с имиджевыми рисками в атомной отрасли изучает редактор отдела бизнеса Владимир Ъ-Дзагуто

Вчера на встрече с премьером Дмитрием Медведевым глава "Росатома" Сергей Кириенко заявил, что по итогам 2014 года портфель зарубежных заказов госкорпорации может достичь $100 млрд, то есть фактически удвоиться. "Росатом" в последнее время выбрал или близок к тому, чтобы выбрать почти все потенциально возможные контракты на строительство АЭС — по блоку в Финляндии и Венгрии, два новых блока на индийской АЭС "Куданкулам", блок в Иордании. Единственное, что упустили — отмененную чехами достройку "Темелина". Но особенно любопытным в отчете господина Кириенко премьеру было, пожалуй, то, что глава госкорпорации в контексте роста портфеля упомянул о том, что "продолжаются переговоры с Ираном по расширению АЭС в Бушере".

Источники, близкие к переговорам, уже сообщали, что в этом году "Росатом" должен подписать межправительственное соглашение с Тегераном на восемь энергоблоков. Представитель Организации по атомной энергии Ирана Бехруз Камалванди в конце мая говорил о двух энергоблоках. По данным "Ъ", контракт "Росатома" с Тегераном действительно будет заключен до конца года: Иран купит у России два энергоблока, еще шесть должны быть построены позже.

Заметим, что ранее официально "Росатом" на иранскую тему предпочитал отмалчиваться, хотя чиновники в Тегеране, напротив, уже много месяцев говорили о новых атомных контрактах с русскими почти как о решенном вопросе. Нерешительность Москвы понять можно: Иран — не та страна, сотрудничество с которой прибавляет компании очков в глазах всемирной княгини Марьи Алексевны. И когда про грядущие договоренности с Ираном заговорили сначала источники, а потом и глава "Росатома", у меня сначала возникло подозрение, что после Крыма и почти полного разрыва отношений с теми, кто формирует мировое общественное мнение, госкорпорация просто решила, что имиджевых рисков больше нет. Действительно, раз уже сейчас в лучших домах Европы и Филадельфии с русскими деловыми кругами общаются через губу, зачем теперь-то отказываться от живых иранских денег?

Впрочем, по данным "Ъ", подготовка к иранскому контракту велась с осени 2013 года, когда никакая Марья Алексевна еще ничего особенного по поводу поведения Москвы говорить и не собиралась. Один из источников "Ъ" уверяет, что вопрос был в том, что именно может дать Иран "Росатому" взамен имиджа. Достройка еще одного блока на АЭС в Бушере, что первоначально предлагали в Тегеране, Москву не устраивала. И в итоге госкорпорация получила предложение "два плюс шесть": контракт на два блока сразу и еще шесть потом. Причем заметим, что, по данным "Ъ", Иран даст на проект свои деньги, а это редкость: большая часть зарубежного портфеля "Росатома" предполагает либо поддержку бюджета, либо госкредиты.