Послесловие Виталия Коротича к киевским событиям. Или предисловие?

Послесловие к киевским событиям. Или предисловие?

Виталий Коротич

Мы уже научились писать о прожорливых олигархах, тупых чиновниках, но нечасто говорим о мотивах поведения людей с улицы, которые все еще загадочны для иных изданий. Впрочем, не для всех. Перечитываю репортаж об Украине в ежедневной московской газете, одной из самых тиражных в стране. Корреспондентка разглядывает участницу киевского митинга в защиту Юлии Тимошенко, возвышаясь при этом до обобщений: "...Любаша, краснощекая дебелая баба, сдобная, как вареник. В одной руке Любаша держит плакат: "Юля, мы с тобой!", а в другой — тающее мороженое... Я смотрю на Любашу, на ее тучное, жаркое тело, вскормленное на лучшем в мире сале, крупные руки крестьянки, огромные арбузные груди, закапанные мороженым, необъятный зад, и думаю: "Да вот же она, Украина! Жирная, гладкая, спелая, по-деревенски хитрая и до страсти самовлюбленная..."".

Много лет подряд именно так снисходительно разглядывали Украину, не особенно ожидая там увидеть что-либо интересное. Ну разве что "сдобный вареник", поскольку таковых не бывает. Но ах, какая разница! В России так и не научились массово относиться к Украине на равных, не сочли важным воспитывать такое отношение. Не так давно я отказался участвовать в телепередаче, где должен был выступить некий эксперт, телеэрудит, как его называют, образованный на уровне решения кроссвордов, высказывающийся с апломбом, в том числе о неприятии им украинской государственности в принципе. Спорить с таким — только время терять, так же как спорить с теми, кто зовет его в передачи. Нежелание приблизиться к Украине на расстояние знания, а не барских тирад вроде процитированной распространилось и, увы, окрепло. То-то нынешние события в Украине шарахнули по множеству совершенно не подготовленных сознаний как февральский гром с зимнего неба.

Кстати, у нас до сих пор упрямо (поглядите в толковых словарях — слово "упрямо" ближе к "назло") говорят "на Украине", будто это область ("на Кубани", "на Ставрополье") или остров какой-нибудь ("на Кубе", "на Ямайке"). О государствах говорят иначе: "в Голландии", "в Германии", но про Украину не получается, не поворачивается язык, не готовы многие политики, а также работники СМИ принять такую географическую новость. Газетами Украины, даже русскоязычными, тоже торговать не готовы. Это в Киеве, Харькове или Львове на любом прилавке вся московская пресса. Это там можно подписаться на НТВ+ и получить все московские телеканалы. В Москве же я позвонил на НТВ+, попросив подключить мне хоть один украинский информационный канал. Там фыркнули: низзя. Американский, французский, английский телеканалы можно, но не украинский. Письмо из Москвы в Киев стоит столько же, сколько в Нью-Йорк, хоть идет дольше раза в три. Железнодорожный билет первого класса для путешествия между Москвой и Киевом превосходит по цене среднюю месячную украинскую зарплату.

Я мог бы назвать множество других барьеров, мешающих связям с Украиной, но какой смысл? Как писал пролетарский поэт, "если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно". Очевидно, что, если звезды гасят, тоже не просто так. Возможно, это не сознательное зажиганье-гашение, а просто величественная, вошедшая в привычку небрежность. Способность унизить в сочетании с искренним удивлением: "Чего это они обижаются?" А ведь постепенно отвыкли от унижений. С того времени, когда страна разделялась только на рабов и охранников, прошло много лет, выросли новые, более самолюбивые и менее пугливые люди.

Обрушение привычной многим сознаниям сально-горилковой Украины было неизбежно — мне довелось говорить на самые острые темы со всеми четырьмя украинскими президентами, и все они понимали, что по пути в Европу надо завоевывать настоящий авторитет, доброе имя, втискивать свое кресло в уже состоявшиеся, устроенные ряды европейских государств. Понимали-то все, все знали, насколько это сложно, но по разным причинам не все были готовы и способны провести страну по непростому пути, утверждать ее новое достоинство, выводить новое государство из изоляций.

Невозможно терпеть комплекс неполноценности, навязываемый постоянно. Майданный взрыв начался именно с нежелания унижаться.

