Как миллиардер из Казани возрождает Подмосковье

Программа "Усадьба за рубль" действует в Подмосковье уже год, но единственный инвестор, который принял в ней участие,— миллиардер из Казани Алексей Семин. Взял три, обещает отреставрировать до состояния пятизвездной гостиницы, дело это воспринимает как меценатство. Откуда у Семина страсть к усадьбам, выясняла, проведя с ним целый день, корреспондент "Денег" Анастасия Якорева.

9:00

Трехэтажный особняк в Москве. Хозяин, грузный мужчина в дорогом спортивном костюме, играет во дворе с жуткого вида алабаем — среднеазиатской овчаркой. Подходить ближе нельзя, предупреждает Семин, алабай кусачий, признает одного хозяина в доме. Время на игры еще есть: выезжать на объект через час, будет совещание в одной из трех свежеприобретенных усадеб.

Перед объездом Алексей заходит в дом (дворцовый стиль, золотая лепнина, антиквариат) и еще какое-то время отвечает на письма. В Москве Семин с 2007 года, но главный офис его компании ASG остался в Казани, связь нужно держать каждый день. Там же, в Казани, большая часть коллекции искусства. Несколько тысяч предметов выставлены в бесплатной галерее, но кое-что привез и в Москву: стены увешаны потемневшими от времени полотнами.

— В живописи я предпочитаю XVII-XVIII век,— объясняет он.— Я еще недостаточно им насладился, чтобы переходить на что-то другое.

В Татарстане Семина считают крупнейшим владельцем недвижимости и земли: только в республике более 25 тыс. га. Forbes оценивает его состояние в $1,15 млрд.

10:30

По дороге в Пущино есть время поговорить, и на заднем сиденье Mercedes Семин ведет рассказ о своем первом миллионе.

История не хуже, чем у соседей по списку Forbes: первые 10 тыс. руб. студент отделения научного коммунизма заработал на организации отрядов вожатых для работы в лагере. Потом — скупка ваучеров и акций "Газпрома". Затем — пассаж, особинка: шесть лет, с 1999-го по 2005-й, Семин возглавлял в Казани комитет по банкротству, и только потом его заметил Forbes.

— Все забывают, что во власть я пришел, уже будучи бизнесменом с деньгами,— привычно оправдывается Семин.— Меня позвал Рустам Минниханов (в то время премьер-министр Татарстана.— "Деньги"), сказал: знаю, у тебя и так все есть. Тогда от Шаймиева было распоряжение не банкротить крупные и важные для республики предприятия. Всего было 50 тыс. предприятий. Обанкротили мы, может, тысячу. Скупал ли я их земли? Нет, я не скупал. Мои структуры — да, скупали. Я не нарушал никаких правил. Конечно, общество развивается, правила меняются. Сейчас есть такое понятие, как инсайд. А тогда его не было.

11:40

Mercedes Семина тормозит у живописных развалин усадьбы князей Вяземских в Пущино. На территории оживление: был субботник, теперь под навесом официанты расставляют угощение.

— Это удивительная усадьба,— начинает экскурсию Семин.— Предположительно работа архитектора Львова, поклонника палладианского стиля.

Семин внимательно смотрит под ноги, кругом ухабы и строительный мусор:

— Изначально тут было четыре флигеля, двор с фонтаном и парк с липовыми аллеями.

Программу "Усадьба за рубль" подмосковное правительство объявило в мае прошлого года. Инвестор, выигравший аукцион, должен отреставрировать усадьбу, и после подписания акта о завершении реставрации арендная ставка на 49 лет будет составлять 1 руб. За год было проведено три аукциона, и все три выиграл Семин. Теперь одновременно с усадьбой Вяземских он реставрирует под Коломной имение князей Черкасских Черкизово и под городом Пушкино — поместье Аигина. За усадьбы был торг, но Семин его выиграл, на время реставрации пообещав платить за все три объекта почти 4 млн руб. в год. Примерно по 100 млн руб. он вложит только в реставрацию фасадов, затем, по его словам, нужно будет восстанавливать постройки, парки, подлинные интерьеры — и суммы вырастут в несколько раз.

