Как торговали людьми в развитых странах

В России черные рабы были редкостью, больше забавой — экономике хватало своих крепостных. Но для Запада это был весомый фактор существования, особенно когда речь шла об освоении Нового Света. По разным оценкам, вывоз рабов из Африки в XVI-XIX веках составил от 15 млн до 50 млн человек.

ЕЛЕНА ЧИРКОВА

"Я в плен попал, и в рабство продан был"

В комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума" свояченица Фамусова старуха Хлестова держит в служанках девочку-арапку. Она привечает Антона Антоновича Загорецкого — того самого, кто способствовал распространению слуха о помешательстве Чацкого, "лгунишку", "картежника" и "вора",— за умение раздобыть любую диковину; Хлестовой и ее сестре он "двух арапченков на ярмарке достал". В те годы богатые баре для забавы обзаводились дорого ценившимися людьми черной расы. Традиция старая и не только российская.

В "Арапе Петра Великого" А. С. Пушкина описана судьба прадеда поэта африканца Ибрагима Ганнибала: он был пленен турками, попал в султанский дворец в 1705 году и годом позже был освобожден и привезен в Москву дипломатом С. Л. Рагузинским, выполнявшим, кроме прочего, поручение Петра I по доставке в Россию из Турции мальчиков-арапов. Ганнибал был подарен Петру. Да, так понимали освобождение из неволи — человека можно было потом подарить. У Пушкина арапчонок, родившийся "под пятнадцатым градусом", "роду не простого": он "сын арапского салтана", которого взяли в плен "басурмане", "в Цареграде" (Константинополе) продали, "а посланник выручил". Впоследствии "старший брат арапа приезжал в Россию со знатным выкупом".

Шекспировский Отелло, мавр на службе у Венецианской республики, правитель Кипра, получивший, как он сам уверяет, "жизнь и бытие от людей царского рода",— беглый раб. Однажды он "в плен попал, и в рабство продан был, и спасся из неволи".

Александр Дюма в "Графе Монте-Кристо" подчеркивает статус героя не только его неисчерпаемыми богатствами, но и наличием невольницы, ведь "во Франции — это положение". Монте-Кристо утверждает, что однажды просто "проходил по константинопольскому базару и купил ее" — принцессу Гайде Тебелин, дочь преданного и убитого правителя Янины.

Рассказ графа вполне правдоподобен. В 1869 году Марк Твен опубликовал книгу путевых заметок "Простаки за границей", в основу которой легли его впечатления от Европы, Северной Африки и Ближнего Востока. Он уверяет, что в Турции существуют невольничьи рынки: "черкесы и грузины все еще продают в Константинополе своих дочерей". Но если раньше "молоденьких девушек раздевали у всех на глазах и осматривали и обсуждали, словно лошадей на ярмарке", то "теперь и выставка товара, и сделки происходят тайно, частным образом". Цены высокие "отчасти потому, что спрос увеличился в связи с недавним возвращением султана и его свиты от европейских дворов...".

Что говорить о средневековых временах? В романе Марка Твена "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура" 1889 года янки переносится ко двору средневекового английского короля. Главный герой и король решаются инкогнито отправиться в путешествие по стране, и в глубинке их по недоразумению продает в рабство местный лорд. Янки вспоминает: "...тут было страшное захолустье, и нас купили так дешево, что мне даже стыдно вспомнить об этом. Король Англии пошел за семь долларов, между тем за короля можно было дать двенадцать долларов, а за меня все пятнадцать". Своей рыночной ценой недоволен и король, о котором янки говорит: "Он так надоел мне, доказывая, что на настоящем рынке за него дали бы никак не меньше двадцати пяти долларов, что было полнейшей нелепицей и ерундой, наглым самомнением. Да я сам столько не стоил! ...Он так надоел мне своим нытьем, что я был бы счастлив, если бы за него дали сто. Но надежды не было, ибо нас каждый день осматривали всевозможные покупатели и большей частью так отзывались о короле: этому болвану и вся цена-то два с половиной доллара, а чванливости у него на тридцать пять".

