Какой хотели бы видеть российскую столицу ее жители

Институт медиа, дизайна, архитектуры "Стрелка" представил проект "Что хочет Москва". Это 2133 идеи горожан относительно того, чего не хватает городу, собранные в этом году за два с половиной месяца. Самый масштабный опыт краудсорсинга в современной российской урбанистике изучал специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Григорий Ревзин.

"Что хочет город N" — это интернет-платформа, где граждане могут высказывать любые идеи по улучшению городской среды, после чего наиболее популярные передаются архитекторам, те делают проекты, которые воплощаются при помощи или за счет муниципалитета. Проект "Что хочет Москва" придумала молодой куратор Ольга Полищук и соблазнила этим делом молодого вице-премьера московского правительства Анастасию Ракову. Обе дамы — несомненные молодцы и герои. Они осуществили в Москве то, о чем чиновники, урбанисты, архитекторы и политики говорили много лет (с тех пор как в начале 2000-х был запущен проект "Что хочет Нью-Йорк", и дальше это пошло по всем мировым столицам), но никто не сделал.

Не то чтобы Сергею Капкову, Сергею Кузнецову, Петру Бирюкову и Максиму Ликсутову были совсем неинтересны пожелания москвичей в области парков, строительства, благоустройства и транспорта соответственно. Но запускать такой проект никто не хотел, потому что известно, чего получится. Во-первых, читая российский интернет, легко прийти к выводу, что наши горожане вообще-то слабо реагируют на предложение высказать какие-либо идеи в сети. Если только речь не идет о том, кого бы вы предложили снять с занимаемой должности, лишить гражданских прав, чье имущество конфисковать и кого посадить в тюрьму, но это не слишком интересно. Во-вторых, у нас есть опросы общественного мнения, и опять же априори более или менее ясно, что получится. На первом месте москвичей волнует, что понаехали, на втором — стоимость ЖКХ, а все остальное вызывает так мало интереса, что можно и не учитывать.

Не совсем понятно, каким образом институту "Стрелка" удалось осуществить этот проект, но его результаты поразительны. Все, что мы думали о российских пользователях сети, оказалось неправильным.

Во-первых, 2133 идеи (из них большинство конкретных, полезных для города с точки зрения любого урбаниста), которые можно и нужно превращать в городские программы и реализовывать. Ни одной идеи типа выселить из города всех мигрантов, ввести прописку, запретить уличные кафе, пиво, курение, пребывание детей на улицах после семи вечера, мини-юбки, кружева и каблуки, хождение по улицам граждан стран НАТО, лиц с двойным гражданством и лиц нетрадиционной сексуальной ориентации без сопровождения полиции и т. д.— ничего из того, что мы привыкли слышать в последнее время как инициативы граждан, поддержанные депутатским корпусом, нет и в помине. Если судить по этому набору предложений, то в Москве живут внятные образованные европейцы, которым дух, как бы это выразиться, ну, скажем, дух телеаудитории федеральных каналов не свойствен. Интересно, кстати, в Москве совсем их не смотрят? 90 каналов в дополнение к интернету сделали свое дело?

Во-вторых, проект этот свидетельствует о неожиданно высокой степени адекватности московского правительства. Идея N0006: "Было бы здорово, если бы между ВВЦ и Ботаническим садом появилась навигация и люди понимали, что это единый путь и можно гулять напрямую через оба парка". Идея N0031: "Было бы здорово, если бы сделали бы освещение в Измайловском парке, хотя бы на главных аллеях". Идея N0035: "Было бы здорово, если бы сделали пешеходный мост между различными частями Тропаревского парка". Про парки, скверы, зелень и т. д.— примерно каждая десятая идея. Москвичей также интересуют дворы, общественные пространства, велосипедные дорожки, раздельный вывоз мусора, спортивные площадки, развитие общественного транспорта и — о чудо! — развитие платных парковок. Собственно, обо всем, что здесь названо, можно было бы воскликнуть: о чудо! — поскольку практически всем, чем москвичи интересуются, московское правительство и занимается. Причем пропорционально интересу: на первом месте, разумеется, парки, потом пешеходные зоны, потом все остальное. Господа Капков, Кузнецов, Бирюков и Ликсутов должны благодарить госпожу Ракову — она доказала, что их программы прямо отвечают чаяниям подведомственного населения.

Конечно, есть идеи, которые московское правительство не развивает или развивает слабо. Скажем, уличная торговля. Нет, о том, чтобы вернуть снесенные Сергеем Собяниным киоски, речи у этих глубоко лояльных московскому правительству граждан нет. Они хотели бы иметь экологические рынки и ярмарки выходного дня, как в Берлине. Но, что интересно, именно это департамент торговли Москвы (тот самый, который только что устроил в Москве "День варенья") каждый год предлагает, и скоро, вероятно, что-нибудь из этих предложений родится. Или некоторые москвичи хотели бы как-то развить прибрежные территории Москвы-реки. И что вы думаете? Как раз только что Сергей Кузнецов объявил конкурс на целостное решение всех 92 километров береговой линии реки внутри города, и до сентября регистрируются все желающие участвовать.

