспышки социальными или психологическими методами. А с помощью металлоискателей это не остановить.
"Это из-за того, что жизнь обесценена"
Михаил Виноградов, доктор медицинских наук, психиатр, криминалист
Я выступаю как эксперт по особо тяжким преступлениям и полагаю, что мы уже более или менее разобрались во всей этой ситуации. В школу идет 10-классник с двумя карабинами, проходит мимо охранника, входит в класс и расстреливает учителя. Не убивает, а расстреливает. Первый выстрел по корпусу, второй контрольный в голову.
Как могло такое произойти? Начнем с характеристики убийцы. В детском возрасте у Гордеева были проблемы с психическим здоровьем. О чем он, кстати, расстреляв учителя, рассказывал одноклассникам. Его показывали психиатру. Да и внешне это проявлялось — мальчик рос малообщительным, стеснительным, сторонился ребят, с девочками не получалось. Главной его целью была золотая медаль. Он вообще был очень целеустремленным. И тут на его пути встал преподаватель географии. Золотая медаль отодвигалась из-за одной четверки. Парень, который, скорее всего, страдал либо вялотекущей шизофренией, либо тяжелой психопатией психастенической формы, зацикливается на этой проблеме. Начинает нарастать беспокойство, обида, что приводит к накопительному аффекту. Мы чаще слышим о патологическом аффекте, когда человек моментально реагирует на раздражитель каким-то неадекватным поступком. А в случае накопительного аффекта страх и ярость могут накапливаться месяцами и в какой-то момент выплескиваются наружу в виде тягчайшего преступления. Здесь, на мой взгляд, мы имеем дело именно с накопительным аффектом. Когда мальчик понял, что у него ничего не получается с золотой медалью, взял отцовское оружие и пошел расстреливать причину своих бед. А когда приехала полиция, начал отстреливаться, потому как ему было уже все равно. Он был в состоянии крайнего возбуждения.
Безусловно, зная об особенностях психики сына, родители пытались укреплять ее какими-то доступными методами. Например, папа записал мальчика в секцию самбо, полагая, что это выработает характер, сделает более уравновешенным. Но в то же время отец водил его на стрельбы, давал ему стрелять и держал оружие так, что сын имел доступ.
Теперь школа: мальчик своеобразный. Здесь большая проблема. На отношения с одноклассниками никто не обращает внимания. Проблем вроде нет — тихий, застенчивый. Что плохого от него ждать? Но, сами знаете, в тихом омуте... Поэтому списывать произошедшее только на нездоровую психику нельзя. Сложившаяся ситуация — безусловная вина родителей и школьных педагогов, которые не увидели, что парень подходит к грани.
Если говорить о ситуации в целом, в России агрессия детей и подростков растет. По уровню агрессивности мы занимаем третье место после слаборазвитых стран Африки и стран Балтии. Стираются границы дозволенности. И к себе, и к старшим. Пропадает жалость. Известны случаи, когда подростки пинали пожилую учительницу физкультуры вместо мяча или девочки заманивали одноклассниц в подвал, где их насиловали мальчики. В Подмосковье 9-летний мальчик и 6-летняя его подружка зарезали отчима, который заставлял хорошо учиться: опоили его каким-то препаратом, подмешав в водку, и консервным ножом вскрыли желудок. Это случаи, когда агрессия направлена наружу. Но еще больше аутоагрессии. Достаточно вспомнить 8 самоубийств подряд в Екатеринбурге после ЕГЭ. Они посчитали, что написали недостаточно хорошо и их жизнь закончена. Возможный низкий балл по ЕГЭ был для них сродни клейма на всю жизнь. Не взял планку — ты ничтожество, не достойное жить.
Социальный фактор, безусловно, имеет значение. Но в случае с Гордеевым семья благополучная. А если взять пьющие, неблагополучные семьи — там сплошь и рядом убийства. У меня на расследовании дело, где взрослый сын убил маму, скинул тело в погреб и уговорил малолетнего племянника взять на себя вину. И таких бесчеловечных убийств детьми и подростками в моей практике довольно много. Я думаю, это происходит, главным образом, из-за того, что жизнь обесценена. И с исчезновением моральных ценностей, стыда, сострадания, уважения к другому человеку уровень подростковой жестокости будет только расти.