Елена Кудрявцева поговорила с Брейном Кеннеди, главным специалистом по старению, и выяснила: старость — не неизбежный сценарий

Ученые обращаются в ВОЗ с просьбой признать старение болезнью. Они уверены, что пока старение считается хотя и не очень приятным явлением, но неизбежным и естественным, никакого прорыва в борьбе с ним быть не может. Между тем уже сейчас есть препараты и технологии, которые продлевают жизнь лабораторным животным в несколько раз. Теперь — дело за человеком

Брейн Кеннеди, президент Института Бака, мирового лидера в области фундаментальных и прикладных исследований старения, объяснил "Огоньку": ученые находятся на пороге медицинского переворота.

— На международной конференции "Генетика старения и долголетия" вы говорили, что ученые призывают ВОЗ признать старение болезнью. Почему это так важно?

— Потому что сейчас люди убеждены, что старение неизбежно, с ним ничего не поделаешь. Это в корне неправильно! Осознание того, что старение нужно лечить, изменит психологию и поведение. Человек поймет, что старение нужно и можно замедлять, а для этого нужно заниматься профилактикой. Старение провоцирует целый ряд заболеваний, таких как онкология, диабет, болезнь Альцгеймера, на их лечение уходят колоссальные средства и моральные силы. Гораздо проще их не допустить, замедлив старение. Это понимание будет хорошим стимулом и для медиков, и для всех людей.

— Что это даст юридически?

— Мы сможем проводить клинические испытания лекарств от старости на людях. Ученые накопили колоссальный объем информации к сегодняшнему дню. Старение — комплексный процесс, очень много потрачено времени и сил, чтобы понять, что именно является причиной старения, что запускает механизм. Многое нам еще неизвестно, но мы знаем достаточно и можем уже сегодня начать вмешиваться в жизнь людей для того, чтобы они дольше жили и оставались при этом более здоровыми.

— Какие самые важные открытия в понимании механизмов старения произошли в последнее время?

— Я бы назвал три открытия. Примерно 10-15 лет назад мы начали понимать генетику старения и обнаружили, что механизмы старения клетки живого червяка очень похожи на те, что идут в наших клетках. Поэтому мы смогли использовать простые доступные модели для того, чтобы узнавать больше о старении человека. Это дало колоссальный научный эффект. Сейчас мы знаем, что у человека есть целый набор генов, ответственных за долголетие, с помощью лекарств мы можем заставлять их работать как-то по-особому. Это настоящий прорыв, то, чего мы еще вчера не умели.

— Что это за лекарства?

— Тут я бы сказал о втором нашем достижении — это открытие целого ряда веществ, которые могут замедлять старение. Одно из них — рапамицин, который добывают из почвенных бактерий. Если сейчас взять мышь, дать ей клинически утвержденный препарат, то можно всерьез замедлить старение организма. Но одновременно у рапамицина большое количество побочных эффектов, и сейчас мы работаем над тем, чтобы их устранить. Помимо этого, есть еще целая линейка веществ, и я думаю, что в ближайшее десятилетие появится 20-30 препаратов, которые всерьез начнут замедлять старение. Так что мы находимся в преддверии медицинского переворота.

— Вы назвали два прорыва, в чем третий?

— Мы выяснили, что как только у животного замедляется процесс старения, оно попутно освобождается от целого ряда заболеваний. Животные, участвующие в экспериментах по остановке старения, не так часто болеют раком, болезнью Альцгеймера, диабетом. Это означает, что причина этих заболеваний — старение. Это не единственная причина, но конкретно она объединяет начало этих заболеваний. И нам нужно прекратить лечить последствия старения, а начать, наконец, лечить саму причину. Это кардинальным образом изменит то, как работает сегодня медицина. Мы сможем переориентироваться на иную продолжительность здоровой жизни. Сейчас все поднимают пенсионный возраст, но если население болеет, то оно работать не может. Да, сегодня люди в целом стали дольше жить, но они живут с заболеваниями, а это стоит очень больших денег. Жить долго без заболеваний — намного дешевле.

— Сейчас с помощью некоторых препаратов ученые умеют в два раза продлевать жизнь лабораторным животным. Можно ли так же увеличить срок жизни человека? Или с нами так уже не получится?

— Продолжительность жизни простых животных можно увеличить и больше, чем в два раза, если, скажем, речь идет о червях или дрожжах. Жизнь мышей, то есть достаточно сложных организмов, можно увеличить на 30 процентов. И я думаю, что нам не нужно сейчас думать о стопроцентном эффекте продления жизни человека, более того, нам не надо пытаться достичь того же, что мы достигли на мышах. Но даже если нам удастся хотя бы частично перенести те поразительные эффекты, которые мы видим на животных, на человека — это будет замечательно. Если мы увеличиваем нашу жизнь на 15 процентов, это означает, что мы добавляем человеку 10 лет здоровой жизни. Это очень здорово! Через 100 лет это, возможно, будут какие-то совсем другие сроки, но сейчас нам надо быть реалистами.

— Ваш институт разрабатывает геропротекторы — лекарства, которые будут замедлять старение. Это означает, что с какого-то возраста нам нужно будет постоянно употреблять таблетки, как мы пьем витамины?

— Разное возможно, может быть, это будут таблетки, но пока их нет в продаже. Мы можем многое сделать для замедления старения уже сейчас. Есть много поведенческих вещей, которые ускоряют приход старости. Звучит это, конечно, банально, но нужно заниматься спортом, есть здоровую пищу. В США человек моего роста и веса должен есть где-то 2200 калорий в день, а сейчас они едят 3800 калорий, в Росси употребляют 3600 и при этом очень много пьют. Все это вместе — настоящая катастрофа. То есть проблема в том, что сейчас мы делаем все, чтобы ускорять наше старение, а не замедлять его.

— Какой процент в старении занимает генетика? Ведь, если она определяет нашу продолжительность жизни, особой пользы от приседаний и диет не будет.

— Это сегодня очень широко обсуждается, но мне кажется, что морфологические причины имеют большее значение, чем генетика. Генетика, может быть, влияет на нашу жизнь в 40 процентах, а среда делает все остальное. Бывают, конечно, исключение. Есть редкие люди, у которых превалирует генетика и которые остаются здоровыми, несмотря ни на что. Рекорды долгожителей, например,— стопроцентная генетика. Они могут себе позволить практически все без особого риска для жизни. Сейчас на эту тему проведено много исследований. Вот моя бабушка дожила до 101 года, и она была полновата, курила, не занималась йогой, не была вегетарианкой. Мы изучаем генотипы таких людей, чтобы понять, какие гены задействованы у долгожителей. Но их, повторюсь, в общей популяции немного. А для остальных — приседания, здоровая еда и лекарства, замедляющие старение.

— Как будет выглядеть профилактика старения в будущем, лет через сто? Мы будем с рождения корректировать свой геном или забота о нем будет выражаться как-то иначе?

— Ох, если бы я мог знать, что будет через 15 минут, я был бы уже очень счастливым человеком. Я не знаю, как именно мы будем это делать, но точно знаю, что как только замедление старения станет реальной возможностью — мир по-настоящему изменится. Пока же нужно выполнить хотя бы небольшую задачу и отсрочить болезни и старость на 10-15 лет. А вот как будет дальше — посмотрим. Предлагаю встретиться через сто лет и обсудить этот вопрос.

— Договорились.

Беседовала Елена Кудрявцева