Кредиты европейских банков российским и украинским компаниям превышают €60 млрд. По данным швейцарского банка UBS, самая высокая доля — у Райффайзенбанка и группы OTP. Их кредиты составляют 15% от всего портфеля взвешенных по рискам активов. Начальник аналитического отдела УК "Капитал" Андрей Верхоланцев обсудил тему с ведущим Борисом Блохиным в эфире "Коммерсантъ FM".

— Андрей Владимирович, €60 млрд — это много или мало? Какова динамика последних лет?

— Безусловно, цифра немаленькая. Если учесть, что общая совокупная долговая нагрузка корпоративного и госсектора составляет порядка $700 млрд, то эта сумма составляет около 10% от общей долговой нагрузки российских компаний.

— Чем российский рынок так привлекает европейские банки?

— Доходности на российском рынке выше, и та маржа, которую зарабатывают здесь европейские банки, безусловно, отличается в большую сторону в сравнении с европейским рынком.

— Это происходит за счет процентных ставок?

— В том числе и за счет процентных ставок, конечно, и за счет более динамичного развития рынка, которое наблюдалось, наверное, последние пять лет.

— Андрей Владимирович, в связи с кризисом на Украине как может дальше развиваться ситуация в этой сфере?

— Это событие, безусловно, негативное. Наверное, первое, что произойдет, — это удорожание ресурсов. Динамика роста, наверное, пойдет на убыль, но это самое первое проявление санкций. В дальнейшем покажут события. От того, как будет развиваться конфликт, возможно, политическое урегулирование приведет к тому, что негативные последствия будет не такими сильными. Но, конечно, темпы роста объемов кредита снизятся, и доступ к финансовым ресурсам также будет более трудным.

— Если все-таки ЕС введет новые санкции, будут ли готовы европейские финансовые учреждения сотрудничать с Россией и Украиной?

— К этому вопросу нужно подходить комплексно. Полностью сотрудничество с Россией все-таки не свернут. Нужно учитывать масштаб экономического сотрудничества между Россией и Евросоюзом. Все-таки Евросоюз является одним из ключевых внешнеторговых партнеров для России, собственно, как и российский рынок для Евросоюза и для европейских товаров является одним из наиболее значимых. Поэтому ожидать полного сокращения, наверное, не стоит.

— Некоторые европейские банки имеют здесь большое количество активов, то есть они заинтересованы в том, чтобы сотрудничество с Россией и с российскими компаниями продолжалось. Они каким-то образом будут в Европе, в Евросоюзе отстаивать эту точку зрения, защищать свои позиции в России?

— Безусловно. Бизнес-лобби в той же Германии уже неоднократно подавало голос в знак несогласия с введением жестких экономических санкций. Нужно учитывать, что очень большая доля немецких экспортных товаров приходится на Россию. Даже если вспомнить тот же знаменательный пример с поставкой "Мистралей" из Франции, то это все-таки контракт на сумму порядка €1 млрд. Это чувствительно в том числе и для французской экономики. Поэтому при введении санкций учитывается мнение бизнес-сообщества, и жесткость этих планов также будет учитывать интересы, прежде всего, европейского бизнеса.

— Мы можем ввести какие-то санкции против европейских финансовых учреждений в качестве ответного шага? Насколько выгодно для нас это может быть?

— На мой взгляд, эскалация данного вопроса невыгодна никому, поэтому от ответа каким-то ужесточением пострадает все-таки и российская сторона. Я сильно сомневаюсь, что это выгодно. Наверное, все-таки в общих интересах найти компромисс.

— Хотелось бы вернуться к кредитным проблемам банков. Какие кредиты более рискованные — российские или украинские — и почему?

— Думаю, что украинские, учитывая макроэкономическую ситуацию в стране. Уже не секрет, что ВВП Украины упадет в этом году, по оценкам, более чем на 6%. Это означает, что упадут и доходы населения, и, соответственно, возможности обслуживать кредиты у населения уменьшатся. Поэтому риск выдачи кредитов Украине, на мой взгляд, намного превышает аналогичные риски в России.