У нас получается трогательное единство московских властей и московских жителей. Что те хотят, то эти и делают. Невольно возникает ощущение, что поток идей был, как теперь принято говорить, отмодерирован до блеска — так, чтобы московское правительство, поглядев в зеркало краудсорсинга, смогло обнаружить там преприятнейшую картину полного собственного соответствия чаяниям граждан. Уверен, что убедить кого-либо из сторонних наблюдателей в том, что ничего такого не было, не удастся никому, смысла заниматься этим нет. Однако, по словам руководителя проекта Ольги Полищук, модерация заключалась исключительно в отсеивании предложений, нарушающих законодательство РФ (это о мигрантах — "разжигание национальной розни", матерной ругани — "распространение материалов, содержащих нецензурную брань"), и отсеянных было не более 7%.

Конечно, человек, живо включенный в сегодняшние российские реалии, и не предполагает, что может быть иначе: единство правительственных инициатив и чаяний населения достигается у нас автоматически, через мистические свойства особого русского пути. Но для взгляда постороннего это представляется чудом. У нас есть специфика в свободе прессы, в структуре выборов, в партийной жизни — как же получается, что реализуемая программа правительства так прекрасно соответствует пожеланиям жителей? Как они узнают про эти пожелания, если все каналы обратной связи наглухо перекрыты? Это хотя и восхищает, но как-то загадочно.

Российские города подражают Москве, Москва подражает европейским столицам, а их градостроительная политика прямо определяется тем, как у них проголосуют

Отчасти объяснение заключается в том, что это рынок, на котором предложение определяет спрос. Московское правительство обустраивает парки, скверы, дворы, создает общественные пространства, пешеходные зоны, спортивные площадки, платные парковки — люди видят это и видят, что это хорошо. И хотят еще парков, скверов, общественных пространств, пешеходных зон и спортивных площадок. Доказательством именно такого происхождения единства граждан и властей является то, что среди пожеланий время от времени появляются те, которые не соответствуют действиям нынешней администрации, но соответствуют затеям предыдущей. Есть несколько идей о том, что хорошо бы сделать побольше фонтанов (напомню, что у Лужкова была программа сооружения в Москве 200 фонтанов), а один человек предложил организовать общественную пасеку с пчелами в Ботаническом саду, чтобы граждане могли себе летом заготавливать мед на зиму — это уж точно без Юрия Михайловича нормальному человеку в голову не придет. Ну что сказать, инициативы властей доходят до сердца граждан с известным замедлением.

Но возникает вопрос о первоначальном списке: откуда правительство вообще узнало, что людям нужны парки, велосипедные дорожки и экологические рынки? Почему оно начало этим заниматься? Юрий Михайлович Лужков ничего такого не делал, и никому в голову не приходило этого желать. А Сергей Семенович-то откуда об этом узнал?

Институт "Стрелка" с большой гордостью заявляет, что это как раз является результатом его деятельности. Пока институтом руководил Илья Осколков-Ценципер (ныне художественный руководитель ВДНХ), это был прямо-таки интеллектуальный штаб Сергея Капкова. Институт три года только и занимался тем, что продвигал идеи общественных пространств, пешеходных зон, набережных, велосипедных дорожек — всего, что в кругах нелояльных принято называть "потемкинским урбанизмом" Сергея Кузнецова. Сама программа "Что хочет Москва" до известной степени может рассматриваться как попытка напомнить забывчивым чиновникам об этом обстоятельстве. Однако возникает вопрос, откуда обо всем узнала "Стрелка".

Тут не надо далеко ходить — это левая социально ориентированная программа европейских муниципалитетов, победившая практически везде в Европе и Америке после кризиса 2008 года. Именно тогда оказалось, что главное — не здания-аттракционы, не Музей Гуггенхайма в Бильбао и не "огурец" лорда Фостера в Лондоне, а парки, набережные, ландшафты, велосипеды и т. д. Не прибыль, но качество жизни горожанина, не частное, но общественное, не точки роста, но повышение общего уровня среды, честность, экономичность, открытость, экология. И в связи с этим позволю себе высказать несколько парадоксальную идею.

Принято считать, что в России вообще и в Москве в частности деятельность власти мало зависит от избирателя. На мой взгляд, это глубокое заблуждение. Мы сильно зависим от избирателя, только не от местного, а от зарубежного, западного, по мнению наших элит, гораздо более ответственного и подготовленного к демократии. Российские города подражают Москве, Москва подражает европейским столицам, а их градостроительная политика прямо определяется тем, как у них проголосуют. Чего те хотят, то эти и делают, только это другие те, зарубежные.

Понятно, что тут возникают досадные зазоры. Например, эти города экологически озаботились, занялись своими реками — мы тоже занялись своей рекой и вот даже объявили конкурс. Однако, судя по предложениям москвичей, река их не очень сильно волнует, что жаль, а волнуют их железные дороги. Но у нас нет никакой программы обустройства железных дорог. Потому что в западных городах ее нет. Они там обустроены 20-30 лет назад, в момент перехода на скоростные электрички, и вопрос не стоит на повестке дня. У них не стоит, а и из-за этого и у нас.

Но зазоры — это бог с ними, это не страшно. А вот страшно подумать, что было бы, если бы социалистка Анн Идальго в этом году не выиграла выборы мэра Парижа — и тем самым курс Бертрана Деланоэ не был бы продолжен. Если бы там победили либералы? Такое ведь бывает, у них же демократия, все так непредсказуемо и зыбко! Началась бы джентрификация, строительство деловых центров с небоскребами, свертывание социальных программ и превращение общественных пространств в торгово-развлекательные. Нам что же тогда, Сергея Кузнецова снимать? Или даже, страшно подумать, Сергея Капкова? Как жить?