Валерий Калныш пытается осмыслить трагедию в столице Украины

События в Киеве на прошлой неделе за считанные часы подняли противостояние до накала, которого Европа и не помнит со времен распада Югославии в начале 1990-х. Подписывая в печать этот номер, мы не знали, чем это кончится. Но уже тогда было ясно, что Украина никогда не будет прежней

Валерий Калныш, Киев

Сейчас, через неделю после того, как в Киеве возобновились — с утроенной силой — боевые действия, понимаешь, что призыв лидеров оппозиционных партий к украинцам пройти мирным маршем от майдана к Верховной раде было идеей, мягко говоря, недалекой. Рассчитывать на то, что из тысяч активистов майдана и антимайдана, расквартировавшегося в Мариинском парке, вблизи парламента, никто никого не спровоцирует, было верхом наивности.

Колонны начали формироваться в 8.30 утра 18 февраля. Людей было так много, что голова построения оказалась далеко за пределами баррикады на улице Институтской, практически возле Нацбанка. По приблизительным подсчетам, пройти к парламенту и оказать давление на депутатов Партии регионов с целью заставить их проголосовать за возвращение Конституции 2004 года решили не менее 20 тысяч человек.

Этот лозунг появился в перечне требований оппозиции относительно недавно. Но быстро вышел на первый план, потеснив даже такие требования, как отставка президента и досрочные выборы его и парламента. Почему? Объяснение на поверхности. Отличие действующей Конституции (в редакции 1996 года) от Основного закона в редакции 2004 года прежде всего в полномочиях президента. По старой редакции, той, к которой хочет вернуться оппозиция, президент практически не влиял на формирование правительства (мог вносить только кандидатуры глав МИД, Минобороны и, по традиции, МВД); кабмин формировался парламентом.

Аргументируется эта позиция тем, что президентом Виктор Янукович стал по Конституции-2004, но, когда он стал во главе Украины, подконтрольная ему Партия регионов обратилась в Конституционный суд с просьбой рассмотреть легитимность Основного закона. В итоге КС решил, что в стране должна действовать Конституция-1996. По ней президент сам формирует правительство, вносит кандидатуру премьера и де-факто правит единолично.

В оппозиции рассудили так: если вернуть действие Основного закона от 2004 года, Виктор Янукович автоматом лишится неограниченных полномочий. А оставшиеся полномочия можно будет под шумок отобрать.

С тем и пошли.

Майдан против антимайдана

Заявленная как "мирная" акция таковой была не более часа. Люди с майдана относительно спокойно прошли по правительственному кварталу и зашли в Мариинский парк — тот самый, в котором около двух месяцев стоит антимайдан. Со всей страны, прежде всего с востока и юга, власть свезла туда молодых, спортивного вида парней. Попасть на антимайдан труднее, чем на майдан, еще труднее оттуда выйти. Главное отличие — тех, кто стоит в Мариинском парке, защищает "Беркут" и Внутренние войска, в то время как майдан — сам от них защищается. На разных майданах ненавидят друг друга. Первое, что начали скандировать майдановцы, попав в расположение оппонентов, было слово "рабы". Антимайдановцы кричали в ответ "абизяны".

В парке все шло спокойно до того момента, как издалека послышались хлопки. В них безошибочно (в Киеве к этим звукам давно привыкли) угадывались взрывы шумовых гранат. Около 10.00 на перекрестке улиц Институтская и Шелковичная начались столкновения. Кто стал зачинщиком, неизвестно. В МВД утверждают: радикальные активисты, шедшие в хвосте колонны, бросали в стоящих за грузовиками (ими была перегорожена Шелковичная) бойцов ВВ брусчатку. "Именно милиция первой начала стрелять и бросать шумовые гранаты в мирных митингующих",— в свою очередь заявил лидер партии "Свобода" Олег Тягныбок.

Эти столкновения на Шелковичной, когда майдановцы швыряли в милиционеров брусчатку, а те забрасывали их с крыш близлежащих домов шумовыми и газовыми гранатами, стали тем спусковым крючком, который развязал в Киеве кровавую бойню.

