Василий Расков о Chateau la Martinette AOC Cotes de Provence Aurore sur la Moskova Rose 2012
Вино с Василием Расковым
Чем отличается наша весна от весны в винодельческой Европе — так это своей фантастической скоростью. На прошлой неделе шел снег, а сегодня все ходят в майках, с голыми животами. Пикник становится навязчивой идеей на все ближайшие выходные. А вместе с ним и розе. Когда провансальские виноделы робко спрашивают меня, есть ли шанс для розового вина в далекой заснеженной России, я всегда говорю, что розе мы любим страстно, особенно в мае. Розе для нас — это больше чем гастрономическая концепция, это портал в праздность, негу и лень. Ничего, что травка жиденькая, а в шортах еще холодно. Сядешь на Пушкинской набережной, глотнешь розе, зажмуришься — и чем не Лазурный берег.
Прованс — да это ж наш дом родной. От Монако до Сан-Тропе в ресторанах понимают русскую речь. Стоит ли удивляться, что одни из самых прогрессивных виноделов Прованса носят русские имена. Первый — Саша Лишин (Chateau d'Esclans), потомок русских аристократов, продавший бордоское шато отца ради безумной идеи создать что-то вроде категории гран-крю в розовых винах. Второй — Алексей Дмитриев (Chateau la Martinette), из семьи московских музыкантов, выпускник иняза, финансовый консультант и страстный любитель вина, который за два с небольшим года поставил на ноги полузаброшенное поместье в 400 га величиной — и уже коллекционирует винные карты мишленовских ресторанов, где стоят его вина. Стремительный взлет. Всем нравится, что при всей провансальской типичности эти вина имеют свое отчетливое лицо. Они щедрые, тельные, выразительные, но аристократичные, со стержнем. Aurore sur la Moskova — топовое кюве, из лучших ягод, усложненное 4-месячной выдержкой в дубе. Но это не "дубовое" розе, все в нем оркестровано мастерски, элегантно, чисто, свежо. Сядешь на террасе особнячка, одно крыло которого — это монашеский скит XII века, посмотришь на поле ирисов, на виноградники, на вон те дубовые рощи, где собрали в этом году килограмма четыре трюфелей, нальешь Aurore sur la Moskova, зажмуришься — и вот уже Мусоргский звучит, и ты как будто дома, в России.