Евгений Пахомов — о том, почему Афганистан никак не собирается в государство

Каприз истории: через четверть века после вывода советских войск Афганистан готовятся покинуть части США и НАТО. Уйти из негостеприимных гор им предстоит к концу 2014-го, и это ставит два проклятых афганских вопроса: почему освободители снова бегут? И кто придет им на смену?

Евгений Пахомов, "РИА Новости", специально для "Огонька"

Результаты 12-летнего присутствия западных, прежде всего американских, войск оценить пока трудно: что удалось изменить, а что нет, будет понятнее после того, как "джи-ай" уйдут, политики отчитаются, а воюющая 35 лет страна останется наедине с собой. Ясно, что мирным Афганистан не стал и не станет. Ясно, что его власть не будет контролировать после ухода американцев всю территорию, как, собственно, не контролировала и до них. Но не ясно главное — кто следующий?

Лоскуты и скоросшиватели

Как показывает история, войти в Афганистан со своими войсками — не штука. Сложнее выйти. Больше того, каждый из таких выходов оборачивается трагедией, которая становится этапом не только афганской истории, но и истории той страны, которая пыталась подчинить себе Афганистан. Не нам, к счастью, на сей раз предстоит эта тяжелая работа над "афганскими ошибками", а натовским аналитикам, но главным выводом с этим, уже невероятным, противником поделиться стоит.

А основной вывод — нельзя освободить страну, которой де-факто нет. Афганистан пока — территория: различные силы по-разному видят ее будущее, при этом большинство — не как общей страны, а как совокупности анклавов, от которой хорошо бы отщипнуть кусок пожирнее.

Я понял это в конце 1990-х, когда прилетел в аэропорт города Мазари-Шарифа на севере Афганистана, который на тот момент еще не взяли талибы. На месте выяснилось: аэропорт контролируют различные группировки — местные таджики и хазарейцы, договорившиеся о разделе дани с грузов и пассажиров. "Мы стоим от этого дерева до того, а они — от того дерева до забора..." — объяснял мне горизонталь власти в этой части страны один из встречавших (он был таджиком). В принципе, на такие вот лоскуты ("от этого дерева до того") и был поделен весь Афганистан. Вопрос в том, что чем дольше длится война, тем больше становится лоскутов.

При этом Афганистан достаточно молод — ханы крупнейших пуштунских племен выбрали падишахом главу влиятельного племени дуррани Ахмад-шаха только в 1747 году. Договорились лишь ханы — сам Афганистан, как был, так и остается пестрым ковром племен, родов и народов, но скидки на это никто не делает: бедное горное государство загоняют в современность самыми разными способами.

— Проблема Афганистана в том, что все предлагаемые ему рецепты навязаны извне — другие страны пытаются подстроить эту страну под себя,— объясняет известный пакистанский политолог Салман Тахир.— Но ведь Афганистан не похож на другие государства, а на поиск собственного пути ему не дают времени.

Действительно, самым успешным правителем за всю недолгую афганскую историю считается последний король этой страны Захир Шах, он правил страной дольше всех, с 1933 по 1973 год. Об этих годах вспоминают как о золотом веке, а секрет прост: он старался ни с кем не ссориться (по возможности), а политических противников при нем резали значительно реже, чем при других правителях. Даже реформы, и те король проводил осторожно.

Осторожность и не понравилась: Афганистан срочно стало нужно "пришить" к какому-нибудь региональному лагерю, для чего его, как лоскутное одеяло, принялись перешивать — с помощью болезненных государственных экспериментов, неизменно трагических и кровавых. Короля сверг в 1973-м его родственник Дауд, объявивший себя президентом демократической республики, Дауда свергли в 1978-м прокоммунистически настроенные офицеры, в 1979-м СССР ввел войска, что стало началом кровопролитной войны. Однако построить социалистическое государство в афганских горах не получилось: с уходом советских войск в 1989-м тогдашний кабульский режим "во имя Аллаха милостивого и милосердного" провозгласил Афганистан Исламским Государством. Затем власть захватили моджахеды, которые немедленно перегрызлись за власть друг с другом.