Дальше события развивались молниеносно. В Мариинском парке в атаку пошли сотни самообороны майдана. Атака захлебнулась: "Беркут" ответил резиновыми пулями. Появились первые жертвы — на глазах корреспондента "Коммерсанта" Александра Радчука у мужчины гранатой оторвало руку по локоть. Ему бросились оказывать помощь, кто-то рванул подбирать оторванную конечность, но не смог — накрыло плотным огнем из резиновых пуль.

Бои шли с переменным успехом: активисты майдана забросали "коктейлями Молотова" офис Партии регионов, но силовики выгнали их из Мариинского парка; народные депутаты от Партии регионов спасались бегством из парламента, а захваченных в плен активистов тащили в расположение антимайдана, где избивали, и освободить их помогли только женщины-депутаты от оппозиции... Жертвы, кровь, отпевание убитых в Доме офицеров спустя час после того, как они стояли в рядах сторонников Конституции-2004,— такого Киев не видел. Никогда еще накал страстей на майдане не был так высок. Даже 19 января, когда произошли столкновения на Грушевского и погибли 5 человек. К исходу первого дня ожесточенного противостояния цифра погибших дошла до 25 человек. Казалось: страшнее и быть не может.

В 16.00 в "черный вторник" появилось совместное заявление главы СБУ Александра Якименко и и.о. министра внутренних дел Виталия Захарченко: "Экстремисты из оппозиции перешли черту. Они убивают ни в чем не повинных людей, поджигают дома и автомобили. В центре Киева начинается хаос. Если к 18.00 бесчинства не прекратятся, мы будем обязаны навести порядок, используя все средства, предусмотренные законом". Ждать указанного времени силовики не стали, и в 16.30 началась зачистка правительственного квартала, в результате которой пали баррикады на улицах Грушевского и Институтской, под контроль силовиков перешел Украинский дом на Европейской площади (там активисты грелись, спали, устроили библиотеку). В ночь на 19 февраля майдан по территории был таким же, как и два месяца назад, и занимал площадь Незалежности с Крещатиком.

Из воды да в полымя

Если в ноябре и декабре митингующие использовали для своих нужд воду, строя баррикады из снега, то теперь они приручили другую стихию — огонь. Оставшись без крепостей, за которыми можно было спрятаться и обороняться, активисты решили прятаться за горящими покрышками и дровами. Логика была простая — надо создать непреодолимую для "Беркута" преграду. Поэтому по периметру, где могли пройти силовики, митингующие набросали дров (в ход пошли все топливные запасы и все деревянные конструкции), покрышки, рваные одеяла и прочее. Помогал ветер — дым несло от майдана в сторону бойцов. Но те вскоре научились использовать и это — обороняющиеся за огненной завесой с трудом могли разглядеть, на какое расстояние подошел противник, с какой дистанции он пуляет шумовые, светошумовые или газовые гранаты и где рванет в следующий момент.

— Это уже война! Причем не против Януковича, а против сатаны! — кричал со сцены кто-то из выступающих.

Молитвы, камни и костры — митингующие 18 февраля пустили в ход все оружие, которым располагали. На подачу снарядов к первой линии, как и на Шелковичной, здесь разбирали брусчатку, выстроился весь майдан. Живая цепь протянулась метров на двести, от Главпочтамта до Институтской, камни передавали из рук в руки, пока кто-то из командиров, специально покинув линию обороны, не прокричал: "Да хватит уже нам эти камни давать! Их возле нас уже горы!"

С огнем тоже перестарались: именно в ту ночь полностью сгорел Дом профсоюзов, где располагался штаб оппозиции, хранились продукты, вещи, медикаменты; куда приводили послов с сенаторами и где можно было поспать в актовом зале. Кто поджег? На майдане бойцы в балаклавах хором винят "Беркут" — они, мол, там лазили после штурма, снайперов расставляли, а "сожгли, потому что нам он был нужен, а им уже по фигу".

В МВД Украины убеждены в обратном: "причиной возгорания могли стать попытки злоумышленников скрыть следы противоправной деятельности и наличие в здании оружия и взрывчатки, поэтому ответственность за это лежит на активистах "Правого сектора" (самое известное на Майдане боевое подразделение.— "О")",— считают в милиции.

