Насколько самодостаточна нефтяная отрасль России

В ближайшие годы добыча нефти и газа может упасть на 5-6%. Если же санкции против России станут жестче, без западного капитала и технологий может практически остановиться геологоразведка, а значит, в долгосрочной перспективе добыча упадет еще сильнее.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН

"Снижение добычи нефти в России, по нашим расчетам, ожидалось в 2016 году. Но мы смотрим на коллег и прогнозируем снижение добычи уже в 2015 году, а по итогам текущего года можно ожидать нулевого роста",— заявил вице-президент ЛУКОЙЛа Леонид Федун. "У нас есть задача на этот год сократить капитальные затраты примерно на $2 млрд",— отметил он. ЛУКОЙЛ не подпал под санкции США и ЕС, но западные банки сократили кредитование российских заемщиков, и в июне компания отложила размещение облигаций на $1,5 млрд.

Российские нефтяные компании снижают инвестиции, а на Западе уже готовят новые санкции. 3 сентября The Financial Times опубликовала утечку сведений о возможном новом пакете санкций ЕС: предполагается и запрет финансирования госкомпаний нефтегазового сектора. Возможно, жестче будут трактоваться и текущие санкции: могут прекратиться поставки по действующим контрактам. Придется справляться своими силами.

В разведку с нами не пойдут

Без геологоразведки добыча нефти в России будет падать, и быстро. По данным Ernst & Young (EY), для сохранения добычи на уровне 500 млн тонн к 2035 году новые геолого-разведочные проекты должны обеспечивать отдачу минимум 160 млн тонн в год, компенсируя снижение добычи на старых месторождениях. Для этого необходимо утроить инвестиции в геологоразведку. У российских компаний, по данным EY, средств недостаточно, нужен иностранный капитал в объеме до $1,5 млрд в год.

Нужны и западные технологии. "Мы работаем в основном на французском оборудовании Sercel и частично на американском ARAM,— рассказывает замдиректора по производству "Геотек Сейсморазведка" Салават Зарипов.— Телеметрические системы, которые выпускает саратовский завод, уступают зарубежным по качеству и скорости передачи данных. Кроме того, в Саратове производят порядка 20-30 тыс. телеметрических каналов в год, то есть 30% каналов, которые нужны нам для исследований. Если мы занимаем половину всего российского рынка, то в общей сложности этот завод может произвести пока лишь 15% необходимого геофизического оборудования по всей России. Комплектующие на саратовском заводе тоже зарубежные".

При этом приоритет — проведение геолого-разведочных работ на шельфе, потенциал разведки на суше значительно меньше, отмечают в EY. Здесь зависимость, по словам Зарипова, еще выше: "Российских аналогов американскому, канадскому и французскому оборудованию для морских работ, которое применяется на больших глубинах или в транзитных зонах, нет. Нет в стране соответствующих технологий и заводов".

Неродные буры

С 2003 по 2013 год объемы эксплуатационного бурения в нефтяной отрасли в РФ выросли почти в 2,5 раза, до 20,8 млн м. За последние десять лет рынок нефтесервисных услуг существенно снизился только в кризисном 2009 году (сокращение на 3,5%), но уже через год объемы бурения выросли на 17,3%. 2014-й рискует стать провальным. В первой половине этого года объем бурения, по данным ЦДУ ТЭК, сократился на 7% по сравнению с аналогичным периодом 2013-го.

Парк действующих буровых установок (БУ) в России — 1900 единиц, из них работоспособны 1500. "Большая часть БУ выпущены в 1987-1992 годах и имеют срок эксплуатации 25 лет, который закончится в последующие три-четыре года",— считает Азад Бабаев, председатель совета директоров холдинга "РУ-Энерджи Групп". По оценкам Союза нефтегазопромышленников России (СНГП), российским сервисным компаниям только для поддержания текущего уровня бурения необходимо в ближайшие три-четыре года заменить 1000 БУ. Цена замены может составить $20 млрд (средняя БУ стоит под 700 млн руб.). "Нам нужна обвальная замена станочного парка, чтобы только поддерживать (даже не увеличивать) объемы бурения,— говорит председатель совета СНГП Юрий Шафраник.— А на самом деле надо в 2,5-3 раза увеличить объем разведочного бурения и минимум на 13% в год увеличивать бурение эксплуатационное".

