Дмитрий Бутрин о заявлении главного детского онколога России, который выступил против сбора средств и лечения больных детей за рубежом

Владимир Поляков — главный детский онколог Минздрава России — в один день вызвал на свою голову тысячи проклятий. 3 февраля 2014 года на пресс-конференции он провозгласил: «Если отечественная медицина признала ребенка инкурабельным, значит, он реально инкурабельный»; сообщил, что, по мнению российской детской онкологии, вертикаль которой он лично возглавляет, неизвестны случаи, когда лечение такого ребенка за пределами России вело к выздоровлению; предположил, что сбор негосударственными благотворительными организациями средств на лечение таких детей за рубежом есть «чистой воды спекуляция»; заявил, что деятельность таких фондов дискредитирует российскую медицину.

В принципе, если б я написал сейчас, что Владимир Поляков призвал запретить деятельность таких фондов, вряд ли бы я соврал. Скорее всего, главный детский онколог России подписался бы и под этим. Ранее он в газетных интервью говорил и не менее кощунственные с точки зрения публики вещи. Но о запрете Владимир Поляков не говорил.

Самое неприятное в этом — то, что с той точки зрения, которой обязан придерживаться главный детский онколог Минздрава, то есть сугубой практичности и материализма — Владимир Поляков почти во всем прав. Статистически излечение за пределами РФ признанного инкурабельным ребенка с онкозаболеванием — величина незначимая. Качество российской медицины действительно чрезвычайно высоко, если оценивать ее по соотношению затрат и результата.

Я даже готов дополнить слова господина Полякова и другими соображениями в его пользу. Большая часть сбора средств на лечение за границей безнадежно больных детей призвано оплачивать не рядовые медицинские манипуляции, большая часть которых действительно в теории доступна на территории России — в рамках или системы обязательного медстрахования, или в рамках высокотехнологичной медпомощи, в некоторой довольно большой части — бесплатно. Десятки и сотни тысяч долларов обычно требуются в рамках лечения по экспериментальным методикам. Неудивительно, что эксперименты, призванные оплатить иностранным исследователям за счет российского пациента или благотворительного фонда стоимость работы, очень часто к излечению не приводят.

Да и сам Владимир Поляков на злополучной пресс-конференции 3 февраля дополнял описание происходящего вполне здравыми соображениями о том, что усугубляет происходящее. Это, в первую очередь, постоянный дефицит средств на закупки клиниками медикаментов, это слабо развитая система профилактики, что «смещает» тяжесть заболеваний в России в сторону от излечимости к безнадежности. Наконец, это то, в чем главный детский онколог Поляков никогда не признается: российское здравоохранение стремительно коммерциализуется в теневом секторе. И ценообразование здесь ведет к тому, что «бесплатное лечение тяжелого заболевания» в системе ОМС РФ с точки зрения расходов домохозяйства, например, в Москве стоит уже почти столько же, сколько стоит соответствующий набор медицинских манипуляций в ЕС.

Владимир Поляков, очевидно, высокий профессионал. Но его мнение об экономических аспектах того, чем он занимается, можно и нужно игнорировать. Если в России есть массовый и платежеспособный спрос на лечение рака, то предложение на российском рынке ограничено, а детских онкологов не хватает (об этом господин Поляков говорит открытым текстом, требуя построить еще несколько детских онкоцентров и обучать больше детских онкологов). Остановить «перетекание» пациентов за пределы страны, слава Богу — не в его силах.

Но и в других вопросах мнение Владимира Полякова следует, в общем, игнорировать. Опытный врач, похоже, совершенно не осознает, что его мнение будут привычно воспринимать как истину в последней инстанции, как высказывание кудесника и волшебника, как нечто неоспариваемое — только и только в том случае, если это его профессиональное мнение о его пациенте. В своей клинике врач Поляков — «священная корова», за ее пределами — администратор Поляков есть обычный чиновник Минздрава. Предположу еще, ибо око за око: Поляков, вероятно — человек грубый и бестактный, как свойственно, увы, многим медицинским чиновникам, втайне алчущий скандальной славы Геннадия Онищенко, восторженный и некритичный почитатель всего советского, борец с западным засильем, человек с крайне ограниченным политическим кругозором и атрофированным чувством социальной реальности. Во всяком случае, я не могу понять, какие другие поражения личности могут заставить доктора Полякова публично выступать с бесчеловечным требованием запрещать лечение больных детей за пределами России. В таких вопросах форма высказывания столь же важна и даже важнее, чем содержание,— главный детский онколог РФ, увы, не владеет корректной формой, и во многом это, а не что-то другое — огромная социальная проблема советско-российской медицины.

Но в конце концов, десятки тысяч невольных проклятий в адрес Владимира Полякова, которые были произнесены в течение 3 февраля, являются, в сущности, его личной проблемой, с которой он будет разбираться сам. И не нужны эти проклятия. Судите о Владимире Полякове — враче. С Владимиром Поляковым, администратором, можно и нужно полемизировать — он не только во многом прав, и это важно, но и во многом неправ и пристрастен. А третий Владимир Поляков, человеконенавистник на словах — в сущности, неважен. Мало ли что говорят люди: если они не могут без этого заниматься своим делом — пусть будет так.