Рабство эпохи географических открытий

В 1441 году португальцу Антану Гонсалвишу на своей скорлупке удалось достигнуть побережья сегодняшнего Марокко, где команда корабля захватила двух пленников — мавра и мавританку. Целью первого в истории документированного пленения европейцами людей в Африке было получение сведений о стране и ее жителях. Однако скоро в Европе поняли, какую коммерческую и социальную выгоду приносит захват людей для продажи в рабство. В Португалии появилось множество пленных мавров, но цена на них не падала: рабский труд приобретал все большую роль в экономике страны. До прихода португальцев из Африки везли золото, слоновую кость, черепашьи панцири и ткани, а работорговля составляла не самую значительную часть товарооборота между Африкой и Европой. С приходом португальцев ее доля возросла. Португальцы разрушили монополию мусульманских государств Северной Африки, которые многие века держали работорговлю в своих руках.

Вскоре вожди берберов дали понять португальцам, что легче покупать рабов, нежели захватывать в бою. Когда европейские купцы примерно в 1475 году начали торговать с империей Бенин, находившейся близ нынешнего нигерийского побережья, они обнаружили, что там тоже можно покупать пленников.

Мало-помалу для африканских вождей торговля людьми стала вынужденной. Они должны были получать европейские товары, в частности огнестрельное оружие, чтобы брать верх в схватках с врагами. Если африканцы не соглашались доставлять рабов или мешкали, европейские корабли снимались с якоря и уходили в другие места. На первых порах работорговцам приходилось долго идти вдоль побережья, покупая по несколько рабов там и здесь, но со временем в некоторых районах были созданы запасы товара. В пункты сбора рабов превратились европейские замки на Золотом Берегу (северное побережье Гвинейского залива). Также помещения для содержания рабов, практически тюрьмы, стали строить местные вожди. Как только приходил европейский корабль, рабов выводили, корабельный хирург или лекарь их осматривал, годных отводили в сторону и клеймили раскаленным железом — чтобы торговая компания могла легко найти свой товар и чтобы африканские торговцы не подменили его после осмотра.

"Ничто так не поможет росту колоний, как труд негров"

В XVI веке ни Франция, ни Англия, ни Голландия не проявляли особого интереса к рабам. Первые английские и французские экспедиции отправляли к берегам Гвинеи за золотом, слоновой костью и перцем. В 1623 году английский капитан Джобсон заявил торговцу на побережье Африки, который привел рабов на продажу: "Мы не торгуем таким товаром и вообще не покупаем и не продаем один другого или себе подобных". Во Франции, в отличие от Англии, торговля рабами была запрещена и законом. Королевский указ 1571 года гласил: "Франция, родина свободы, не допускает рабства". Уложение 1607 года подтвердило эту норму: "Как только раб достигает наших границ и принимает крещение, он становится свободным". (Скорее всего, чтобы закрепить свой статус свободного человека, крестился и мусульманин Отелло.)

В 1492 году Христофор Колумб открыл Вест-Индию (острова Карибского моря), еще через восемь лет португальцы достигли побережья Бразилии. К тому времени работорговцы доставили в Европу несколько десятков тысяч рабов. Но по мере освоения новых территорий работорговля приняла иные масштабы. Сначала рабы переправлялись из Западной Африки в испанские владения в Карибском море и Бразилию, основным перевалочным пунктом служила Куба. Позднее спрос на рабов предъявили европейцы, обосновавшиеся в Вест-Индии и Северной Америке. К 1640 году рост поселений потребовал активизации работорговли.

Рост работорговли связан с расширением плантаций сахарного тростника (сахар в Европе был редкостью) и табака. Возделывание этих культур весьма трудозатратно, кроме того, рабский труд расходовался расточительно. Производить сахар-сырец на французских островах оказалось гораздо эффективнее, нежели на английских. В 1670 году королевский указ разрешил заниматься работорговлей любому французу, потому что "ничто так не поможет росту колоний... как труд негров". В 1670-е Франция наладила в Вест-Индии крупное сахарное производство и снабжала сахаром всю Европу. Основными покупателями рабов стали Франция и Англия.

На поставку рабов заключались и государственные контракты. Например, в начале XVIII века в испанские колонии их завозила франко-гвинейская компания. В 1713 году асьенто (право) на торговлю рабами с испанскими колониями приобрела Англия, которая должна была за 30 лет поставить 144 тыс. рабов. Груз облагался пошлиной. Прибыль делили поровну английская и испанская короны.