Пока митингующие и силовики забрасывали друг друга чем могли, в администрации президента — в который раз! — шли переговоры. Виктор Янукович, глава его администрации Андрей Клюев, его заместитель Андрей Портнов, и.о. министра юстиции Елена Лукаш и тройка оппозиционных лидеров — Виталий Кличко, Олег Тягныбок и Арсений Яценюк — пытались найти выход из ситуации. Стоит сразу сказать — не нашли.

Оказавшись на майдане в районе 4 утра 19 февраля, оппозиционеры выглядели разочарованными и уставшими.

— До чего договорились? — поинтересовался "Огонек" у Арсения Яценюка.

— Сдавайтесь! Вот что сказал Янукович. Он назвал нас экстремистами, террористами... Он абсолютно не понимает, что происходит в стране.

Виталий Кличко тоже уверен: "Янукович реагирует на ситуацию абсолютно неадекватно. Все, о чем он говорил,— это о том, чтобы лидеры оппозиции призвали людей на майдане прекратить противостояние и сложить оружие. Непонятно, какое оружие он имел в виду, если в центре Киева силовики жестоко расстреливают митингующих?"

Сам президент Украины обратился к народу ранним утром 19 февраля. Виктор Янукович призвал оппозицию отречься от радикальных сил на майдане: "Или, в случае если они не хотят отмежевываться, признаться, что они поддерживают радикалов. И тогда с ними (оппозицией.— "О") будет другой разговор".

"Скажу искренне, у меня бывают советники, которые пытаются меня склонить к жестким вариантам — к применению силы. Но я всегда считал применение силы ошибочным подходом. Есть лучший и более эффективный способ — найти общий язык. Пойти на компромисс. Договориться. Я уже говорил не раз, что в таком случае кое-что потеряет власть. Потеряет и оппозиция. Но выиграет Украина",— заявил президент.

— Сценарий у Януковича такой — по всей стране арестовать пару тысяч активистов, ну и нас — за посягательство на захват государственной власти. Нас — это около 30 представителей оппозиции. Во главе с лидерами,— признался в разговоре с корреспондентом один из тех, кто попадает в эту категорию.

Утром сценарий начал реализовываться. Служба безопасности Украины сообщила, что начала "досудебное расследование по факту совершения отдельными политиками незаконных действий, направленных на захват государственной власти". На Украине такое преступление карается лишением свободы на срок от 5 до 10 лет. Затем было объявлено о подготовке к началу антитеррористической операции.

Когда верстался номер

То, что стало происходить в Киеве и на Западе Украины в последние дни рабочей недели, расставило некоторые точки над i. Стало ясно, что предугадать развитие событий на день вперед, даже на несколько часов, настолько же нереально, насколько, увы, нереально остановить. Пружины противостояния слишком долго и слишком туго закручивали: даже ужаса перед происходящим теперь недостаточно, чтобы прекратить эту жуть.

Стало ясно, что переговоры не отменяют стрельбу на улицах, а стрельба на улицах — переговоров. Стало ясно, что "Беркуту" раздали патроны, а среди манифестантов хватает людей, вооруженных оружием из разграбленных в западных областях страны арсеналов. Стало ясно, что власть не вполне может положиться на армию, в рядах которой хватает тех, кто по другую сторону баррикад, а при этом силовикам, хотя бы тому же "Беркуту", все труднее полагаться на власть, которая завтра может сдать его вооружившейся оппозиции. Показательный выход из Партии регионов мэра Киева и сдача на милость оппозиции посреди Ужгорода закарпатских силовиков вместе с местным "Беркутом" могут дать толчок волне политических перебежчиков... На Украине пламя разгорелось не из искры, оно разгорелось из игры с огнем. Да еще из-за неумелых "пожарных" — непродуманная активность ЕС привела к тому, что в виноватые назначили одну сторону, а другой дали понять: можно если не все, то очень и очень многое. Кто и как воспользуется этими индульгенциями, остается только гадать.

Ясно, впрочем, что и эти выводы — промежуточные. То, что будет к понедельнику, когда выйдет этот номер, может быть совершенно иным, чем в момент подписания в ночь на 21 февраля. Нам жаль Украину, каким бы европейским или антиевропейским ни было ее будущее. Нам жаль, потому что боль за то, что творится в Киеве, это и наша боль тоже.