Будни российских нефтяников в послевоенном Ираке

Компания ЛУКОЙЛ запустила промышленную добычу нефти на своем крупнейшем проекте — иракском месторождении Западная Курна-2. Корреспондент "Власти" Кирилл Мельников выяснял, с какими трудностями приходится сталкиваться российским нефтяникам в послевоенной стране.

Международный аэропорт Басры — ближайшего к "Западной Курне-2" крупного города — не то чтобы очень популярен: регулярные рейсы оттуда осуществляются в Багдад, Дубай и еще пару крупных городов в регионе Персидского залива. По территории аэропорта передвигаться самостоятельно нельзя — несколько сот метров до стоянки такси надо проезжать на специальных джипах. После КПП на въезде в аэропорт стоянка такси. Стоянку охраняет местная полиция на нескольких джипах с пулеметами. Держащие руку на спусковом крючке иракцы с удовольствием позируют, смотря куда-то вдаль. До пилотного лагеря ЛУКОЙЛа несколько десятков километров. Добираться туда нужно на бронированных "КамАЗах" в бронежилетах и в сопровождении вооруженного конвоя. Охраняет иностранных нефтяников несколько крупных ЧОПов. Среди охранников — в основном британцы, которые, по всей видимости, в свое время воевали в Ираке против войск Саддама Хусейна.

В такой ситуации сотрудники ЛУКОЙЛа жили с 2010 года, когда консорциум, в котором еще 18,75% принадлежало норвежской Statoil, а 25% — государственной иракской North oil, стал победителем тендера по разработке Западной Курны-2, геологические запасы которой оцениваются больше чем в 35 млрд  баррелей нефти. Владельцем нефти компания не является — по иракскому законодательству иностранные нефтяники могут быть только операторами. У ЛУКОЙЛа были серьезные конкуренты среди западных мейджоров, но российская компания предложила наилучшие условия.

Западная Курна-2, которая считается четвертой в мире по ресурсам углеводородов, была открыта в семидесятые годы еще советскими геологами. Президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов вспоминал, что сам впервые оказался в Ираке в конце восьмидесятых, когда занимал должность заместителя министра нефтяной и газовой промышленности. А его компания начала переговоры об участии в разработке в 1994 году, окончательно договорилась с властями Ирака еще через три года. Но из-за международных санкций в отношении Ирака и Саддама Хусейна ЛУКОЙЛ, как публичная компания, приступить к проекту так и не смог. Второй шанс ЛУКОЙЛ получил уже после войны.

Пилотный лагерь ЛУКОЙЛа огорожен двумя заборами с колючей проволокой и песочными насыпями. Для того чтобы проехать внутрь, надо миновать два КПП с автоматчиками. По периметру лагеря развешены видеокамеры. Выходить за его территорию не решаются даже самые смелые, это строжайше запрещено правилами безопасности — находиться за забором без конвоя нельзя.

Сейчас обстрелов практически не случается. Хотя вновь прибывших сразу предупреждают: если находитесь на улице и слышите сигнал — бегите в укрытия. Напротив каждой серии домиков в лагере — бетонные укрытия. Если сигнал тревоги застал тебя в комнате — надо ложиться на пол. На крышах домиков лежат мешки с песком, маленькие окошки — буквально несколько десятков сантиметров шириной — также защищены.

Юг Ирака населен разными племенами, у которых исторически были крайне напряженные отношения с центральной властью. Саддам Хусейн даже приказал осушить многочисленные болота в регионе, чтобы местные жители начали заниматься скотоводством. Каких-либо крупных производств, помимо нефтяных, в регионе нет. Из бронированного окна можно увидеть села, большинство домов в них из глины, а некоторые — и вовсе шалаши из веток, притом что зимой здесь бывает минусовая температура. И именно от местных жителей и исходит главная опасность. "Легко могут кинуть камнями в проезжающую машину, когда видят, что едут иностранцы. Да и надо понимать, что практически у всех остались дома стволы, черный рынок развит — купить различные стволы можно за несколько сот долларов",— говорит один из старожилов. Закидать камнями инфраструктуру нефтяных месторождений не получится — повышенные меры безопасности объясняются немного по-другому. "Регион, мягко говоря, небогатый. С работой плохо, поэтому, конечно, все стремятся стать нефтяниками",— говорит один из менеджеров проекта ЛУКОЙЛа.