За 400 лет до конца XIX века португальские, испанские, английские, французские, голландские, немецкие, датские, шведские, бразильские и американские торговцы вывезли из Африки, по разным оценкам, от 15 млн до 50 млн человек. Основной период работорговли с Африкой — 1550-1850 годы.

"Снимать цепи с рабов — тяжкий труд"

Даниэль Дефо во "Всеобщей истории пиратства" подробно перечисляет, какая добыча доставалась на море пиратам. Чаще всего это рабы. Вот разбойники, пишет Дефо, захватывают "большое французское невольничье судно из Гвинеи, направлявшееся на Мартинику", на другом судне их добыча — "сорок негров и куча золотого песка, не считая мануфактуры и галантерейных товаров", на третьем — "слуги и рабы, роскошные наряды и драгоценности, золотые и серебряные сосуды, большая сумма денег". В одном из эпизодов пираты собираются сбыть захваченных рабов, но на подходе к берегу их обнаруживают местные власти, и корабль преследуют. Сначала капитан решает судно сжечь, а рабов отправить на шлюпках на берег. Но пираты спешат, "а снимать цепи с рабов — тяжкий труд и потеря времени". И корабль поджигают: "Восемьдесят негров, скованных по четверо цепями, должны были выбирать между смертью в огне и смертью в воде".

Невольник не обязательно чернокожий. В "Робинзоне Крузо" (1719) судно с турецкими разбойниками нападает на корабль, на котором отправился в плавание англичанин Робинзон. Большинство членов экипажа убиты или ранены. Остальных, включая Робинзона, отвозят в морской порт Салех на побережье Африки, контролируемый мавританским султаном. Робинзон вспоминает, что "других англичан отправили вглубь страны, ко двору жестокого султана, а меня капитан разбойничьего судна удержал при себе и сделал своим рабом, потому что я был молод и проворен". Герою чудом удается спастись. В следующем путешествии он попадает на необитаемый остров, где находит себе слугу-раба Пятницу, которого тоже занесли туда превратности судьбы: "Наконец дикарь подошел совсем близко. Он снова упал на колени, поцеловал землю, прижался к ней лбом и, приподняв мою ногу, поставил ее себе на голову. Это должно было, по-видимому, означать, что он клянется быть моим рабом до последнего дня своей жизни".

"Доказательство превосходства европейской цивилизации"

Когда французский сахар потеснил на рынке английский, англичане поняли, что в их интересах ограничить продажу рабов на французские острова, но это можно было сделать, только ограничив поставки и на собственные. К началу XIX века экономика Англии уже не опиралась на импорт колониальных товаров (сахар-сырец, хлопок, ром, табак). Первая промышленная революция в Англии привела к индустриализации, новые промышленники могли обойтись без плантаторов и работорговцев. И в начале XIX века Англия запретила перевозить рабов на своих судах и всячески препятствовала использованию судов других стран для работорговли.

Действие новеллы Проспера Мериме "Таманго" (1829) происходит во времена, "когда запретили торговлю неграми, и тем, кто хотел заниматься ею, пришлось не только обманывать бдительность французского таможенного надзора, что было не так уж трудно, но, кроме того,— и это было опаснее — ускользать от английских крейсеров". Для торговцев "черным товаром" капитан Леду становится незаменимым. "Наручники и цепи, запас которых обычно имеется на невольничьем судне, всегда были у него новейшей системы и тщательно смазывались для предохранения от ржавчины". Но больше всего его прославил бриг "Надежда", вмещавший большое количество рабов. Леду сконструировал его сам: "Междупалубные пространства, узкие, со впалыми стенками, были не выше трех футов четырех дюймов"; "при такой высоте невольники не слишком большого роста могут сидеть достаточно удобно; а вставать... да зачем им вставать?"; "прислонясь спиной к внутренней обшивке, негры сидели двумя параллельными рядами, между которыми оставалось свободное место, на всех других невольничьих судах служившее только для прохода. Леду догадался поместить чернокожих и сюда, уложив их перпендикулярно к сидящим". Можно было втиснуть еще нескольких невольников, но "нельзя же забыть о гуманности" — плавание продолжалось несколько недель. Мериме не преувеличивает. Из воспоминаний некоего англичанина Уолша, плывшего в 1829 году из Бразилии на британском фрегате, который задержал в южной части Атлантики невольничье судно: рабы "находились между палубами в зарешеченном трюме. Он был так низок и мал, что людям приходилось сидеть тесными рядами между ног друг у друга, так что ни днем, ни ночью они не могли прилечь или даже изменить позу".

