Владимир Путин начинает революцию в Кремле

Вчера на Соборной площади Кремля президент России Владимир Путин вместе с мэром Москвы Сергеем Собяниным объявил о том, что впервые с середины прошлого века радикально изменится внешний вид Кремля: будет снесен ремонтировавшийся несколько лет 14-й корпус, на его месте пока разобьют парк (позже здесь, возможно, появятся когда-то стоявшие два монастыря и два храма), а Спасские ворота Кремля откроют для туристов так же, как сейчас открыта Кутафья башня. О революции в Кремле — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.

Встреча Владимира Путина и Сергея Собянина с замдиректора музеев Московского Кремля Андреем Баталовым, ректором Московского архитектурного института Дмитрием Швидковским и комендантом Московского Кремля Сергеем Хлебниковым произошла около Царь-пушки, жерло которой было направлено в сторону 14-го корпуса Кремля.

Впрочем, никаких разрушительных последствий для 14-го корпуса можно не опасаться, даже если бы эта пушка, как то ружье, когда-нибудь выстрелила бы: он и так уже разрушен до самого основания. Это произошло в соответствии с планом его капитальной реконструкции. Однако за три последних года была реализована только разрушительная часть плана. Созидательная не будет реализована, как вчера выяснилось, никогда.

— Я просил вас подойти сегодня, для того чтобы обсудить вот это историческое место Кремля,— сказал коллегам российский президент.— Как вы знаете, здесь в 30-е годы было возведено это здание (14-й корпус.— А. К.), а исторически здесь находились два монастыря и церковь. В 2007 году мы приступили к серьезной реконструкции, здания практически снесены. Здесь находилась часть администрации президента (надо сказать, большая и лучшая ее часть.— А. К.). Мы благополучно наших коллег вывели на Старую площадь, там разместили, и в целом работать там достаточно комфортно.

Кому-то в свое время выезд с территории Кремля дался нелегко: это все-таки была территория, из окна которой открывался вид на волнительно зубчатую кремлевскую стену и Красную площадь, по которой время от времени сновал народец (а чаще она была закрыта, потому что, как и территория Кремля, является сверхрежимным объектом). И человек, работающий в 14-м корпусе (а это были и высшие руководители администрации президента, и ее разнорабочие, в услугах которых она нуждается), ощущал себя частью (а вернее, частицей) этого объекта.

Впрочем, нашлось немало людей, которым выезд с территории Кремля на Старую площадь очень понравился и нравится до сих пор. Они-то с удовольствием освободились от бремени суперрежимности, которую накладывал на них 14-й корпус и даже, может быть, почувствовали себя свободными людьми (это впечатление было, конечно, ошибочным). Но по крайней мере в здание на Старой площади проще войти гостю, оттуда проще выйти, да и находиться там в целом проще.

При этом реконструкция затягивалась, в прошлом году один подрядчик сменил другого (подробности этой истории до сих пор толком не известны, но понятно, что она не очень хорошая).

— Какая возникла идея? — спросил у собравшихся господин Путин, и они дождались его ответа.— Не восстанавливать этот новодел, а наоборот — восстановить исторический облик этого места с двумя монастырями и церковью, но придав им, конечно, в сегодняшних условиях характер исключительно культурных ценностей.

То есть не отдавать их РПЦ. Это президент, видимо, хотел оговорить с самого начала, еще до того, как будет принято решение о строительстве этих монастырей и церквей (на самом деле на месте 14-го корпуса их было две).

Предложение является, конечно, совершенно революционным для Кремля. По революционности его можно сравнить только со сносом в 1929-м году Вознесенского и Чудова монастырей, чтобы по проекту Ивана Рерберга построить все тот же 14-й корпус (более поздним и таким же грубым вмешательством в частную жизнь Московского Кремля является только строительство Дворца съездов в 1959-м году). Я, честно говоря, даже не поверил, когда услышал нечто настолько разумное и даже, можно сказать, вечное.

