Жюри Каннского фестиваля прониклось сильными чувствами к "Зимней спячке"

Фестиваль кино

Золотая пальмовая ветвь присуждена фильму "Зимняя спячка" Нури Бильге Джейлана, и это неожиданное решение для жюри, которое возглавляла Джейн Кэмпион и в которое входили София Коппола, Уиллем Дэфо, Николас Виндинг Рефн и Гаэль Гарсиа Берналь — люди, хотя и очень разные и все, несомненно, талантливые, получившие голливудскую прививку или стремящиеся работать в Голливуде, в англоязычном кино.

В киноальманахе "У каждого свое кино", снятом к 60-летнему юбилею Каннского фестиваля, есть новелла братьев Коэн про ковбоя, который попадает в кинотеатр и видит: на афише — турецкий фильм. Он спрашивает: "Такое разве бывает? А на каком языке?" Ему говорят: "Ну, там титры надо читать". Ковбой в полном ужасе. Он все же идет в кино и становится поклонником Джейлана, ведь именно его фильм показывался. Так и с каннским жюри. Оно оценило пересадку на турецкую почву мотивов Чехова и Достоевского, магический изобразительный дар Джейлана и его своеобразную, не всеми считываемую иронию, которой наполнены обманчиво академичные конструкции режиссера. Вообще, его непохожесть на знакомое англоязычному истеблишменту кино. К тому же Джейлан был максимально приближен к каннскому пьедесталу наградами прошлых лет и высшими оценками критики (в этом году он в очередной раз получил также приз ФИПРЕССИ).

А вот с братьями Дарденн подобная схема не сработала. Их фильм "Два дня и одна ночь" остался без призов, несмотря на то что оперировал столь же духовным арсеналом и поднимал проблемы эпохи экономического кризиса. Жюри исчерпало свой запас духовности на Джейлане, и ее не хватило ни на бельгийских братьев, ни на Андрея Звягинцева с его монументальным, тоже по-своему академичным "Левиафаном".

Звягинцев реально претендовал на победу в каннском конкурсе. Он создал лучшее свое произведение, неузнаваемо трансформировав собственное поэтическое видение реальности, вскрыв ее скальпелем беспощадного социального анализа. Если бы фильм получил Золотую пальмовую ветвь, он стал бы для Запада таким же кинематографическим символом России, как в свое время "Летят журавли". Фильму Звягинцева все же дали приз — за лучший сценарий, написанный самим режиссером вместе с Олегом Негиным. Награда серьезная, поскольку отмечает не частные профессиональные достоинства, а общий замысел и концепцию. Тем не менее каннская "пальма" фатально не хочет пересаживаться на нашу почву. Россия получила ее только однажды — за тех же "Журавлей" в 1958 году. Да и второй по значению Большой приз жюри улыбнулся нам только трижды. Два раза это были фильмы Андрея Тарковского: в первом случае "Солярис", во втором — "Жертвоприношение". Самый знаменитый русский режиссер так и не сумел сорвать Золотую пальмовую ветвь. Гран-при (второй по значению Большой приз жюри) получил также в 1994 году фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем". Ему прочили "Золотую пальму", но она ушла к Квентину Тарантино за Pulp Fiction.

Фестивали, однако, тем и волнуют, что не подчиняются иерархии ценностей и время от времени ее ломают. В этом году самым оригинальным оказался приз жюри, разделенный между старым авангардистом Жан-Люком Годаром (вероятно, в последний раз он представил в каннском конкурсе свою картину под названием "Прощай, язык") и 25-летним Ксавье Доланом (фильм "Мамочка"). Пять лет назад этот юнец из Квебека покорил Канн дерзким дебютом "Я убил свою маму", и вот опять "Мамочка", прекрасная и монструозная, феминистская (две героини за сорок ни в чем себе не отказывают), ярко декоративная, музыкально насыщенная. Джейн Кэмпион, видимо, так полюбила эту картину, что сама вошла в роль мамочки: тискала на сцене Долана в объятиях, а он плакал, как мальчишка.

Прослезился и Тимоти Сполл, ветеран британского кино, награжденный титулом лучшего актера за виртуозную роль художника Тернера в байопике Майка Ли. И эта награда, и та, что присуждена Джулианне Мур, сыгравшей циничную голливудскую кинозвезду в "Звездных картах" Дэвида Кроненберга, восприняты адекватно, как должное. Не вызвал особых возражений и Большой приз, присужденный итальянскому фильму "Чудеса" Аличе Рорвакер, хотя эту награду скорее следует считать авансом на будущее. Приз вручала София Лорен, и показанный в связи с этим фрагмент "Брака по-итальянски" лишь подчеркнул разницу между великим прошлым итальянского кино и его нынешними робкими попытками ренессанса.

Журналисты сильно перенервничали на закрытии фестиваля, ибо телетрансляция в пресс-зале то и дело прерывалась при полном равнодушии фестивальных служб. Но когда стало понятно, что лучшим режиссером жюри назвало Беннетта Миллера, раздался свист. Его "Охотник на лис" — грамотный и чистенько срежиссированный фильм, но ему явно не место в призовом списке. А самым эмоциональным моментом финальной церемонии стал выход на сцену Жиля Жакоба — президента фестиваля, посвятившего ему полжизни и теперь уходящего на покой. Его дважды приветствовали стоя, а он помахал ручкой и даже не взглянул в зал. Он ушел, и вместе с ним кончилась эпоха.