"Надежда" благополучно покидает Нант. Инспекторы, осматривавшие бриг, не обнаружили шести больших ящиков, наполненных цепями, наручниками и железными палками, и не удивились огромному запасу пресной воды на борту. Когда парусник достиг западного берега Африки, на борт поднялись торговые агенты. Таманго, "прославленный воин и продавец людей", пригнал к берегу множество невольников и отдал их по низкой цене, уверенный, что доставит еще, как только эту партию раскупят. В обмен на 160 рабов он получил "дешевые ткани, порох, кремни, три бочки водки и пятьдесят кое-как отремонтированных ружей". Шестеро самых слабых отбракованы. Переводчик выменивает их на картонную табакерку, чтобы отпустить, но вопрос, выживут ли они: невольники были захвачены в 200 милях от побережья, и до дома далеко.

Сохранилось множество свидетельств, почем покупались рабы,— информация по сделкам заносилась в судовые журналы. Например, в 1676 году корабль "Сара Бонавертура" приобрел 100 мужчин, женщин и детей за английские и индийские хлопчатобумажные ткани, пять мушкетов, 21 брусок железа, 72 ножа, полбочонка пороху и некоторые другие товары. В журнале английского корабля "Артур", отправившегося в 1677 году в Новый Калабар (современное побережье Нигерии), зафиксировано, что цена составила 36 медных брусков за негра и 30 — за негритянку. Из записей в журнале судна "Альбион" узнаем, что в 1699 году за мужчину-раба было уплачено 13 брусков железа, за женщину — десять и два медных кольца.

В новелле "Таманго" к берегу рабов доставляют так: на шее у каждого рогатка, расходящиеся концы которой соединяются на затылке деревянной перекладиной. Когда нужно тронуться в путь, надсмотрщик кладет себе на плечо длинный конец рогатки первого невольника, тот берет рогатку идущего за ним, второй тянет за рогатку третьего... Чтобы передохнуть, предводитель колонны втыкает в землю острый конец ручки своей рогатки, и колонна останавливается. После заключения сделки французские матросы снимают с рабов деревянные рогатки и надевают им железные ошейники и кандалы — "неоспоримое доказательство превосходства европейской цивилизации".

Таманго тоже оказывается на корабле, погнавшись за ним в надежде вернуть жену, которую он подарил Леду в сильном подпитии. Красавицу ему не отдают, наоборот, работорговец сам попадает в плен. На корабле поднимается восстание. Выживает один Таманго, его подбирает английский фрегат и доставляет на Ямайку. Спасенный рассказывает властям как на духу, что произошло: "Плантаторы острова требовали, чтобы его повесили как негра-бунтовщика, но губернатор, человек гуманный... нашел, что его можно оправдать, так как, в сущности, он воспользовался законным правом самозащиты; к тому же те, кого он убил, были ведь всего-навсего французы".

"Паек из негритянского мяса"

В XIX веке торговля людьми возмущала многих, в том числе знаменитых поэтов. Американец Генри Лонгфелло в стихотворении "Свидетели" из цикла "Песни о рабстве" (1842) пронзителен: "Широк простор морской, И там, на дне, в песках, Белеют под водой Скелеты в кандалах. Там, в глубине, плывут Останки кораблей И страшный груз несут — Закованных людей". "Скелеты в кандалах" действительно могут быть только на затонувших судах. Если раб умирал или заболевал, его выбрасывали за борт, чтобы болезнь не перекинулась на весь "груз". Выбрасывали без кандалов — просто отрубали ноги, чтобы вызволить тело из цепи, которая сковывала нескольких рабов.