— Разумеется,— добавил Владимир Путин,— нужно будет проговорить с московской общественностью, архитектурной общественностью, согласовать этот вопрос с ЮНЕСКО, поскольку Кремль находится под охраной ЮНЕСКО, и вообще проработать все, для того чтобы спокойно, без суеты, основательно подойти к решению этой задачи... Если, конечно, все мы придем к выводу, что это целесообразно.

Он не настаивал, и становилось понятно, что вопрос решен и дьявол может оказаться только в деталях.

Замдиректора московских Музеев Андрей Баталов, на которого посмотрел Владимир Путин, рассказал, что на этом месте, "как вы знаете, было два монастыря":

— Вознесенский, который служил усыпальницей для князей, княгинь, цариц,— он был основан на рубеже XIV и XV веков великой княгиней Евдокией, которая была женой Дмитрия Донского. И Чудов монастырь, чуть ближе к нам, который был основан митрополитом Алексием. На этом месте находился ханский двор. И когда заболела ханша Тайдула, она ослепла,— пожал плечами Андрей Баталов,— был приглашен митрополит Алексий, чтобы ее исцелить. И он действительно обладал такой верой, что исцелил ее! И она подарила ему ханский двор, на котором он основал Чудов монастырь.

Было видно, что Андрей Баталов может рассказывать об этом очень долго, может быть всю жизнь. Но у него получалось быть кратким:

— Эти два древнейших московских монастыря существовали здесь до 1929 года. Площадь была практически занята зданиями Чудова монастыря. Здесь находился Малый Николаевский дворец, знаменитый тем, что там состоялась известная встреча Николая I с Пушкиным, когда Николай сказал: "Я буду твоим личным цензором".

Президент слушал его с легкой улыбкой. В конце концов, он это все придумал и понимал, что каждым своим словом Андрей Баталов сознательно повышает ценность этой идеи:

— Это все было разрушено в 1929 году, несмотря на сопротивление общественности. Общественность сильно сопротивлялась, архитекторы и художники... Это здание (Андрей Баталов махнул на 14-й корпус уже как на прокаженный.— А. К.) было построено в 1932 году. Собственно говоря, его строительство было связано с тем, что необходимо было разместить школу военных курсантов имени ВЦИК, которые несли службу по охране Кремля и всех кремлевских объектов. В ранней переписке есть вполне откровенные тексты, почему это было нужно (очевидно, чтобы избавиться от тяжкого наследия прошлого.— А. К.) И это здание было в 1934 году открыто. Оно переживало несколько реконструкций. Одна реконструкция была в 1952 году под Кремлевский театр, затем в 1968 году, и последняя — в 1981-1983 годах.

Более определенно, вне рамок исторического экскурса, высказался ректор Московского архитектурного института Дмитрий Швидковский:

— Владимир Владимирович, честно говоря, как архитектор могу сказать, это здание само по себе ценности действительно не представляет, хотя построено неплохим архитектором Иваном Рербергом, он Центральный телеграф построил — может быть, знаете... И Киевский вокзал... Но это — одно из его самых слабых произведений, которое, к сожалению, для Кремля все-таки не годится. И поэтому никакой особой утраты не будет.

Хорошо, что на месте 14-го корпуса не стоял Киевский вокзал: он тоже, наверное, оказался бы сейчас самой большой творческой неудачей Ивана Рерберга.

— Сразу хочу сказать, что я ни на чем не настаиваю,— повторил господин Путин.— Это идея, предложение. И если, повторяю еще раз, архитектурная общественность, общественность вообще сочтет это целесообразным, то я дам поручение управлению делами (президента России.— А. К.), Минфину, чтобы спокойно, в рабочем, плановом порядке это проработали.

Архитектурная общественность в лице нескольких ее авторитетов одобряла это уже несколько минут.

