Как стагнация достигла стабильности

Экономика России дошла до стабилизации. Минэкономики стало избегать терминов "стагнация" и "нулевой рост", не говоря уже о "риске рецессии". Напрасно: ожидания населения, похоже, стремительно ухудшаются, оно столкнулось с самой неприятной стабилизацией — личных доходов.

ТЕКСТ НАДЕЖДА ПЕТРОВА

Нули радости

Экономика замерла: ни туда ни сюда. Констатировать этот факт — редкое счастье. По крайней мере в том смысле, что в жизни редко бывают моменты, когда экономическая стагнация является поводом для радости. Но если вы уже несколько месяцев напряженно ждете рецессии, попутно тайком подсчитывая, что будет, если, не приведи бог, против России введут секторальные санкции, вывод МЭР, что "в мае физический объем российской экономики сохранился на уровне апреля (со снятой сезонностью)", может принести вам только положительные эмоции.

Министерство, правда, было не слишком аккуратно в подборе выражений: его замечание, что сохранение объемов экономики "продолжило тенденцию стабилизации уровня ВВП, наблюдаемую в течение трех последовательных месяцев", не вполне соответствует ранее обнародованным данным. После, как говорилось в мониторингах МЭР, "сдержанного экономического роста" в марте — на 0,1% к февралю и "возобновления роста" в апреле — на 0,1% к марту отсутствие роста в мае, очевидно, следовало бы рассматривать как не просто "продолжение", а как значительное усиление тенденции к стабилизации.

Пока она наблюдается не во всех секторах экономики. Так, в добыче полезных ископаемых, пишет МЭР, "после роста в марте-апреле в мае рост стабилизировался (март — 0,3%, апрель — 0,3%, май — 0%)", но промышленность в целом все еще немного растет: в апреле — плюс 0,8% к предыдущему месяцу, в мае — еще 0,3% (после сезонной и календарной очистки). Впрочем, по некоторым признакам и здесь стабилизация может наступить уже в ближайшей перспективе. И хотя за январь--май рост ВВП составил, по оценке МЭР, 1,1% к соответствующему периоду 2013 года, у экономики есть шансы за оставшиеся два квартала достичь нулевого роста и в годовом выражении.

Склады энтузиазма

"В качестве основного локомотива роста" выступил обрабатывающий сектор: за январь--май рост год к году — 3,2%, рост в мае к апрелю — 0,4%. Но далеко на этом не уедешь. Как уже указывали "Деньги" (N15 от 21 апреля), рост обработки связан преимущественно с двумя отраслями — нефтепереработкой и выпуском транспортных средств. Однако рост нефтепереработки (за январь--май на 7,2%, год к году) целиком объясняется внешним спросом: МЭР пишет, что в январе--апреле экспорт нефтепродуктов увеличился на 9,6%. Трудно рассчитывать, что он и дальше будет расти такими же темпами. "Объемы экспорта либо стабилизируются, либо сократятся, так что этой прибавки к промышленному производству не будет",— говорит научный сотрудник Высшей школы экономики Николай Кондрашов.

Что же касается производства транспортных средств и оборудования (плюс 14,8%), то, по данным МЭР, "указанная динамика обусловлена в основном увеличением производства судов, летательных и космических аппаратов" (рост на 31,5% год к году). Это уточнение не только напоминает нам об апрельском намерении вице-премьера Дмитрия Рогозина "прийти на Луну навсегда", но и заставляет сомневаться в том, что эта динамика сохранится в последующие месяцы: скорее всего, речь идет об оборудовании с длительным производственным циклом. Завершение этих циклов способно серьезно искажать статистику, создавая спады и подъемы практически на ровном месте.

Кроме того, в дело вот-вот вмешаются земные факторы: эксперты ожидают падения производства легковых автомобилей. В январе--мае оно сократилось на 1,4%, но в мае наблюдался рост на 5,9%, говорится в мониторинге МЭР. Между тем продажи автомобилей, по данным Ассоциации европейского бизнеса, за пять месяцев упали на 6% в годовом выражении, в том числе в мае — на 12%. И, судя по жалобам автодилеров, уменьшение импорта не спасло их от затоваривания складов.

"Это значит, что нынешние объемы роста обработки завышены и никак не подкреплены соответствующим спросом",— считает Кондрашов. Он подчеркивает, что автопром тянет за собой металлургию, химию и другие отрасли, так что влияние этой ситуации на промышленность в целом очень велико, но "это производство запасов, которое явно не соответствует экономическим реалиям и обернется еще большим спадом". Бесконечно работать "на склад" невозможно: по опросам Института экономической политики имени Гайдара (ИЭП), доля предприятий, сообщающих, что их запасы находятся ниже нормы, "опустилась до исторического минимума".

Следы оптимизма

Предприятия, конечно, надеются на лучшее, и в июне, по данным ИЭП, их прогнозы были самыми оптимистичными за весь 2014 год, однако фактический спрос продолжает сжиматься. В мае этот процесс был не таким интенсивным, но сейчас он показывает примерно такую же динамику, что и в начале весны (с учетом сезонной очистки), и оптимизма у компаний, возможно, поубавится. "Прогнозы носят инерционный характер, предприятия экстраполируют результаты предыдущего месяца", на их оценки влияют обнадеживающие тенденции мая, поясняет заведующий лабораторией конъюнктурных опросов ИЭП Сергей Цухло.