Российские производители не справляются. "Уралмаш НГО Холдинг" производит около 30 БУ в год (доля компании на российском рынке — 58%, ближайший конкурент — Волгоградский завод буровой техники с 30%). Пока спасает импорт. В начале 2000-х поставки импортных БУ были единичными, к 2006 году доля импорта в продажах составила более 40%, сейчас — более 70%.

Поставляют БУ около 20 иностранных компаний (крупнейшие западные — немецкая Bentec и румынская Upetrom). Две трети импорта приходится на китайские Honghua International, RG Petro-Machinery, SJ Petroleum Machinery, Hebei Haihua Development Group. Китайцы освоили производство эшелонных установок для кустового бурения, которые раньше выпускали только "Уралмаш" и Bentec, и сверхтяжелых БУ грузоподъемностью до 900 тонн — их в России не изготавливают.

Впрочем, и отечественные БУ не на 100% российские. "Наше в основном "железо", а начинка — импортная",— отмечает Шафраник. "Отечественные производители оснащают установки импортными узлами и системами (система верхнего привода, очистное оборудование), аналогов которым в России пока нет",— соглашается представитель "Уралмаш НГО Холдинг" Сергей Чирков. По оценкам одного из представителей отрасли, импортные комплектующие материалы составляют до 60-70% стоимости БУ.

Служители нефти

Добыча нефти требует обслуживания. Это эксплуатационное бурение (28% общего объема рынка нефтесервиса в денежном выражении), капремонт скважин (15%), насосные услуги (10%), геофизический мониторинг скважин (10%) и гидроразрыв пласта (9%). Здесь зависимость от импорта тоже велика. Западные нефтесервисные компании до последнего времени укрепляли позиции на рынке России. Их доля (в основном американские Schlumberger, Baker Hughes, Halliburton) выросла с 10% в 2003 году до почти четверти в 2013-м.

Тем не менее зависимость не очень критична. "На рынке нефтесервисов в России доминируют отечественные игроки (например, "Евразия" или IGSS). Именно они занимаются бурением и другими услугами на традиционных месторождениях, которые обеспечивают основную часть добычи. Крупным западным нефтесервисам трудно работать в России в том числе из-за сложностей с бюрократией и логистикой. Поэтому они занимаются отдельными сложными проектами, участвуют в СП",— поясняет аналитик Standard & Poor's Елена Ананкина.

Однако не все столь оптимистичны. "Западные нефтесервисники преимущественно не продают готовые продукты, фокусируясь на сервисе (каротаж, бурение). Санкции коснутся техподдержки оборудования и его обновления. Это частично решаемо в краткосрочной перспективе. У той же Schlumberger есть завод в Тюмени по производству перфозарядов. Но если это надолго (более трех лет), то проблемы возникнут. Большинство новых месторождений имеет сложную геологию, для ее обслуживания нужны знания и данные, которые есть только у западных компаний. Под угрозой замещение выбывающих месторождений",— сказал на условиях анонимности представитель отрасли.

Некоторые нефтесервисные СП могут прекратить существование. По данным S&P, скорее всего, пострадает совместное предприятие Halliburton и "Газпром бурения", контроль над которым принадлежит Аркадию Ротенбергу, подпавшему под санкции. Другие СП, например Schlumberger с российской IGSS или Schlumberger с ЛУКОЙЛом, пока санкциями затронуты не будут.

Транспортировка нефти и газа — сфера, наименее зависимая от импорта. Россия — нетто-экспортер труб, нефтяники в основном приобретают их у российских поставщиков — Трубной металлургической компании, Объединенной металлургической компании, Челябинского трубопрокатного завода. Объем импорта труб в Россию незначителен (около 70 тыс. тонн ежегодно).

В санкционном остатке

Санкции, затронувшие отрасль, пока мягкие. Ограничения ЕС предусматривают запрет на экспорт товаров и технологий для разведки и добычи арктических, глубоководных и сланцевых месторождений. Определение санкций США более четкое: речь идет о добыче на офшорных месторождениях глубиной более 500 футов и только об офшорных арктических месторождениях.

