Как сделать хайтек основой экономики

20 лет назад инновационная экономика в Израиле начиналась с государственных программ. Дав им ход, власти отошли в сторону и сейчас пожинают плоды: более 10% ВВП и более половины экспорта Израиля обеспечивает хайтек.

ОЛЕГ ХОХЛОВ

Научный доход

"Если представить израильскую экосистему высоких технологий в виде ожерелья, мы будем первой жемчужиной,— говорит Дана Гавиш-Фридман, директор по маркетингу компании Yissum, центра коммерциализации технологий Еврейского университета в Иерусалиме.— Все начинается здесь — с потрясающей науки. Потом — стартапы, инкубаторы, венчурные фонды, компании и корпорации".

На территории университетского кампуса в районе Гиват-Рам меня встречает картонный Альберт Эйнштейн на велосипеде — ученый завещал Еврейскому университету свои рукописи и письма, а также права на коммерческое использование своего имени и образа. Сверяюсь с картой в приложении Wayz для айфона (в 2013 году Google купил израильский навигационный сервис за $1,1 млрд) и понимаю, что велосипед пригодился бы и мне. Этот кампус (всего у университета их шесть) — почти как Старый город: от главного входа до High Tech Village, где находится офис Yissum, примерно два километра. High Tech Village и правда напоминает деревню. На склоне холма — несколько десятков одноэтажных зданий. Когда-то здесь жили студенты, сейчас это офисы высокотехнологичных компаний, многие из которых вышли из университета.

Еврейский университет был открыт в 1925 году, центр коммерциализации технологий Yissum — в 1964-м. Это коммерческая организация, которая зарабатывает на трансфере технологий — в отличие от университета, который коммерческой организацией не является. Среди 12 членов совета директоров только три представителя университета, остальные — люди бизнеса. Задача центра — защита интеллектуальной собственности посредством регистрации патентов и поиск партнеров для дальнейшего развития научных открытий и технологий.

"Наше название (в переводе с иврита — "приложение".— "Деньги") отражает суть: Yissum превращает объекты интеллектуальной собственности в продукты,— говорит Дана Гавиш-Фридман.— Университетский НИОКР — всегда very early stage science. Как правило, это очень далеко от того, что можно упаковать и выставить на прилавок. Мы ищем R&D-компании, которые захотели бы лицензировать наши исследования, чтобы вывести их на рынок в виде готовых продуктов". Центры коммерциализации технологий работают при всех израильских университетах, и все они следуют одной модели: исследователю достается 40% дохода, который приносит его открытие, 20% получает лаборатория, в которой он работает, остальное забирает Yissum. В общем объеме академических научных исследований доля Еврейского университета (в его штате — около 1 тыс. научных работников) — 30%. Годовой оборот продукции, основанной на технологиях, разработанных в университете, превышает $2 млрд (объем роялти Yissum не раскрывает, отмечается лишь, что речь идет о десятках миллионов долларов в год).

Дана Гавиш-Фридман называет сайт Yissum магазином технологий. И правда похоже на интернет-магазин. На главной странице — направления исследований, а по сути — товарные категории. Выбираем, например, Life Science & Biotechnology. Затем, перейдя к списку подразделов, заходим, скажем, в Medical Devices. Доступно 12 патентов, у каждого — собственная карточка c описанием, перечнем патентов, контактными данными исследователей и представителей соответствующего департамента Yissum (в данном случае — Healthcare), ссылками на другие исследования по этой теме и т. д. Допустим, нам нужен прибор для борьбы с ожирением: нажимаем на кнопку Add — карточка отправляется в корзину.

Еврейский университет в Иерусалиме — старейший в Израиле. Согласно рейтингу Шанхайского университета, это первый вуз страны. В мире иерусалимский университет — 59-й. В первую сотню входит еще три израильских вуза — Израильский технологический институт (Technion), Институт имени Вейцмана и Тель-Авивский университет. В других рейтингах израильские вузы тоже занимают высокие места. В прошлом году агентство Bloomberg включило Technion в число десяти вузов, которые готовят лучших руководителей для IT-компаний. Учитывались данные о вузах, которые окончили 250 генеральных директоров американских технологических компаний с капитализацией более $1 млрд,— Technion оказался единственным неамериканским вузом, попавшим в чарт.