Кажется, к середине 1990-х в Афганистане уже были испробованы все рецепты — от монархии до демократии, от социализма до исламского государства. Все не подошло. И тут, словно боксерская перчатка на пружине, в регионе "выскочило" движение "Талибан", его члены вознамерились строить страну на базе "настоящего, чистого ислама", не засоренного "грешными" представлениями. Талибы утверждали: их власть не от племенных или клановых вождей, а от самого Всевышнего. Влиятельный пакистанский богослов Сами-уль-Хак в свое время так объяснял причины триумфа талибов в Афганистане: "С одной стороны, армия какого-нибудь Дустума, а с другой — армия Аллаха. Кто победит?"

Однако студенты, так переводится с арабского слово "талибан" (костяк этого движения составили студенты пакистанских медресе из числа афганских беженцев), тоже проиграли. Поддержка талибами исламистов во всем мире, в том числе "Аль-Каиды", обернулась вводом в Афганистан войск НАТО. Теперь выясняется: им тоже не удалось сшить в единое целое эту страну.

Какими вернутся талибы?

Талибы хоть и проиграли, но остаться на афганской сцене сумели, обычно проигравшего противника сметали с афганской шахматной доски. Уже в силу этого их реванша и опасаются сейчас, после ухода американцев. Талибские лидеры это знают и свою силу чувствуют. Еще бы! А как иначе, если главарей "Талибана" зовут за стол переговоров все, от американцев до пакистанцев, не говоря уже об афганских властях?

Информация о том, что и США, и Исламабад, и Кабул ищут (и находят) контакты с "Талибаном", поступает уже не первый год. Сами талибы это то отрицают, то подтверждают, но можно не сомневаться, что многие талибские лидеры имеют связи и в Кабуле, и в Исламабаде. За годы после падения их режима талибы сохранили боевые структуры. Более того, они решительно заявили о себе в соседнем Пакистане — здесь теперь действует "Движение талибов Пакистана", которого всерьез опасаются в Исламабаде.

Впрочем, есть основания опасаться не только пакистанской верхушке. "Талибан" исторически вообще не афганское движение, его идеология зародилась еще в XIX веке в исламском университете в городе Деобанде, недалеко от Дели. Именно там ряд радикальных богословов ответили на британскую колонизацию религиозной доктриной, отрицающей все западное — культуру, идеи, философию, даже одежду и музыку. На смену им деобандисты предлагали "свою" культуру и "свой" патриотизм, основанные, разумеется, на "настоящем" исламе. Талибы эту идеологию взяли на вооружение и ужесточили, причем настолько, что не заметили, как "чистый" ислам, став жесткой системой запретов, начал отталкивать от них многих афганцев.

— Талибы нарушают гайрат! Они заставляют носить бороды и говорят, что нельзя слушать музыку, смотреть телевизор. Но я сам решу, какую бороду мне носить и какую музыку слушать,— объяснял мне один из полевых командиров главного и самого успешного противника талибов в Афганистане Ахмад Шаха Масуда, убитого террористами в 2001 году.

Гайрат — в его рассуждениях ключевое слово. Гайрат — гордость, право на защиту собственного достоинства, право мужчины носить оружие и применять его, когда и как он считает нужным — важнейшая часть местного кодекса "пуштунвали", который подчас оказывается более значимым, чем даже Коран.

Именно поэтому сейчас, накануне ухода американцев, в Афганистане очень многих заботит вопрос, вынесли ли талибские лидеры какие-то уроки и будут ли они вести себя помягче, если договорятся, скажем, о какой-то формуле политического сосуществования с афганскими властями?

— В регионе мало кто сомневается, что после ухода НАТО талибы вернутся, возможно, войдут в афганское правительство или возьмут под контроль часть территории. Весь вопрос в том, как они теперь будут себя вести,— считает Салман Тахир. Он уверен, если они возьмутся за старое, Афганистан вновь распадется на куски, а война может перекинуться на весь регион.

Как "сшить" Афганистан?