"Влияние санкций будет зависеть от их трактовки. Например, в ЕС пока нет четкого понимания, что такое Арктика (только офшорные месторождения или все к северу от какой-то параллели), что такое "глубоководный" и насколько широко надо трактовать сланцевую нефть. В России много северных месторождений на суше (например, Ямал), офшорные месторождения в основном не очень глубоководные (например, Каспий у ЛУКОЙЛа или Киринское у "Газпрома"), а сланца как такового нет, есть трудноизвлекаемая нефть, которую геологи относят к другой категории",— поясняет Ананкина.

"Запреты пока касаются гидрофонов, то есть морского оборудования двойного назначения, но их вполне можно заменить китайскими. Если каналы перестанут поставлять, то трудности будут",— считает Зарипов. Однако проблемы могут коснуться и более широкого спектра оборудования и технологий. "Мы не исключаем, что введение санкций может привести к росту административной нагрузки на экспорт из ЕС и США товаров и технологий, связанных с нефтяной отраслью, в Россию в целом. Даже если некоторые товары не предназначены для проектов, в отношении которых действуют санкции, необходимость доказывать это может привести к увеличению административной нагрузки или задержке поставок",— поясняют аналитики S&P.

Сильнее всего зависят от западного импорта проекты с труднодоступной геологией. Если они подпадут под гласные или негласные санкции (как это сейчас происходит с российскими частными банками, которые де-юре не подпали под санкции, но де-факто лишились доступа к западному капиталу), добыча упадет.

"Добыча на шельфовых проектах ("Сахалин-1", "Сахалин-2") и новых крупных проектах (Ванкор, Приразломное) в нефтяном эквиваленте составляет около 5% всей добычи России. Если представить, что эти три добычных проекта полностью остановятся, то добыча нефти упадет на 5,7%, газа — на 4,8%,— отмечает аналитик Deloitte Руслан Нигматуллин.— Импортозамещение для высокотехнологичных проектов возможно, но это долгий и затратный процесс. Для ряда действующих добычных шельфовых проектов (остров Сахалин) и проектов по интенсификации добычи на суше (Западная Сибирь) импортозамещение в краткосрочной перспективе может сказаться на эффективности и конечной стоимости работ".

В Fitch Ratings отмечают, что санкции осложнят поддержание уровня добычи на истощающихся месторождениях в Западной Сибири. Применяемые там методы повышения нефтеотдачи пластов аналогичны технологиям добычи сланцевой нефти, а эта область — одна из основных целей санкций.

Зависимость от западного оборудования и санкций неоднородна. "Наиболее зависимы, во-первых, западные компании, работающие в России. Они предпочитают западные технологии и оборудование, и им достается участие в сложных проектах, требующих передовых технологий. Во-вторых, "Роснефть" — бывшие добычные проекты ТНК-ВР, аналогичная ситуация. В-третьих, "Газпром нефть" — сложные технологии гидроразрыва пласта и сланцевая нефть",— сказал "Деньгам" высокопоставленный представитель отрасли, попросивший об анонимности.

Впрочем, поставки по старым контрактам продолжаются. Как замечает Ананкина, "Роснефть" и ExxonMobil приступили к бурению скважины на глубоководном арктическом месторождении с использованием оборудования, законтрактованного до объявления санкций. "Мы не стали бы драматизировать воздействие санкций на добычу,— говорит она.— Последствия будут чувствоваться лет через пять-десять".

Помимо оборудования и технологий добыча зависит от западных денег. ""Газпром", ЛУКОЙЛ, "Газпром нефть" и НОВАТЭК имеют сравнительно небольшие объемы краткосрочных долговых обязательств. У "Роснефти" объем краткосрочного долга выше (в связи с приобретением ТНК-ВР в 2013 году), однако у нее имеются крупные остатки денежных средств. Тем не менее доступ к финансированию заметно ухудшился. Это может... иметь долговременные последствия для добычи нефти и газа в России",— отмечают в S&P.