Израиль тратит на образование 8,5% ВВП — это самый высокий показатель среди стран, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития — ОЭСР: в 2010-м расходы составили $1,7 млрд, в 2011-м — $1,85 млрд, в 2012-м — $1,99 млрд. По оценке информационной службы Еврокомиссии CORDIS, в Израиле доля академических центров в общем объеме НИОКР составляет 30%, а если исключить исследования, которые проводятся в интересах военных,— 45%.

Еврейский Большой брат

На основе самых перспективных технологий Yissum сам создает стартапы: собирает команду, формирует совет директоров, находит инвесторов. В этих проектах университетский исследователь может стать научным консультантом или председателем совета директоров. При этом работу в университете он почти наверняка не оставит.

Самый громкий успех центра Yissum — препарат для лечения болезни Альцгеймера Exelon, который выпускает компания Novartis: объем продаж в 2012 году — $1,2 млрд. Профессор Марта Вайншток-Розин, которая изобрела Exelon, продолжает исследования. Она создала еще один препарат, Ladostigil, и стала соинвестором в компании Abraham Pharmaceuticals, которую основала вместе с Yissum.

Еще один пример — компания BriefCam, разработчик программы Video Synopsis. Один из основателей — профессор Еврейского университета Шмуэль Пелег, который ранее принимал участие в появлении компании HumanEyes, разрабатывающей софт для создания трехмерных изображений. Технология Video Synopsis позволяет в одном кадре просматривать видеозаписи, сделанные в разное время. Часовую запись с камеры наблюдения можно просмотреть за одну минуту. При этом объекты, попадающие в кадр, индексируются. Video Synopsis — это фактически Google для видеоархивов. Президент и генеральный директор BriefCam Дрор Ирани показывает мне, как это работает. Вот, например, оживленное шоссе. За минуту на экране проносятся все автомобили, попавшие в объектив за час. Рядом с каждым — время, когда он был замечен. Что ищем? Пускай это будут только красные легковые автомобили. Вводим этот запрос в строку поиска — теперь мы видим только их. "Большой брат" может найти кого угодно. На другом видео, снятом в помещении, мы ищем людей, одетых в одежду определенного цвета. Можем выбрать тех, кто нас интересует, и проследить за ними.

"Я пришел в компанию через два года после ее появления, Шмуэль Пелег был моим преподавателем в университете 25 лет назад (в BriefCam профессор Пелег является научным консультантом.— "Деньги"),— рассказывает Дрор Ирани.— Эта технология начиналась с чистой науки, вне какой-либо связи с тем, что мы делаем сейчас: первый патент был связан с созданием динамических панорам. Сейчас мы работаем с компаниями, которые оперируют тысячами камер. Только что установили систему клиенту, у него десятки тысяч камер на объектах по всему миру, которые управляются из офиса в США".

Клиентов BriefCam Дрор Ирани не называет, ссылаясь на условия контрактов. Известно, впрочем, что Video Synopsis использует компания Total Recall, которая отвечает за видеонаблюдение на острове Свободы в Нью-Йорке, где стоит знаменитая статуя. Кроме того, Дрор Ирани дает понять, что, скорее всего, правдивы слухи о том, что именно технология BriefCam помогла вычислить бостонских террористов в апреле 2013 года. Впрочем, систему могут использовать не только охранные компании и спецслужбы (она подходит, например, для анализа трафика), а ее будущее BriefCam связывает не только с корпоративными или государственными заказами, но и с потребительским рынком. "В перспективе мы хотим быть в любом видео",— говорит Дрор Ирани. 40% клиентов компании — в США, 40% — в Китае, 20% — в других странах. Есть клиенты и в Израиле, но этот рынок никогда не будет для BriefCam приоритетным, как и для абсолютного большинства местных высокотехнологичных компаний.

Очки для слепых

"Еще в магистратуре я начал заниматься компьютерным зрением, созданием моделей, которые позволили бы компьютеру анализировать изображение — фактически видеть,— говорит профессор компьютерных наук Еврейского университета Амнон Шашуа, сооснователь и председатель совета директоров компаний MobilEye и OrCam.— Я всегда думал о больших проектах, о чем-то, что могло бы выйти за пределы академической среды. Пока вы работаете в университете, у вас есть грант, кое-какое оборудование и десяток студентов. Вы можете создать модель, алгоритм, однако железо и софт можно сделать только в компании".