— Очень хотелось бы это проработать, потому что это здание — как бельмо в глазу,— в сердцах вдруг добавил господин Швидковский.

— Так бы сразу и начинали,— кивнул Сергей Собянин.

— Решение можно найти,— остыл Дмитрий Швидковский.— Но надо продумать.

— У Сергея Семеновича (Собянина.— "Ъ"),— добавил президент,— была еще одна идея. С учетом того, что здесь большой поток туристов, открыть ворота Спасской башни, чтобы туристы могли заходить.

Это была еще одна революция за один день. И даже более впечатляющая на вид. Открыть Спасские ворота, сделать движение по Кремлю сквозным (до Кутафьей башни и наоборот), чтобы людской поток тек мимо первого корпуса Кремля, оплота высшей власти в стране... Да это была уже просто капитуляция какая-то.

— Это очень правильно,— подтвердил Сергей Собянин,— потому что поток туристов заходит со стороны Кутафьей башни. Приходя сюда, они упираются в Спасскую башню, разворачиваются и для того, чтобы пройти на Красную площадь, опять проходят весь Кремль... И это, конечно, тяжелая логистика. Если будет выход непосредственно на Красную площадь через Спасскую башню, то будет, конечно, больше комфорта для горожан и туристов.

Я потом спросил у коменданта Кремля, когда это можно сделать. В конце концов, тут не надо что-то строить или разрушать. Надо просто открыть ворота.

— В ближайшие дни,— кивнул Сергей Хлебников.— Но кое-что надо сделать. Дорожку через сквер, чтоб от Спасских ворот не тротуару идти... И чтоб проблем у малоподвижных людей не возникало,— пандусы... Но это быстро.

— Давайте так и сделаем,— согласился между тем господин Путин.— Но до того, как мы приступим к реализации самой идеи, плана, здесь можно было бы пока парк разбить.

— Да,— согласился и с этим господин Швидковский.— Хотелось бы, правда, чтобы он был сдержанный.

— Ну, это тоже сделаем в диалоге с вами,— кивнул президент.

Пальмы-то никто тут и не собирается, наверное, сажать.

— Но нужно обсудить все сначала,— подчеркнул Дмитрий Швидковский.

— Само собой,— засмеялся президент.— Я знаю, насколько это все чувствительно, представляю. Связываться с вами особо не хочу...

Но дал понять, что придется.

— Кстати, здесь можно провести дополнительные археологические изыскания. Может быть, мы увидим и основания церквей, и поздние исторические слои...— произнес Сергей Собянин.

— Да, нужно основательно подойти,— согласился господин Путин.

— Может быть, фундамент Малого Николаевского дворца найдем,— мечтательно сказал Андрей Баталов.

— И церковь святой Екатерины тут очень хорошая была... Росси...— увлекся и Дмитрий Швидковский.

— И новый собор Чудова монастыря не попал под застройку...— счастливо вздохнул Андрей Баталов.

Архитекторов, в общем, взяли тепленькими.

— Честно говоря,— добавил ректор Петербургской академии художеств Семен Михайловский,— это здание, которое мне всегда хотелось разобрать. Грубовато нарисованная вещь была...

— А ГКД (Государственный кремлевский дворец, бывший Дворец съездов.— "Ъ") не хотелось? — поинтересовался я.

— Нет! — воскликнул он.— Что вы! Это такой советский модерн! Пусть будет!

— А мавзолей? — спросил я.

— Конечно, нет! — покачал головой Семен Михайловский.--Это шедевр Щусева. Супрематизм!

Сергей Собянин рассказал, что сквозного прохода по Кремлю не удалось добиться даже правительству Ленина.

Теперь, очевидно, открытости Кремля можно будет только позавидовать.

— Эх, ЮНЕСКО не терпит изменений ансамблей...— вздохнул тут Андрей Баталов.

Но что нам санкции ЮНЕСКО после всех этих санкций?