Посулили ассоциацию с Евросоюзом, но за два дня до подписания соглашения и это не получилось. 30 ноября на майдан в центре Киева вышли сотни тысяч людей, которым все надоело. Начавшись как мирное несогласие с неподписанием соглашения с ЕС, протест постепенно стал политическим и социальным.

Президент, как мог, объяснял, что ассоциация с Европой приведет к массовой безработице, а ему доказывали, что зарплаты в стране и так ниже низкого, а министры воруют, ничего не боясь, у депутатов неприкосновенность перед любым следствием, депутатов Верховной рады набирают по спискам, они обладают множеством льгот и пенсиями, которые в десятки раз превышают заработную плату людей, живущих впроголодь, но строящих дорогостоящие дома и дороги, где депутатам дают и квартиры бесплатные, и служебные автомобили для езды по общим шоссе, но по особым правилам. Заговорили о коррупции на высших этажах власти, о заказных приговорах и продажных судьях. Митинг на майдане двинулся к зданию администрации президента, желая задать все свои вопросы гаранту Конституции, но людей встретили резиновыми дубинками и пулями. Вот этого делать не надо было — после первой крови мирный митинг перерос в столкновения с милицией и спецназом. Запахло войной. В Киев начали съезжаться люди со всей страны, особенно из западных областей.

Здесь следует сделать несколько уточнений. В частности, о том, что в сентябре 1939 года Галичина была оккупирована Красной Армией и присоединена к Советской Украине — это три украинские области, входившие в Австро-Венгрию и Польшу, настрадавшиеся за свою историю и попавшие в обычную для тогдашних порядков мясорубку с самого начала советской биографии — аресты, экзекуции, высылки — все они получили в полном объеме. В полном же объеме тогда и начали сопротивление, постепенно переросшее в вооруженную борьбу, продолжавшуюся в войну и после войны, потушенную в морях крови. Там было много правды, неправды, предательств и геройств, но опыт ведения уличной войны накопился и перешел по наследству.

Вокруг майдана заговорили о том, что вот Галичину некогда присоединили к Украине, а теперь Украина присоединяется к Галичине. Это не совсем так. Но в боевых действиях на майдане западные украинцы играли важную роль. Особенно после того, как пришло оружие и с 15 февраля люди на майдане и прилегающих пространствах стали погибать не от бейсбольных бит, а от пуль. Никогда со времен войны в Киеве на улицах не лежало столько убитых, не было таких разливов ненависти, непримиримости, желания вцепиться в глотки друг другу (враг врагу?).

Логика нарастающих майданных событий оказалась недоступна украинскому начальству; оно не вмешивалось на уровне своих возможностей, пустив события на самотек. Российскому начальству, судя по всему, тоже, оно вообще отошло в сторону, хоть его слов и еще больше действий ждали. Втравить Россию в украинскую неразбериху хотели с добрыми и с недобрыми намерениями, тем более что заграничных советчиков с самого начала было с избытком. Представители множества западных стран замаячили на майдане толпами, заворковали, заговорили о пути Украины на Запад, о Евросоюзе как о сладкой реальности. Российских представителей на майдане не было. То ли это была поза, то ли позиция, но никто из работников посольства России в Киеве, ни один кремлевский чиновник не ввязался в многоголосый спор. Вашингтонский Белый дом был на майдане представлен основательнее московского во много раз. Российское телевидение привычно объясняло происходящее согласно песне Высоцкого: "Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году". Демонизация Запада с советских времен у нас нарастает именно тогда, когда власти сваляют дурака — старая истина.

Тем не менее меня всегда интересовало: почему власти у нас так низко ценят умственные способности собственного народа, отчего так сильна у начальства вера в то, что любой, даже самый завалящий иностранец способен пошатнуть веру наших людей в те самые священные идеалы, веру в которые нашим людям внушают, начиная с детского сада? То ли идеалы ненадежны, то ли люди нетверды в патриотизме, то ли начальство само в вере нетвердо. В Верховной раде Украины нетвердость в начальственных убеждениях была в эти дни столь красноречива, что дальше некуда. Списочные депутаты, которые впрямую ни перед кем не ответственны, кроме составителя депутатских реестров, наперегонки мчались из властной Партии регионов куда угодно, поскольку депутатские привилегии были для них куда важнее всего прочего. На фоне задымленного, горящего в центре, Киева они суетятся, стараются угодить хоть кому-нибудь, угадать, кому бы пригодиться в переменчивых обстоятельствах. Некоторые из них люди немолодые, еще советского разлива. Тоже поучительно. Хороший русский поэт Наум Коржавин, живущий уже давно в эмиграции, сказал мне об одном из этих людей, нашем общем знакомом: "Это тип такой, холуйская генетика советская. Он с коммунистами — коммунист, с националистами — националист, с евреями — еврей, с антисемитами — антисемит. Но самое главное — он всегда искренний. Там уже нет духовного скелета". Киев обнажил многое...