Профессор Шашуа назначил встречу в офисе MobilEye, одной из самых успешных компаний, появившихся при поддержке центра Yissum. В центре высоких технологий Har Hotzvim, большом бизнес-парке на северо-западе Иерусалима, где MobilEye, крупнейший разработчик электронного оборудования для предотвращения автомобильных аварий,— один из самых известных резидентов наряду с Intel и другими международными компаниями.

Главные элементы систем MobilEye — миниатюрная камера и микропроцессор, который обрабатывает поступающее изображение в режиме реального времени, определяет расстояние до находящихся впереди объектов (автомобилей или пешеходов) и выводит эту информацию на дисплей в салоне автомобиля или на экран смартфона. Компания была основана в 1999 году, в 2007-м вышла на рынок (первыми клиентами стали BMW, GM и Volvo), в 2013-м, когда объем продаж составил 1,5 млн чипов, ее стоимость превысила $1,5 млрд. По данным Wall Street Journal, в этом году MobilEye планирует выйти на биржу NASDAQ, чтобы привлечь $1 млрд, что соответствовало бы оценке стоимости компании $5 млрд.

Став председателем совета директоров успешной международной компании, Амнон Шашуа продолжал исследования. В 2010 году эта работа привела к рождению еще одного стартапа — и вновь при поддержке университетского центра коммерциализации технологий. В прошлом году его новая компании, OrCam, представила первую разработку — очки для слепых и слабовидящих. Это не аналог Google Glass, хотя сравнения с этим гаджетом Orcam не избежать. В большой черной коробке, которую мне протягивает вице-президент компании по технологиям и развитию бизнеса Эрез Нааман, я нахожу небольшую камеру, соединенную проводом с массивным пластиковым бруском. Следуя инструкциям моего собеседника, я закрепляю камеру на дужке очков, беру в руки газету и указываю пальцем на одну из заметок. Проходят доли секунды, звучит сигнал — и OrCam зачитывает мне текст приятным женским голосом.

В видеопрезентации, которую я перед встречей нашел в YouTube, устройство читало уличные вывески, помогало найти в кошельке нужную пластиковую карту и чего только ни делало. Актуальная версия софта умеет не все. Но пока я их тестировал, они безошибочно справлялись с текстом, запомнили, как выглядит мой блокнот, и научились его узнавать, а также рассказали, долларовые банкноты какого достоинства лежат в моем бумажнике.

В отличие от очков Google устройству OrCam не нужен интернет — вычисления происходят не в "облаке", а в пластиковом бруске, который можно положить в карман или повесить на пояс. Программное обеспечение тоже обновляется не по воздуху — нужно вытащить SD-карту и отправить ее в офис OrCam. Эрез Нааман говорит, что для тех, кто захочет приобрести это устройство, принципиальны точность, надежность и скорость работы, и предлагает сравнивать его не с Google Glass, а с медицинскими приборами. Эту аналогию он использует и для того, чтобы оправдать высокую цену — $3,5 тыс. Качественный слуховой аппарат, менее технологичное устройство, стоит примерно столько же, очки Google Glass — $1,5 тыс.

Первые несколько сотен гаджетов разошлись моментально, как только на сайте OrCam был объявлен предзаказ. Сейчас, накануне официального запуска продаж в США, компания рассчитывает продать 10 тыс. девайсов до конца года. Вскоре разработчики обещают выпустить обновление, которое уже будет включать распознавание лиц, номеров автобусов, а также цветов, например, светофоров. Пока OrCam говорит только по-английски, на очереди — подключение немецкого, французского и испанского.

В перспективы проекта верят не только Амнон Шашуа и его коллеги — в апреле фонд Intel Capital вложил в OrCam $15 млн. "История MobilEye начиналась с осознания того, что со временем технологиями компьютерного зрения будет оснащен каждый автомобиль. Нужно было с чего-то начать, прежде чем выйти на потребительский рынок, и мы начали сотрудничать с концернами,— рассказывает Амнон Шашуа.— Так же и с OrCam. Массовые устройства появятся совсем скоро. И это точно будут не очки. Такие технологии могут быть действительно востребованными, если вы не ощущаете их на себе: камера должна будет выглядеть, как пуговица или значок".

