Григорий Ревзин о том, почему проект Министерства культуры не угрожает культуре

Документ под названием "Материалы к проекту основ государственной культурной политики", который был подготовлен Министерством культуры и утек в прессу через агентство "Интерфакс", вызвал трагическую реакцию. Институт философии РАН выступил с официальным заявлением, осуждающим позицию министерства, против концепции в открытом письме в газете "МК" выступили деятели культуры, множество людей осудили министра Мединского в индивидуальном порядке. Во всех реакциях обращает на себя внимание ощущение серьезной опасности, которая исходит от министра. Я бы хотел высказать в этом некоторое сомнение.

Этот человек хочет сделать большую вещь. Он хочет разработать культурную политику России на основе идеологии консерватизма, обозначенной президентом Путиным на Валдайском форуме. Причем поскольку эта идеология была только обозначена, но не высказана целиком, ее приходится как-то разрабатывать и уточнять непосредственно в ходе работы над культурной политикой.

Вы перестаньте ругаться-то в ответ. Вы оцените величие замысла. Идеологию разрабатывать — это же не просто. Некоторые гении умеют это делать в одиночку, но и в прошлом требовались десятилетия международных усилий, чтобы, скажем, превратить идеи Маркса в целостный законченный продукт. В ХХ веке тут перешли на индустриальный метод производства, и, скажем, идеологический отдел ЦК КПСС с подведомственными ему научными институтами — это сотни высококвалифицированных людей. Если же посмотреть на то, что произвел на свет министр, то поражает прежде всего чрезвычайная скромность интеллектуального потенциала, которым он располагает — не в личном, разумеется, а в управленческом смысле.

У него не институт, а какая-то домашняя мастерская по пошиву идеологии — буквально несколько работников, пусть и душевно прекрасных, но совершенно неискушенных в подготовке документов такого рода. "Культура важнее экономики, обороны и системы управления",— написано в письме от министерства на имя главы президентской администрации Сергея Иванова. Мысль естественная для поэтического юноши, объясняющего свою значительность понравившейся девице, но вряд ли уместная в рабочей переписке министерства с президентской администрацией. Здесь она выглядит как заявка министра культуры на статус лица, курирующего экономику, оборону, а и, чем черт не шутит, саму администрацию. Это безумно смело, а там такого много.

Авторы проекта понимают культуру как биологический организм. Идеи, образы, системы ценностей, пришедшие из других культур, считаются в этой картинке вирусами, с которыми организм борется

Приложением к письму министра является доклад члена общественной палаты Михаила Лермонтова "О суверенитете культуры", подготовленный по результатам "обсуждений на рабочей группе Общественного совета при Минкультуры РФ". Это единственный из авторов новой программы министерства, который предстал в личном качестве, под собственным именем (по случайности являющимся именем поэта, его предка). О, это вещь, полная настоящей поэзии. "Без формирования новой, отвечающей чаяниям нации системы идеалов и стимулов, четко понимаемых целей общественного развития невозможно вывести Россию в число процветающих стран мира. И такая система сложилась по материалам выступлений В.В. Путина на Валдайском клубе, которую уже назвали — "Яса Путина" — по подобию Ясы Чингисхана, определявшую прежде на долгие времена основные этические принципы жизнеустроения бескрайней империи Русь — Орды". Вы тут не спорьте, вы оцените человека. Это же невероятно индивидуальная, прямо-таки экзотическая система ценностных представлений, лично мне встречавшаяся в том же сказочном виде только в детективах Хольма ван Зайчика (откуда, она, боюсь, сюда и попала) и в несколько менее высокопарном — в трудах Льва Гумилева. Представьте себе степень интеллектуального одиночества этого человека. И вот он, шанс! Сейчас он воплотит свои мечты о великой Ордуси, получившейся из слияния Орды и Руси, в государственную программу России.

"Россия должна рассматриваться как уникальная и самобытная цивилизация, не сводимая ни к "Западу" ("Европе"), ни к "Востоку". Краткой формулировкой данной позиции является тезис "Россия не Европа", подтверждаемый всей историей страны и народа". Этот центральный тезис документа, почерпнутый из книги Николая Данилевского "Россия и Европа", вызвал наибольшее возмущение критиков позиции министерства. Но какой замысел! Говоря об идеологии консерватизма, Владимир Путин ссылается на Николая Бердяева и панславизм Николая Данилевского — а это совсем не одно и то же. Позиция Данилевского вообще не была консервативной, он, напротив, был страшным радикалом и желал изменить устои государственного устройства России. По образованию он был биологом (отчего совершил некоторое количество ошибок в кратком изложении истории мировых цивилизаций) и считал, что Россия и славянские страны с одной стороны и европейские народы с другой — это как бы разные формы жизни, ну, скажем, вроде рыб и ракообразных. Они не общаются и не скрещиваются, они могут только кушать друг друга.