Серьезных инцидентов не было уже полгода. Серьезный инцидент — это когда несколько десятков, а то и сотен местных решают потребовать взять их на работу. Когда такая масса людей собирается у стен лагеря, объяснить ей, что вакансий нет, сложно. А работу требовать они могу весьма агрессивно. "Но мы понимаем местные реалии, применять оружие, какую-либо физическую силу в таком вопросе невозможно, поэтому пытаемся как-то договариваться, объяснять ситуацию",— рассказывает русский нефтяник. И местная полиция, вообще говоря, в этом деле не всегда помощник. Хотя все иностранные компании пытаются задействовать местных по максимуму, привлекая на подряды — от обеспечения безопасности до работ на самих месторождениях. "Кого-то даже возят учиться за границу, например в Сингапур, хотя и нельзя сказать, что это всегда приносит ощутимый результат",— замечает один из нефтяников. Однако контролировать все не получается. В прошлом году рабочий-египтянин одного из подрядчиков — американской Baker Hughes — во время Рамадана сорвал один из флагов, повешенных иракцами. "Еле-еле удалось остановить кровопролитие. После этого американская компания отозвала всех своих сотрудников на три месяца. Резонанс был большой",— вспоминает сотрудник ЛУКОЙЛа.

Легко могут кинуть камнями в проезжающую машину, когда видят, что едут иностранцы. Да и надо понимать, что практически у всех есть дома стволы

До сих пор полностью снять напряжение между южным Ираком и центральными властями не удалось. На Западную Курну-2 должен был приехать премьер страны Нури аль-Малики, и других участников церемонии предупреждали о беспрецедентных мерах безопасности — под запретом были даже мобильные телефоны. В итоге аль-Малики не приехал, но даже вице-премьера Хусейна аш-Шахристани охраняло несколько десятков человек с пулеметами, гранатометами и даже приборами ночного видения.

"Мы запускались почти в боевых условиях. Никто не верил, что в такой обстановке сможем",— вспоминает один из менеджеров ЛУКОЙЛа. Помимо сложностей с безопасностью еще одной проблемой был выкуп земли, на которой расположено месторождение, у местных жителей. "Была война, было не до добычи нефти. Местные начали потихоньку заселять землю. Договариваться с ними было очень сложно",— вспоминает один из нефтяников. На лицензионном участке, где работал ЛУКОЙЛ, было обезврежено около 4 тыс. неразорвавшихся снарядов. Уже после торжественной церемонии запуска президент "ЛУКОЙЛ Оверсиза" — структуры нефтекомпании, которая и занималась иракским проектом,— Андрей Кузяев рассказывал, как получил поздравления от бывших партнеров — норвежской Statoil, вышедшей из проекта в 2012 году. "Они нас поздравили и сказали, что, по их расчетам, на 120 тыс. баррелей мы должны были выйти только через год. А мы это сделали уже сейчас",— радовался Кузяев.

За четыре года ЛУКОЙЛ, по оценкам Вагита Алекперова, вложил в проект $4 млрд. Контракт на разработку Западной Курны-2 подписан на 25 лет, за это время нефтекомпания инвестирует $38-40 млрд. А бюджет Ирака, по словам Андрея Кузяева, получит $1 трлн. ЛУКОЙЛ, у которого сервисный контракт на Западную Курну-2, пытается получить от проекта максимум, его структура LITASCO договорилась о продажах нефти с месторождения на $90 млрд. Кузяев замечает, что нефтекомпания доказала местным властями, что готова работать в стране, поэтому заинтересована увеличивать свое присутствие в ней. На своем другом проекте — "Блоке 10", который она осваивает совместно с японской Inpex,— компания собирается начать геологоразведку. Источники в ЛУКОЙЛе признают, что, конечно, компания заинтересована и владеть добываемой нефтью, а не быть просто оператором. Это понимают и все нефтяники, работающие в Ираке. Но пока местные власти к изменению схемы сотрудничества не готовы и ясно дают это понять: вице-премьер Шахристани, например, на пресс-конференции вообще проигнорировал вопрос, могут ли произойти в законодательстве какие-то изменения. Зато в Курдистане, который входит в состав Ирака, но фактически ведет свою политику, к инвесторам относятся по-другому — компании позвали разрабатывать проекты на условиях соглашения о разделе продукции (СРП). "Газпром нефть", которая в консорциуме разрабатывает в Ираке Бадру, получила в Курдистане два проекта. Есть они у американской ExxonMobil, французской Total и других. Резкая критика иракских властей и угроза разорвать контракты их пока не особенно смущают.

О планах работы ЛУКОЙЛа в Курдистане пока неизвестно ничего. Но компания, видимо, действительно надеется стать крупнейшим разработчиком иракских нефти и газа. Аналитик Sberbank Investment Research Валерий Нестеров замечает, что "с учетом колоссальных ресурсов нефти и газа в Ираке все мировые компании скоро разделятся на тех, кто работает в этой стране, и тех, кто не работает". "Экономическая обоснованность таких проектов под вопросом, но нельзя исключать, что в итоге власти страны прислушаются к хорошо зарекомендовавшим себя партнерам и пойдут на какие-то уступки",— говорит эксперт. Тем более что иракские чиновники постоянно подчеркивают, что ждут новых инвесторов. Даже в аэропорту Басры висит огромный плакат: "Басра — это рай для инвестиций".