Инкубационный прогресс

11% ВВП Израиля — высокотехнологичная продукция. Из $70 млрд экспорта более половины приходится на высокотехнологичные товары. В государстве с населением около 7 млн человек — почти 5 тыс. стартапов. В прошлом году 13 израильских технологических компаний объявили о публичном размещении акций. Общий объем IPO составил $1,2 млрд. Объем сделок на рынке слияний и поглощений превысил $6,5 млрд. Называя эти результаты лучшими за последние десять лет, израильский офис PricewaterhouseCoopers не исключает, что итоги 2014-го будут еще более впечатляющими.

Высокотехнологичному сектору израильской экономики всего 20 лет. Одним из важнейших институтов в истории его развития стал офис главного ученого в Министерстве промышленности, торговли и занятости (современное название — Министерство экономики), который был создан в 1973 году для распределения государственных грантов. Поначалу эксперименты властей в области венчурного финансирования особенных успехов не приносили. В штатном режиме система стала работать лишь в начале 1990-х, когда Министерство промышленности, торговли и занятости запустило государственную программу Yozma ("Инициатива").

Бюджет программы Yozma был использован для создания десяти венчурных фондов, каждый — с капиталом $20 млн. Одним из условий создания такого фонда было наличие одного израильского партнера и одного американского или европейского. Государство вкладывало только $8 млн, оставшиеся $12 млн партнеры должны были найти сами. В работу фондов государство принципиально не вмешивалось (руководство программы Yozma получило в свое распоряжение $20 млн для самостоятельного инвестирования), позднее фонды могли выкупить долю государства по приемлемой цене. Программа себя оправдала: годовой поток иностранных инвестиций в Израиль вырос с $400 млн в 1992 году до $5 млрд в 2000-м.

Старт Yozma по времени совпал с массовой эмиграцией из СССР — за время Большой алии в Израиль приехало более 1,5 млн человек. Чтобы трудоустроить такое количество новых граждан, многие из которых успели получить на первой родине неплохое образование, государство запустило еще одну важную программу — технологических инкубаторов. В середине 2000-х они прошли приватизацию, и сейчас ими управляют частные компании (раз в восемь лет проводится конкурс на получение соответствующей лицензии).

В России, когда речь идет о стартапах, инвесторов интересуют практически одни только интернет-технологии и софт. Самые громкие успехи израильских компаний в последние годы связаны с этими же областями. Но самый большой сегмент хай-тек-индустрии по объему экзитов в прошлом году — Life Sciences. Крупнейший оператор инкубаторов — группа Trendlines — специализируется как раз на медицинских и биотехнологиях, а также сельском хозяйстве. Trendlines рассматривает 200-250 проектов в год, инвестирует в пять. Когда я договаривался о встрече с представителями этой компании, мне пообещали, что я увижу одну из "высокотехнологичных теплиц". Я решил, что это место, где выращивают какие-нибудь невиданные растения. Добравшись до места, которое на Google Maps выглядело чистым полем, я обнаружил лишь несколько офисных зданий. Оказывается, теплицами в Израиле называют сами инкубаторы.

"В самом начале это было только для иммигрантов из России, но потом государство обнаружило, что модель работает, и стало выделять инкубаторам больше денег,— рассказывает Нитца Кардиш, генеральный директор компании Trendlines Agtech.— Задача создания рабочих мест актуальна и сейчас: государство по-прежнему вкладывает 85% денег в стартап в виде гранта, и вы должны их вернуть, только если добьетесь успеха. Но если захотите продать компанию иностранцам, придется заплатить очень большую комиссию. Чтобы перенести R&D или производство в другую страну — чуть меньше".

Если в 1990-е венчурные деньги в Израиле были главным образом местными, то сейчас они международные. В 2013 году, согласно исследованию IVC Research и KPMG, доля израильских фондов в венчурных инвестициях составляла лишь 25%. "Сегодня вы, скорее всего, поднимете деньги в иностранном фонде, у которого есть представительство в Израиле, нежели в стопроцентно израильском,— говорит Амнон Шашуа.— Когда вы начинаете стартап, нужно сразу решить, где ваши будущие клиенты. Крайне редко израильский рынок может быть основным. Скорее всего, это США".

При этом устранение государства от управления инкубаторами и фондами — часть общего тренда, объясняет Амнон Шашуа: в 1990-е государство возглавило движение, а потом отошло в сторону. Сегодня его задача — просто не мешать.