Смертность при перевозке рабов очень высокая. Стихотворение "Невольничий корабль" Генриха Гейне (1853-1854) начинается с калькуляции барышей от продажи невольников голландского торговца ван Кука, который исходит из 50-процентной выживаемости: "Шестьсот чернокожих задаром я взял На берегу Сенегала. У них сухожилья — как толстый канат, А мышцы — тверже металла. В уплату пошло дрянное вино, Стеклярус да сверток сатина. Тут виды — процентов на восемьсот, Хотя б умерла половина. Да, если триста штук доживет До гавани Рио-Жанейро, По сотне дукатов за каждого мне Заплатит Гонсалес Перейро". Но тут выясняется, что остаться может значительно меньше 300 штук: к ван Куку заходит корабельный хирург и сообщает, что смертность возросла — умирало по двое в день, а вчера "семеро пали". А экспедиция занимает недель шесть. Хирург проверяет, действительно ли мертвы "павшие" или прикинулись: "Я трупы, конечно, осмотру подверг. Ведь с этими шельмами горе: Прикинется мертвым, да так и лежит С расчетом, что вышвырнут в море". Для раба это не шанс на спасение, а надежда на быстрое избавление от мук. Ведь когда "дохлятину" выкинут в море, на нее как "мухи на мед" налетят акулы — "целая масса", врач выдает им "паек из негритянского мяса".

Врач убежден, что свою смерть черные накликали сами, ведь "от их дыхания в трюме смердит хуже, чем в свалочной яме". "Но часть, безусловно, подохла с тоски — Им нужен какой-нибудь роздых. От скуки безделья лучший рецепт — Музыка, танцы и воздух". А дальше начинается пляска смерти. Под аккомпанемент. Рулевой пиликает на скрипке, юнга бьет в барабан, кок играет на трубе, доктор — на флейте. У Гейне гипертрофированно описаны реалии. Из-за высокой смертности рабов в экспедициях инвесторы таких предприятий несли большие потери. И к концу XVIII века вошло в практику выводить рабов на палубу и заставлять делать упражнения — прямо в кандалах. То же и в "Таманго": "Моцион необходим для здоровья, поэтому капитан Леду завел полезный обычай: он часто заставлял невольников плясать, подобно тому как перевозимых на борту корабля лошадей во время долгого плавания заставляют топтаться на месте.— Ну-ка, детки мои, попляшите, повеселитесь! — говорил капитан... щелкая длинным бичом. И бедные негры тотчас же принимались прыгать и плясать".

Предтеча холокоста

В XIX веке трансатлантическая работорговля начала постепенно затухать, но геноцид аборигенов на африканском (и австралийском) континенте продолжался. Колонизаторы, отправлявшиеся в Африку или Австралию с "цивилизаторской миссией", оставили множество воспоминаний о своих экспедициях. Один из лучших литературных источников — повесть Джозефа Конрада (Иосиф Конрад Корженевский) "Сердце тьмы" о путешествии вглубь Африки. По ней Френсис Форд Коппола снял "Апокалипсис сегодня" (1979), действие которого, правда, перенесено в Юго-Восточную Азию. Корженевский много лет нес морскую службу: служил матросом, вторым и первым помощником капитана. В 1890 году в качестве капитана парохода бельгийской торговой компании прошел по реке Конго, и этот опыт лег в основу "Сердца тьмы".

Герой повести Чарли Марлоу оправляется вглубь Африки на речном судне, чтобы вывезти слоновую кость и мистера Курца — агента, который ее добывал. По дороге на станцию торговой компании, откуда должно начаться его плавание по реке, он видит рабов: "Шестеро чернокожих гуськом поднимались по тропинке. Они шли медленно... тихий звон совпадал с ритмом их шагов. ...У каждого был надет на шее железный ошейник, и все они были соединены цепью, звенья которой висели между ними и ритмично позвякивали".

Швед Свен Линдквист опубликовал анализ "Сердца тьмы", названный цитатой из повести — "Уничтожьте всех дикарей" (фраза принадлежала Курцу). По его мнению, специфика XIX века в том, что впервые под уничтожение и захват в рабство коренных жителей Африки была подведена научная основа. Аргументы сродни дарвиновским в "Происхождении видов": слабый вид должен уступить место сильному. Настоящей же причиной был резкий прогресс в сфере вооружений в Европе, который сделал африканские экспедиции сравнительно малозатратными с точки зрения гибели участников.

Линдквист утверждает, что британская, немецкая, французская и бельгийская политика XIX века в отношении "дикарей", их закабаление или уничтожение — предтеча холокоста: "Фраза "уничтожить всех скотов" находится не дальше от центра гуманизма, чем Бухенвальд от дома Гете в Веймаре. Эта теория оказалась полностью вытесненной, в том числе самими немцами, которых сделали единственно ответственными за идеи уничтожения, которые на самом деле являются общеевропейским наследием".