— По программе правительства Подмосковья реставрация должна закончиться через семь лет, но с Пущино-на-Наре я надеюсь уложиться в три-четыре года,— Семин берет с подноса бокал красного.— Потом здесь будет бутик-отель. На первом этаже — ресторан, на втором — гостиная с оригинальным усадебным интерьером, на третьем — номера. Я хочу, чтобы часть номеров были обставлены аутентичными предметами искусства. Они будут стоить до $1 тыс. за ночь... В будни, наверное, дешевле. А обычные номера — по $100-150. Есть планы и по восстановлению парка с прудами, усадебного хозяйства.

12:40

В Пущино приехал загорелый седеющий мужчина — глава Серпуховского района Александр Шестун. Вместе с Семиным он должен провести мероприятие для журналистов и общественности: рассказать о планах, выслушать мнения. За мнениями дело не стало, вперед выступила местная активистка баба Рая.

— Тут во время войны теплицы были,— докладывает старушка.— А там, где сейчас магазин, были манеж, конюшня. Нужно восстановить! Лошадей пригнать...

— А вот вам, Алексей Владимирович, и готовый топ-менеджер! — мягко прерывает ее Шестун.

Довольная начальственной лаской баба Рая рассказывает, как крепостные сберегли усадьбу после революции и как потом в нее заселили кучу народа ("Коммуналка была, по 30 кроватей в каждой комнате"), но был управляющий Гольц, у которого "ни одного гвоздя не пропадет, такой был человек".

Шестун тем временем продолжает нахваливать приобретенный объект инвестору.

— У местных девчонок — самое модное место. Заходишь в "В контакте" — везде эти стены. Правильно вы концепцию выбрали: бутик-отель для приема делегаций,— одобряет действия Семина Шестун.

— Для этого хорошо бы еще вертолетную площадку сделать,— соглашается Семин и со значением добавляет: — И восстановить исторические границы усадьбы.

Мы стоим у самой реки Нары: колышек, обозначающий границу территории усадьбы, метрах в пятидесяти от берега. Историческая граница, как я поняла, включала береговую территорию, и Семин, опытный девелопер, надеется ее вернуть. Я было собралась ввернуть замечание о водоохранном законодательстве, по которому те самые 50 метров должны оставаться в общественном пользовании, но передумала. Что он, без меня, что ли, не знает?

15:00

Семину уже давно пора ехать, но он обсуждает с представительницами Министерства культуры другой свой объект — усадьбу Черкизовское.

Там тлеет затяжной конфликт с соседним психдиспансером. Как я поняла, диспансеру принадлежит часть зданий в усадьбе и еще — стадо коров.

— Выпас скота у них там! — возмущается Семин.— Мы им говорим: не могли бы вы как-то изменить маршрут коров, чтобы он, к примеру, не проходил через исторический парк? А они нам: да вашу усадьбу вообще давно пора снести.

Затем к Семину, волнуясь, подходит глава другого района — давно собирался:

— Мы были бы рады видеть вас и в нашем районе и готовы оказать всяческую поддержку...

Семин снисходительно кивает и направляется к машине.

15:30

Рядом с Рублевским шоссе у Семина доходные дома. Самые дорогие — из темно-коричневого, почти черного кленового бруса, аренда — около 200 тыс. руб. в месяц, огорожены железными воротами. За ними — идиллически ровные зеленые газоны, на которых пестреют детские игрушки.

Семин прогуливается по асфальтовым дорожкам:

— Ну красота же? Я долго мимо этого места ездил, здесь раньше свалка была. Душа не выдержала.

Хоть в поселке и очень чисто, ботинки у Семина в пыли усадебных руин. Он приподнимает штанины, и охранник-водитель Роман чистит ему обувь. Бизнесмен заходит в офис и что-то обсуждает с управляющим, подписывает бумаги.

К машине его провожает веселый грузный мужчина с усами, в толстовке, олимпийке и резиновых ботах.

— Так я в Казань на выходные? — спрашивает он.

— Ну езжай,— отпускает Семин.

"Это Евсеев, один из директоров ASG, главный по всем стройкам",— поясняют мне. Москвичей Семин на работу не берет — возит с собой сотрудников из Казани.