Это биологическое видение мировой истории, прямолинейно отождествляющее сообщества людей с популяциями животных (предложенное, между прочим, правящей династии с немецкими корнями и в значительной степени немецкой администрацией, что по-своему очаровательно), очень устарело. Министерство культуры ссылается и на более поздних авторов, но ничего из идей Арнольда Тойнби или Сэмюэла Хантингтона, кроме того, что люди бывают разные, ему в свой документ включить не удалось. Оно, правда, несколько развило идеи Данилевского в силу случившихся за полтора века успехов биологии — основой программы является идея "генетического кода" русской культуры, который нужно защищать и восстанавливать. Однако представления министра Мединского о генетике носят чисто поэтический характер. "Я считаю, что после всех катастроф, которые обрушились на Россию в ХХ веке,— заявил он в одном из интервью,— тот факт, что Россия еще сохранилась и развивается, говорит, что у нашего народа имеется одна лишняя хромосома". Он имел в виду хорошее, что у русского народа есть преимущества, но с научных позиций наличие лишней хромосомы у человека ни к чему хорошему не приводит.

Главная идея все равно сводится к тому, что культура — это биологический организм, целостный и непротиворечивый. Идеи, образы, системы ценностей, пришедшие из других культур, считаются в этой картинке вирусами, с которыми организм борется благодаря своей иммунной системе. Если иммунитет не справляется, нужны лекарства. Министерство и желало бы видеть себя таким лекарством, не столько уничтожающим вирусы (этим, по мысли "Основ культурной политики", должны заниматься правоохранительные органы в рамках УК РФ), сколько повышающим иммунитет — что-то вроде эхинацеи.

Это совершенно не соответствует сегодняшним представлениям о культуре. Культура — явление не биологическое, а рефлексивное, здесь действует сознание, а не животный инстинкт. Культура — это общий язык для понимания между людьми очень разных взглядов. Например, у нас с министром Мединским очень разные взгляды, но есть масса общего — мы оба читали Пушкина, Толстого, видимо даже и Данилевского с ван Зайчиком, и благодаря этому я, по крайней мере, могу его в чем-то понять. Культура принципиально диалогична, она не сводится к одному коду, их множество. Если принять, что Россия — не Европа, вовсе не понятно, что делать с европеизмом Пушкина, с симфонизмом Чайковского, с импрессионизмом Репина,— это только если брать сталинскую триаду Пушкин, Чайковский и Репин, которая символизировала особый путь русского народа в прошлый раз, когда у нас наступал такой тренд.

В рамках путинской идеи консерватизма правильным был бы иной тезис, а именно "Европа не Европа". Президент как раз противопоставляет традиционные европейские ценности — христианские, социальные, ценности прогресса и гражданского долга — современным идеям мультикультурализма и толерантности. То есть подлинная Европа как раз сохранилась в России, а в самой Европе развитие пошло куда-то не туда.

Культура — явление не биологическое, а рефлексивное, здесь действует сознание, а не животный инстинкт. Культура — это общий язык для понимания между людьми очень разных взглядов

Вообще-то мысль о том, что Европа — не Европа довольно традиционна для русской государственности — так думали и Екатерина Великая после Французской революции, и Павел Первый, и Николай Первый, да много кто. Как правило, это временно, потом люди как-то меняют свою точку зрения. Но по крайней мере сегодня мысль о том, что европейское развитие пошло куда-то не туда, с Владимиром Путиным разделяет много людей, как в России, так и вне ее, этот консерватизм вполне жизнеспособен. Но вот эту великую Ордусь — это куда ж? К кому с этим?

Правда, уже допустив утечку разработок своей идеологической мастерской, Владимир Мединский занервничал и отыграл назад. "Дюма сегодня, наверное, в России почитаем больше, чем во Франции, многосерийный фильм о Холмсе и Ватсоне был в Англии признан лучшей в мире экранизацией Конан Дойля. Бальзака в России читают больше, чем на родине, Вальтера Скотта — больше, чем в Англии, Майна Рида — больше, чем в США",— заявил он в интервью Юрию Яроцкому для "Коммерсанта", демонстрируя свой европеизм. Но сам набор авторов выдает его несколько специфическое восприятие европейской культуры.

Вы знаете, мне кажется, тут совершенно нечего опасаться. Это не нашествие идеологии на культурное поле. Вот любимый, полагаю, господином Мединским Федор Достоевский с большой теплотой и иронией писал о русских мальчиках, которые, дай им карту звездного неба, которую они видят в первый раз, назавтра вернут ее исправленной. Это поразительный по смелости и одиночеству прорыв мальчиков, которые начитались Александра Дюма и Майна Рида и отправились в героический поход за Ясой президента Путина.