Это еще один принципиальный вопрос, потому что просто уйти из этой страны и забыть о ней, закрыв за собой дверь, не получится. Новая гражданская война выплеснется за пределы Афганистана и коснется всех соседей — и ближних, и дальних. В Пакистане, где до сих живут миллионы беженцев предыдущих афганских войн, уже опасаются нового потока. Весь регион тревожит перспектива возможных вылазок радикалов с афганской территории. Отдельный разговор — о героиновом экспорте, который с уходом западных войск явно активизируется. Да и противопоставить этой контрабанде в экономике будет нечего: без стабильности в этих горах не построить долгожданный газопровод из Средней Азии в Пакистан и Индию, которые задыхаются от нехватки энергоносителей, а также не реализовать поставки пакистанского и индийского трикотажа и ширпотреба на среднеазиатские рынки. Вообще, Афганистан — это страна-транзит, нестабильность в нем как пробка закроет пути, ведущие из Индостана на запад и север.

Но главное, чего все боятся в случае возвращения талибов,— это превращения Афганистан в базу мирового исламистского интернационала. Для этого радикалам даже не обязательно побеждать по всей стране, достаточно взять под контроль кусок территории и вскоре там соберутся исламисты всех мастей. Идея о справедливом обществе, в котором "все равны перед лицом Всевышнего", где не будет бедных и войн, привлечет толпы молодежи из государств Азии. Призрак исламской революции в этом случае будет гулять от Ближнего Востока до Индонезии. Да и нам не стоит забывать, как в начале 2000-х российский Генштаб всерьез обсуждал возможность срочного развертывания на южных рубежах 60-тысячного армейского контингента на случай, если талибы пойдут на север.

Выходит, проблема — та же: мир, в свое время расшевеливший Афганистан без особой нужды, теперь вновь вынужден "сшивать" его из племенных лоскутков, но уже по соображениям собственной безопасности. Недостатка в идеях нет, хотя идеи эти подчас экзотические. Большой шум, к примеру, наделало несколько лет назад предложение ряда западных экспертов разделить Афганистан по границам этнических групп — создать государства афганских таджиков, узбеков, хазарейцев, пуштунов... Еще предлагали "раздать" север Афганистана по странам-соседям: территории афганских таджиков — Таджикистану, узбеков — Узбекистану и т.п. Мол, это позволит успокоить этнические раздоры.

Но больше всего взбудоражил регион проект американского военного эксперта Ралфа Петерса, призвавшего к проведению "справедливых границ". По его мнению, нужно отдать Кабулу пуштунские районы Пакистана, что резко увеличит число пуштунов в Афганистане. Сторонники этой точки зрения полагают, что если пуштуны (на сегодня составляющие около половины населения) станут подавляющим большинством, государствообразующей нацией, то это позволит им взять под контроль страну и успокоить страсти. Соседи воспринимают этот проект как "чисто американский", подчеркивая, что он решает одну проблему, но создает другую. В самом деле, каким образом забрать у Исламабада и отдать Кабулу огромный кусок пакистанской территории? И как — силой? Сложно даже представить, сколько стран и народов затащит в эту новую пакистано-афганскую воронку и какими войнами чревато такое геополитическое шитье.

— В Афганистане никогда нельзя торопиться! — убеждал меня известный пакистанский дипломат Сахабзада Якуб Хан, занимавший пост министра иностранных дел в нескольких кабинетах.— Демократия — это не начало, это итог! То есть сначала постепенно складываются демократические традиции, наука, университеты, мирное разрешение споров, а уже потом, может, сложится демократия.

Он, как и другие опытные специалисты по Афганистану, признает, что страна эта изменилась за те годы, что мир так много и пристально занимался ею. Но пинками загнать ее в XXI век не получится ни у своих, ни у чужих реформаторов. "Афганскому плоду не дали созреть!" — говорил Сахабзада Якуб Хан. В переводе с восточного, это значит, что Афганистану нужна длительная и продуманная программа международной помощи, а не импорт очередной спасительной идеологии.