17:00

По дороге домой Семин заезжает в книжный магазин на Тверской:

— Всю русскую классику я прочитал еще в четвертом классе. Сейчас к художественной литературе меня не тянет. Покупаю в основном книги по искусству.

От искусства он неизменно сворачивает на тему меценатства:

— Есть ошибочное мнение, что меценат — то же, что благотворитель. Но вспомнить даже Третьякова: он за свое меценатство получал награды и признание, его даже государь как-то раз обнял.

— А вы меценат? — спрашиваю.

— Я меценат, конечно,— кивает Семин.

Профит от своего меценатства он тоже получает, и посущественнее, чем объятия. В 2010 году, перед Универсиадой, президент Татарстана Рустам Минниханов заморозил все стройки в центре, в том числе несколько коммерческих объектов Семина. Но группа ASG взялась отреставрировать 26 исторических зданий в центре Казани, и получила разрешение продолжить стройку. А в качестве дополнительного бонуса Семин обменял часть земли рядом с Казанью на отреставрированные объекты.

18:00

Семин подъезжает к дому. У входа его встречает парень лет восемнадцати с детским лицом и в накидке швейцара, похожей на реквизит из исторического сериала. Такой же юноша, но в черных носках встречает его у дверей кабинета.

— Как называется моя должность? — переспрашивает он.— Я помощник дворецкого. У нас трое дворецких, у каждого по одному помощнику.

— А почему вы в носках? — интересуюсь.

— Так положено,— поджимает губы он.

Семин проверяет почту. Закатное солнце светит в глаза, и он звонит в антикварный металлический колокольчик.

— Опусти шторы,— говорит Семин, и помощник дворецкого нажимает на кнопку рядом с дверью. Шторы ползут вниз.

На лестнице нас ждет охранник Роман. Он успел переодеться, на нем красная жилетка и белые перчатки. У Романа внешность подмосковного хулигана, перчатки ему очень мешают.

— А вы, Роман, какие стили в архитектуре знаете? — пытаюсь развлечь парня.

— Барокко,— выпаливает он.— Ну и хай-тек. И еще русская усадьба.

Семин идет вниз мимо статуй и картин — ужинать.

18:40

В столовой — длинный стол, в угловых шкафах — старинное серебро. На салфетках и тарелках — монограмма АС.

Прислуживают за столом все: и дворецкие, и их помощники.

— Мужская обслуга — это показатель статуса,— объясняет мне Семин.

Ужин настраивает его на философский лад.

— В 1918 году моя семья переехала из Костромы в Казань,— рассказывает Семин.— Я думаю, бежали от большевиков. Судя по рассказам бабушек и тетушек, семья была не из простых. Для меня всегда мучительно было находиться в ряду, в толпе. Я бы и не состоялся, если бы не был наверху. Будь я сейчас слесарем на заводе, меня бы просто все не любили.

Я неопределенно машу вилкой в воздухе, сочувственно поддакиваю.

— Вообще человек с определенным уровнем благосостояния черствеет. Кто самые хорошие люди? Бедные. Это правда. Даже сказку "Кошкин дом" вспомните: кто Кошку приютил после пожара? Бедные племянники.

— То есть вы бы тетю Кошку не приютили? — уточняю.

Семин качает головой:

— Понимаете, у меня есть устоявшийся порядок. Зачем мне это? Я бы скорее погорельцам квартиру купил, а не к себе поселил.

20:00

После ужина Семин пьет чай в гостиной и просматривает каталоги с аукционов. На искусство по-прежнему тратит много, только в апреле — €300 тыс. Предлагаю вернуться к теме меценатства и благотворительности в разрезе приобретенных усадеб.

— Здесь сложная грань между бизнесом и меценатством,— рассуждает Семин.— С одной стороны, здесь есть, конечно, мой интерес как коллекционера. Сейчас я понимаю, что антиквариат, который я давно и серьезно коллекционирую, нужно рассматривать в комплексе, в аутентичном интерьере. Усадьба — это своеобразная вершина коллекционирования. Но, с другой стороны, тут и бизнес есть. Норма прибыли невысокая, 1-2%. Но главное — капитализация.