Совет ЕС официально объявил о расширении санкций в связи с украинским кризисом. В "черный список" попали еще 11 физических лиц. Эксперт Института гуманитарно-политических исследований Владимир Слатинов и доктор политических наук, профессор Сергей Черняховский ответили на вопросы ведущего Петра Косенко в эфире "Коммерсантъ FM".

Всего в списке теперь 72 человека. Новые санкции должны вступить в силу после их публикации в субботу в официальном бюллетене ЕС.

— Господин Слатинов, на моей памяти это какой-то четвертый или пятый пакет фамилий, вы можете меня поправить, я, честно говоря, уже запутался. Включение новых фамилий в уже существующий список что-то изменит?

В.С.: По-моему, это четвертый, я тоже запутался, честно говоря. Но дело в том, что да, это четвертый пакет, но это, по-прежнему, так называемый второй уровень, который не выходит за рамки отдельных фамилий и отдельных личностей. У ЕС нет повода вводить санкции третьего уровня, потому что введение таких санкций должно быть обосновано чем-то очень конкретным.

— Уточните, пожалуйста, третий уровень — это секторальные санкции?

В.С.: Третий уровень — это секторальные санкции, прежде всего. Это уже было объявлено. Это санкции против нашего энергетического и финансового сектора. Эти санкции действительно очень больно ударят по российской экономике, но они при этом больно затронут и западную экономику, особенно европейскую. Чтобы их ввести, нужны веские основания. Веских оснований у Европы сейчас, слава богу, нет. Понятно, что Россия оказывает некую косвенную или прямую поддержку ополченцам, но не вторгается, не предпринимает жестких действий, поэтому нет повода вредить себе. Кроме того есть точка зрения, что если без такого жесткого повода ввести секторальные санкции, Россию загонят в угол, поэтому, по мне, лучше сейчас не радикально давить, а поддавливать. Вот так сейчас думают в Евросоюзе, и поэтому новый пакет в рамках второго уровня.

— Сергей Феликсович, на ваш взгляд, дополнение списка — это такое легкое поддавливание или это все-таки что-то иное?

С.Ч.: Это осуществление взятого курса. Россия бросила определенный вызов современному мироустройству, и, по сути дела, пойдя на воссоединение Крыма, дала понять, что не считает границы 1991 года абсолютными и неоспоримыми. Строго говоря, она, кстати, действовала в рамках международных договоренностей, потому что Хельсинские границы были признаны в 1975 году, и то же ОБСЕ должно было бороться за их сохранение. Поэтому вне зависимости от того, будет Россия проводить свой курс жестко или мягко, давление на нее будет оказываться.

— Но мы уже видим, что это не очень серьезное давление, что, в общем-то, удара не было.

С.Ч.: Здесь дело не в серьезности или несерьезности, а просто это обозначение своего несогласия, обозначение того, что они не признают право России на свое территориальное восстановление, территориальную целостность.

— То есть это то, как в школе говорили, выразили свое "фу"?

С.Ч.: Дело не только в этом. Дело в том, что, если бы Россия занимала изначально более жесткую позицию, санкций было бы меньше. Это как в общении с шайкой хулиганов: если ты начинаешь принимать их условия и идти на уступки, они начинают требовать от тебя все больше и больше.

— Хорошо, интересная позиция. Господин Слатинов, вы согласны? Действительно давление такое, как на улице происходит?

В.С.: Логика парадоксальная. Можно в ее рамках рассуждать, но можно рассуждать и иначе, что жесткие действия России неизбежно породят ответные жесткие действия. Тогда уже деваться западным правительствам будет некуда, прежде всего, от давления общественного мнения, от давления Соединенных Штатов, если мы говорим о европейских правительствах. Если мы имеем в виду под жесткими действиями, давайте скажем политкорректно, активные действия России в Донбассе и Луганске, тогда Евросоюзу тоже ничего не останется. Сейчас мы зависим от этой интересной логики. Я думаю, что Евросоюз, не видя жестких действий России, не хочет ужесточать, потому что боится загнать Россию в угол. С другой стороны, Россия, понимая, что ее жесткие действия вызовут секторальные санкции, которые очень больно ударят по российской экономике, тоже опасается жестко действовать. В результате ситуация висит, оставаясь в рамках борьбы между Киевом и ополченцами при некотором содействии Киеву со стороны Европы и Америки, а ополченцам — со стороны России.

— Сергей Феликсович, как вам кажется, насколько реально введение секторальных санкций в отношении российской экономики?

С.Ч.: Во-первых, правительство уже посчитало последствия, они будут не существенными. Во-вторых, если говорить о жесткости и активности, то западные партнеры России ведут себя по отношению к ней сейчас более нагло, чем вели по отношению к Советскому Союзу при его значительно более жесткой позиции. Это такой мир. Они понимают только язык силы, и здесь вопрос заключается в том, что сила должна быть достаточной, чтобы сломать волю того же хулигана, с которым ты имеешь дело.