"Триколор ТВ" расторгает договор с "Дождем". Как говорится в заявлении совета директоров крупнейшего телепровайдера России, основная причина такого решения — несоответствие редакционной политики канала принципам работы оператора. "Дождь" отключат с 10 февраля. Ранее канал исчез из пакетов других российских кабельных сетей. Обозреватель журнала "Огонек" Дмитрий Губин — о последствиях дискуссии вокруг блокады Ленинрада, спровоцированной "Дождем".
Фото: Фото из личного архива Д. Губина
Обсуждение блокады Ленинграда, взорванное вопросом на телеканале "Дождь" о потенциальной сдаче города, привело к важной вещи. Очень многие, и я в том числе, обратились к документам, позволяющим восстанавливать события тех лет года. К материалам Нюрнбергского процесса, например. Или к выпискам из журнала боевых действий группы армий "Север" — недавно пользователь "Живого журнала" по имени labas опубликовал у себя два десятка отсканированных немецких оригиналов с переводом на русский.
Такая любительская, но несомненно исследовательская работа позволяет корректировать взгляды и на подвиг, и на трагедию Ленинграда. Хотя бы в том, что касается обороны города, которая намертво связана со словом "героическая". Оборона, несомненно, была. Но город никто не собирался брать – Гитлер, наученный опытом заминированного и взорванного Киева, запретил своим войскам вступать в Ленинград. Кстати, стирать в лица земли город Гитлер хоть и собирался, но возможности не имел: все силы были брошены под Москву, а смысл обстрелов и бомбежек был скорее устрашить, чем разрушить. Вот почему в Ленинграде за все время не был уничтожен, например, ни один мост.
Трагедия осажденного Ленинграда в том, что город был брошен умирать — от алиментарной дистрофии, кишечных инфекций, переохлаждений и обморожений. Героизм ленинградцев был героизмом выбора поведения перед смертью. Это не трагедия обороняющихся от нападавших, к которой мы привыкли. Это, по точному замечанию историка Льва Лурье, трагедия, описанная Камю в "Чуме". Это трагедия не существовавшего прежде вопроса: что дозволено, а что нет, если все равно суждено умереть, причем не от пули врага, а от голода.
И ответ, кстати, давался разный. Например, в стане пораженцев был поэт Даниил Хармс. А в другом стане – Ольга Берггольц.
А реально в истории с блокадой меня потрясло одно. Если немецкие архивы той поры оцифрованы и общедоступны, то наши архивы той поры, как оказалось, до сих пор закрыты.
И, с моей точки зрения, если кто и глумится над трагедией блокадного Ленинграда – это те, кто запрещает их открывать.