"Сильфида" Мэттью Борна в Мариинском театре

В Мариинском театре в рамках фестиваля "Звезды белых ночей" состоялся спектакль Шотландского балета из Глазго. Труппа привезла рискованный парафраз знаменитой "Сильфиды" в хореографии Мэттью Борна. На балетной расчлененке побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

Версии классических балетов ("Щелкунчик!", "Лебединое озеро", "Спящая красавица", "Золушка" и другие) от танцевального провокатора Мэттью Борна пользуются невероятным успехом. Даже самая далекая от Терпсихоры публика ломится на его хореографические "перевертыши". Но постановки Борна — не глумление над классическим балетом в жанре театрального "капустника" или уморительных пародий компании "Трокадеро де Монте-Карло". Он переосмысляет сюжет с позиции современности, наполняет его актуальными реалиями и перенаправляет по новому руслу.

При этом Мэттью Борн превосходно знает оригинал, его текстологическую и музыкально-драматургическую основу, и этим он выгодно отличается от шоу пародистов, которые любят нацепить балетную пачку, встать четверкой маленьких лебедей и пройтись вприпрыжку, покачивая бедрами и воображая, что это очень тонкая шутка. Игра Мэттью Борна с первоисточником захватывающе интересна: на знакомую музыку память услужливо транслирует досконально знакомые па и мизансцены, а на сцене живет параллельный классической версии мир-перевертыш, но с опорой (а порой и прямыми цитатами) на ключевые эпизоды оригинала.

"Шотландский перепляс", сочиненный Мэттью Борном в 1994 году, подвергает исторической деформации знаменитую романтическую "Сильфиду". Хореограф весьма цинично вскрывает "источник вдохновения" художников-романтиков, убегавших от грубой буржуазной действительности в мир фантазий и средневековых преданий. Героя балета Борна (Кристофер Харрисон) в мир грез уводит белая дорожка порошка и пригоршня таблеток, которые Джеймсу исправно поставляет Мэдж (Бренда Ли Греч) — сексапильная брюнетка в легинсах и коротком топике, с прической, позаимствованной из балета "Юноша и смерть". Секс, наркотики, алкоголь и рок-н-ролл — лучшие друзья не только борновского Джеймса, но и борновской Сильфиды (София Мартин), которая не замедляет явиться главному герою сразу же после первой кокаиновой понюшки не иначе как в надежде и себе отхватить дозу. На изможденном лице зияют запавшие глазницы, во всклокоченных волосах болтаются папильотки, некогда белое полуистлевшее платье и гротескно большие крылья за спиной — такая дева воздуха (или преисподней) активно увивается за главным героем и недвусмысленно его домогается. В романтическом балете основная "телесная" коллизия построена на попытке Джеймса прикоснуться к ускользающей и манящей Сильфиде, догнать ее, а то и обнять, если повезет. У Борна же герою необходимо решить задачу прямо противоположную — выбраться из ее крепких удушающих объятий. Загадочная незнакомка (вряд ли она дышит снегами и туманами) вторгается в бытие и душу Джеймса то белой горячкой, то в образе замотанной в шарф бомжихи. И вскоре рутинная жизнь шотландского стиляги, денно и нощно танцующего рок-н-ролл, пьющего пиво и ширяющегося в туалетах, становится ему невмоготу. Словно Подколесин, он бросается в окно высотки прямо в разгар свадебной дискотеки, переведя тем самым новоиспеченную жену в социальный статус вдовы.

Выпавший из окна Джеймс оказывается в гетто сильфов и сильфид, на пустыре за высотками. Там валяются ржавые железные бочки, гниет автомобильная рухлядь (скоро в нее завалятся главные герои). Здесь сильфиды устраивают свои зловещие и аморальные шабаши и оргии. Борн использовал для танцевальной экспозиции дев и мужей воздуха музыку, под которую колдунья Мэдж из романтического балета пропитывает ядом шарф. Иронических перекличек с романтическим балетом хватает. Балетмейстер не отказал себе в удовольствии лукаво "процитировать" знаменитый бурнонвилевский "слет" сильфид. Кордебалет презабавно множит пластические диалоги, "произносимые" в классическом спектакле Сильфидой и Джеймсом (массовая поимка птичек). Превосходна обстоятельная беседа шотландца с обитателями помойки о том, как они дошли до жизни такой, исполненная по всем заветам архаической пантомимы, в которой был задействован весь арсенал условной жестикуляции, сформулированной Мариусом Петипа. Восхитительна реминисценция из "Жизели", когда радостно подпрыгивающий сатирами кордебалет разбрасывает в прыжках цветы для влюбленных. Но чересчур декоративные крылья Сильфиды, вероятно, ограничивали возможности соития (из разнообразных позиций была продемонстрирована только "женщина сверху"). Желающий сексуального разнообразия Джеймс вооружается огромными ножницами и оттяпывает героине крылья. Остаток спектакля из спины Сильфиды хлещет кровища, попытка приладить мясные обрубки не удается, готический кордебалет, унеся труп подруги за пределы помойки, медленно и зловеще сжимает кольцо вокруг незадачливого хирурга. В уютном эпилоге он зазевавшейся бабочкой бьется в окно к тоскующей Эффи.

Зрительный зал на удивление вяло отреагировал на заводной спектакль Мэттью Борна. Хореографический трэш и угар, вероятно, сильно озадачили интуристов-круизников, наводнивших партер, ведь посещение Мариинского театра им продали под грифом "Великий русский балет".