Последний перформанс Глюкли и Цапли в ММСИ

Акция современное искусство

В Московском музее современного искусства (ММСИ) на Петровке состоялся перформанс петербургских художниц Глюкли (Наталья Першина-Якиманская) и Цапли (Ольга Егорова) с многозначным названием "Final Cut" — это и окончательный монтаж, и последняя рана, и заключительный разрез, и даже название альбома Pink Floyd, с которого фактически начался распад группы. Перформанс символизировал конец многолетнего художественного союза: отныне "Фабрикой найденных одежд" (ФНО) будет заниматься одна Глюкля, Цапля же уходит на полную ставку в трудовой коллектив "Что делать". Рассказывает АННА ТОЛСТОВА.

Свет погас, и на стене большого зала замелькали кадры из "Записок идеальному возлюбленному" (1996): в одном из первых видео ФНО две романтические и одновременно комичные барышни — Глюкля (Наталья Першина-Якиманская) и Цапля (Ольга Егорова) — беспощадно рвут старые платья, словно старые привязанности, и трагически гибнут в поисках новой любви. А затем на помост взошли обе художницы, и началось действо, в которое оказались буквально вплетены друзья ФНО, живописцы, поэты, ученые, активисты, студенты Школы вовлеченного искусства "Что делать" и просто зрители. Ассистенты постепенно разматывали веревку с огромной бобины (это была катушка с нитью основы из мастерской матери Глюкли, художницы по текстилю, где и начиналась "Фабрика"), оплетая ею участников перформанса и публику. Каждый из участников рассказывал историю любви и расставания, кто настоящую, исповедальную, кто придуманную, поэт Александр Скидан прочел не то эссе, не то стихотворение в прозе о Маргерит Дюрас и Яне Андреа, а комиссар Московской биеннале Иосиф Бакштейн, случайно привязанный к Карине Караевой, куратору недавней московской выставки ФНО "Утопические союзы", выступил с импровизацией, да так удачно, что никто не догадался, что появление серого кардинала современного искусства тут не было запланировано. И это характерная черта поэтики и этики ФНО: не делить людей на своих и чужих, чистых и нечистых, вовлеченных и нет. Когда нить закончилась, разница между художниками и публикой уже не ощущалась, все сделались частью гигантской паутины, этакой художественной модели человечества. А затем нить разрезали под аккомпанемент слависта Джонатана Платта, исполнившего жестокий романс-коллаж из американских песен 1950-х в сопровождении укулеле. Освобожденные от пут Глюкля и Цапля обнялись и распрощались. В последнее время Цапля не участвовала в проектах ФНО, занимаясь делами "Что делать",— перформанс Final Cut символически обозначил, что создательницы "Фабрики найденных одежд" расстаются.

История современного искусства помнит много эффектных расставаний — скажем, перформанс Марины Абрамович и Улая, которые несколько месяцев шли навстречу друг другу с противоположных концов Великой китайской стены, чтобы проститься навсегда. История ФНО началась в 1995-м тоже очень эффектно — перформансом "Памяти Бедной Лизы", когда Глюкля и Цапля в белых платьях прыгнули в Зимнюю канавку с Эрмитажного моста. "Памяти Бедной Лизы" даже показывали по телевидению в новостях, причем в разделе происшествий, что, вероятно, производило гораздо более сильное впечатление, чем если бы сюжет прошел в культурной хронике, во всяком случае лирическому герою "Дороги в У." Александра Ильянена этот образ врезается в память. "Перформанс посвящен всем тем, кому знакомы муки любви",— говорили Глюкля и Цапля. Прощание вышло, может быть, не столь героическим, но столь же трогательным, да и посвящение подходит к нему так же, как и ко всей их совместной деятельности, продолжавшейся почти 20 лет.

Самое обыкновенное платье — хрупкий, бросовый, никчемный, смешной и несерьезный материал, с каким в перформансах, видео и инсталляциях работает ФНО,— было осмыслено как некая общечеловеческая универсалия, вырастающая из повседневности и врастающая в культуру. Платье — это и хранитель памяти тела с его интимными переживаниями, и летопись жизни маленького человека, и запись культурных и субкультурных кодов, и политический манифест, и орудие сопротивления гендерным и социальным стереотипам. Но, пожалуй, главное в том, что платье для любого "носителя", артистичного или далекого от искусства, делается тем пустым холстом, где ежедневно так или иначе реализуются его творческие способности. И ФНО — отчасти собирающая, отчасти симулирующая секонд-хендный архив таких платяных историй — в своих художественно-терапевтических практиках становится последовательным проводником бойсовской максимы "Каждый человек — художник". Как известно, русская литература вышла из гоголевской "Шинели" — под сенью этой шинели действует ФНО с лозунгом "Место художника — на стороне слабых" на устах, вовлекая в свой художественно-производственный круг людей самых разных творческих профессий, а также пенсионеров, военных, ЛГБТ-активистов, мигрантов, всех униженных и оскорбленных, но не сломленных. Хоть Глюкля с Цаплей и расстались, хочется верить, что "Фабрика найденных одежд" не остановит производства смыслов.