Оптимизм между тем распространился на инвестиционные планы предприятий: предыдущие 12 месяцев этот индекс ИЭП находился в минусе, но в июне доля тех, кто собирается увеличивать вложения в собственное производство, на пять пунктов превысила долю тех, кто инвестиции сокращает. "Преобладание негатива сохранилось только в планах леспрома, стройиндустрии и легпрома. Остальные отрасли готовы начать инвестировать",— обрадовались в ИЭП возможному завершению "самой длительной инвестиционной паузы посткризисного периода".

В то же время в намерения большинства госкомпаний наращивание инвестиций не входит: расчеты ИЭП по формам собственности показали, что у этой категории предприятий наблюдается "максимальный инвестиционный пессимизм" (баланс планов — минус 27 пунктов). О крупных проектах, реализуемых при поддержке государства, пока речь не идет. Как говорит главный экономист по России "ВТБ Капитала" Владимир Колычев, проектам, финансируемым из Фонда национального благосостояния (ФНБ), как газпромовским проектам в Сибири, "нужно время на раскачку", "это перспектива скорее 2015 года, чем ближайших месяцев". А частные предприятия, по опросам ИЭП, собираются вкладываться разве что в замену оборудования.

Таким образом, инвестиционный порыв обрабатывающей промышленности немного поддержит рост экономики, но вряд ли выведет в плюс суммарный показатель инвестиций в основной капитал (за январь--май 2014-го падение на 3,8%, в мае — на 2,6% год к году) и тем более не поможет строительству: расширять производство в нынешних условиях никто не собирается. В строительстве падение за пять месяцев — 3,9%, в том числе в мае — на 5,4% к маю 2013 года. Правда, к апрелю 2014-го "объемы работ с исключением сезонного и календарного факторов... в мае показали нулевую динамику", утешает МЭР.

Приступы паники

Потребительский спрос по традиции выглядит лучше инвестиционного, но падение наметилось и там. Показатели розницы в годовом выражении еще не ушли в минус (за пять месяцев — рост на 3,1%), но в апреле, по подсчетам МЭР, оборот снизился на 0,7% к предыдущему месяцу, в мае — на 0,2%. Отчасти это компенсация за ажиотажный спрос февраля и марта, когда население панически избавлялось от российских денег: многие — в пользу валюты, но и в пользу товаров длительного пользования. А отчасти, отмечает Колычев, это результат замедлившегося роста доходов населения.

Мониторинг МЭР, правда, показывает, что реальная заработная плата "растет третий месяц подряд" и в годовом выражении за пять месяцев выросла на 4,3%, но вот реальные располагаемые доходы населения за это же время — на 0,2%. То есть после уплаты налогов и процентов по кредитам от роста заработной платы населения ничего почти и не осталось. Но что еще печальнее для розничной торговли, население стало переживать за будущее свое благополучие.

Центр стратегических исследований "Росгосстраха" в июньском обзоре экономических настроений отмечает, что резкий рост тревожности в летние месяцы "отмечается впервые за всю историю исследования". По этим данным, доля тех, кто уверен в своем завтрашнем дне, упала с 73% до 60%, а доля сотрудников, уверенных в завтрашнем дне предприятий и организаций, где они работают, снизилась до 68% против 80%.

Ловушки статистики

Растущие страхи граждан перекликаются с данными ИЭП о снижении численности сотрудников на промпредприятиях: "темп увольнений работников в июне неожиданно достиг худшего для текущего месяца значения всего посткризисного периода", и 81% предприятий "предполагает сохранение этих тенденций (т. е. явное преобладание увольнений над наймом)". Хотя, конечно, какая-то часть этих увольнений происходит по инициативе работника: одни уходят на пенсию, другие — меняют сферу деятельности в поисках более высокой зарплаты. И это соображение в принципе мирит данные опросов с данными Росстата, который в мае зафиксировал очередной исторический минимум безработицы: 4,9% (у МЭР после снятия сезонности получилось 5,2%).

Однако в теории низкая безработица говорит о перегреве экономики, а никак не о кризисе или стагнации и редко сочетается с наличием у предприятий свободных мощностей (их избыток, по опросам ИЭП, фиксируют 25%, жалуются на нехватку только 7%). Собеседники "Денег", в конце концов, пришли к выводу, что показатель безработицы живет своей жизнью и не отражает происходящего в экономике. "Мы видим некую странную вещь, когда при признаках стагнации уровень безработицы умудряется оставаться низким. На мой взгляд, это означает одно: в российских условиях невозможно при определении макроэкономической и денежной политики ориентироваться на показатель уровня безработицы. В силу разных причин у этого показателя есть своя, автономная динамика",— предостерег замдиректора Центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников.

На фоне этой загадки нынешняя "стабилизация уровня ВВП" выглядит совсем простым фокусом: слабый рост в начале 2013 года обеспечил низкую базу для сравнения. В третьем квартале она сменится высокой, и, как говорит Кондрашов, "при прежней экономической динамике" можно не удержаться и на нуле. "Наш прогноз по итогам года — минус 0,1%. Мы не закладываем каких-то внешнеполитических катастроф. Закладываем нормализацию на самом деле".