Не хочу пересказывать ход событий — вы видели баррикады, беспомощный спецназ, которому то запрещали, то разрешали действовать, но никогда — в полную силу. Националисты со своими хоругвями, строгие ополченцы, взявшие под охрану — и охранившие! — Киев, из которого ушла вся милиция. Тем временем по Украине оппозиция начала захваты областных и районных администраций, причем во Львове, например, никто при этом не погиб и не был ранен, хотя там пали все органы власти, отделы милиции, прокуратура и несколько воинских частей — многие люди в форме сдавались добровольно. Им тоже все осточертело. В Киев изобильно пришло захваченное оружие и полилась кровь. Пало правительство. Исчез из своей администрации и резиденции президент, в его доме проводят экскурсии, показывают немыслимые счета за бытовую роскошь, подписанные им. Пересчитывают резиденции президента, вызывающе дорогие на фоне народной бедности. На стене я видел плакат, исчерпывающий суть конфликта: "Достали!" Развалить все под крики "Геть!" ("Долой!") оказалось, в общем, нетрудно. Гнилые стены рухнули от первого же толчка. Но что взамен разваленного — еще неясно. И, судя по всему, прояснится не сразу.

Та полусоветская жизнь, что установилась на послесоветских пространствах, почти везде никого не устраивает. Но с первых лет после распада страны бывшие партвожди, обретшие власть бесконтрольную и подчас необъятную, создавали новые кланы, растаскивали по норам чужое добро и время от времени, как в бунтующих Грузии или Киргизии, свергались. В Казахстане придумали забавный вариант для вечного своего президента, запретив расследовать и даже подозревать в незаконности любые действия Назарбаева и членов его семьи. Легче от этого становилось не всем. Крайние националисты, порой нацистского окраса, ласковые западные советчики, геополитические игры — все спутывалось, как сейчас в Киеве, где бандеровские, желто-синие и советские флаги трепещут одновременно на ветру, грязном от дыма горящих покрышек. Мы не сумели создать ни постсоветских национальных идей, ни новых национальных элит. Все поняли, что так жить нельзя, но не знают, как уху превратить в аквариум.

Люди разобщены, и все варианты возможны; нет удобного немедленного решения, приемлемого для всех. Советская, пусть зачастую фальшивая, но все же дружба народов ушла в небытие. Поздно искать виновных, хоть многие только этим и заняты. В поисках новых лидеров прежние вожди бдительны и не дают фантазиям разыграться, молодежь к своим кормушкам не подпускают — после всего случившегося Украина в который уже раз приступила к перетасовке засаленных старых колод.

Выпустили отсидевшую два с лишним года из семи присужденных Юлию Тимошенко, то ли погрязшую, согласно приговору, во множестве безобразий, то ли невинно брошенную в узилище, недавнего главного конкурента на выборах то ли уже свергнутому, то ли отстраненному, то ли сбежавшему законному президенту страны. Россия загадочно и многозначительно молчит.

Сейчас вправду многое неясно. То ли случился переворот, то ли законная смена власти. То ли восток и юг Украины согласятся с происшедшим, то ли восстанут. Оппозиционеры часто произносят фразу Остапа Бендера о Западе, который им поможет, а их противники — о России, которая не даст никого из хороших людей в обиду. Как вы понимаете, если те и другие накличут войну НАТО с Россией, это уже будет нечто шизофреническое, губительное для всех сразу, но ничего нельзя сказать наверное, потому что уставшую в революции Украину надо еще кормить и подымать из развалин, что есть занятие хлопотное и дорогое, которым неведомо кто займется. Обождем?